Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

A fine thing, truly!	Не смешно ли, на самом деле?
A dancer wed an officer!	Плясунья венчается с офицером!
I was mad.	Я с ума сошла!
No, Phoebus, no; I will be thy mistress, thy amusement, thy pleasure, when thou wilt; a girl who shall belong to thee.	Нет, Феб, нет, я буду твоей любовницей, твоей игрушкой, твоей забавой, всем, чем ты пожелаешь!
I was only made for that, soiled, despised, dishonored, but what matters it?-beloved.	Ведь я для того и создана. Пусть я буду опозорена, запятнана, унижена, что мне до этого? Зато любима!
I shall be the proudest and the most joyous of women.	Я буду самой гордой, самой счастливой из женщин.
And when I grow old or ugly, Phoebus, when I am no longer good to love you, you will suffer me to serve you still.	А когда я постарею или подурнею, когда я уже не буду для вас приятной забавой, о монсеньер, тогда вы разрешите мне прислуживать вам.
Others will embroider scarfs for you; 'tis I, the servant, who will care for them.	Пусть другие будут вышивать вам шарфы, а я, ваша раба, буду их беречь.
You will let me polish your spurs, brush your doublet, dust your riding-boots.	Вы позволите мне полировать вам шпоры, чистить щеткой вашу куртку, смахивать пыль с ваших сапог.
You will have that pity, will you not, Phoebus?	Не правда ли, мой Феб, вы не откажете мне в такой милости?
Meanwhile, take me! here, Phoebus, all this belongs to thee, only love me!	А теперь возьми меня! Вот я, Феб, я вся принадлежу тебе, только люби меня!
We gypsies need only air and love."	Нам, цыганкам, нужно немного - вольный воздух да любовь.
So saying, she threw her arms round the officer's neck; she looked up at him, supplicatingly, with a beautiful smile, and all in tears. Her delicate neck rubbed against his cloth doublet with its rough embroideries.	Обвив руками шею капитана, она глядела на него снизу вверх, умоляющая, очаровательно улыбаясь сквозь слезы; ее нежная грудь терлась о грубую суконную куртку с жесткой вышивкой.
She writhed on her knees, her beautiful body half naked.	Ее полуобнаженное прелестное тело изгибалось на коленях капитана.
The intoxicated captain pressed his ardent lips to those lovely African shoulders.	Опьяненный, он прильнул пылающими губами к ее прекрасным смуглым плечам.
The young girl, her eyes bent on the ceiling, as she leaned backwards, quivered, all palpitating, beneath this kiss.	Девушка запрокинула голову, блуждая взором по потолку, и трепетала, замирая под этими поцелуями.
All at once, above Phoebus's head she beheld another head; a green, livid, convulsed face, with the look of a lost soul; near this face was a hand grasping a poniard.-It was the face and hand of the priest; he had broken the door and he was there.	Вдруг над головой Феба она увидела другую голову, бледное, зеленоватое, искаженное лицо с адской мукой во взоре, а близ этого лица - руку, занесшую кинжал. То было лицо и рука священника. Он выломал дверь и стоял подле них.
Phoebus could not see him.	Феб не мог его видеть.

The young girl remained motionless, frozen with terror, dumb, beneath that terrible apparition, like a dove which should raise its head at the moment when the hawk is gazing into her nest with its round eyes.	Девушка окаменела, заледенела, онемела перед этим ужасным видением, как голубка, приподнявшая головку в тот миг, когда своими круглыми глазами в гнездо к ней заглянул коршун.
She could not even utter a cry.	Она не могла даже вскрикнуть.
She saw the poniard descend upon Phoebus, and rise again, reeking.	Она видела лишь, как кинжал опустился над Фебом и снова взвился, дымясь.
"Maledictions!" said the captain, and fell.	- Проклятие! - крикнул капитан и упал.
She fainted.	Она потеряла сознание.
At the moment when her eyes closed, when all feeling vanished in her, she thought that she felt a touch of fire imprinted upon her lips, a kiss more burning than the red-hot iron of the executioner.	В тот миг, когда веки ее смыкались, когда всякое чувство угасало в ней, она смутно ощутила на своих устах огненное прикосновение, поцелуй, более жгучий, чем каленое железо палача.
When she recovered her senses, she was surrounded by soldiers of the watch they were carrying away the captain, bathed in his blood the priest had disappeared; the window at the back of the room which opened on the river was wide open; they picked up a cloak which they supposed to belong to the officer and she heard them saying around her,	Когда она очнулась, ее окружали солдаты ночного дозора; капитана, залитого кровью, куда-то уносили, священник исчез, выходившее на реку окно в глубине комнаты было открыто настежь, около него подняли плащ, принадлежавший, как предполагали, офицеру. Она слышала, как вокруг нее говорили:
"'Tis a sorceress who has stabbed a captain."	- Колдунья заколола кинжалом капитана.
BOOK EIGHTH.	Книга восьмая
CHAPTER I. THE CROWN CHANGED INTO A DRY LEAF.	I. Экю, превратившееся в сухой лист
Gringoire and the entire Court of Miracles were suffering mortal anxiety.	Гренгуар и весь Двор чудес были в страшной тревоге.
For a whole month they had not known what had become of la Esmeralda, which greatly pained the Duke of Egypt and his friends the vagabonds, nor what had become of the goat, which redoubled Gringoire's grief.	Уже больше месяца никто не знал, что случилось с Эсмеральдой и куда девалась ее козочка. Исчезновение Эсмеральды очень огорчало герцога, египетского и его друзей-бродяг; исчезновение козочки удваивало скорбь Гренгуара.
One evening the gypsy had disappeared, and since that time had given no signs of life.	Однажды вечером цыганка пропала, и с тех пор она как в воду канула.
All search had proved fruitless.	Все поиски были напрасны.
Some tormenting bootblacks had told Gringoire about meeting her that same evening near the Pont Saint-Michel, going off with an officer; but this husband, after the fashion of Bohemia, was an incredulous philosopher, and besides, he, better than any one else, knew to what a point his wife was virginal.	Несколько задир-эпилептиков поддразнивали Гренгуара, уверяя, что встретили ее в тот вечер близ моста Сен-Мишель вместе с каким-то офицером; но этот муж, обвенчанный по цыганскому обряду, был последователем скептической философии, и к тому же он лучше, чем кто бы то ни было, знал, насколько целомудренна была его жена.

He had been able to form a judgment as to the unconquerable modesty resulting from the combined virtues of the amulet and the gypsy, and he had mathematically calculated the resistance of that chastity to the second power.	По собственному опыту он мог судить о той неодолимой стыдливости, которая являлась следствием сочетания свойств амулета и добродетели цыганки, и с математической точностью рассчитал степень сопротивления этого возведенного в квадрат целомудрия.
Accordingly, he was at ease on that score.	Итак, в этом отношении он был спокоен.
Still he could not understand this disappearance.	Следовательно, объяснить себе исчезновение Эсмеральды он не мог.
It was a profound sorrow.	От этого он очень страдал.
He would have grown thin over it, had that been possible.	Он даже похудел бы, если бы только это было возможно.
He had forgotten everything, even his literary tastes, even his great work, De figuris regularibus et irregularibus, which it was his intention to have printed with the first money which he should procure (for he had raved over printing, ever since he had seen the "Didascalon" of Hugues de Saint Victor, printed with the celebrated characters of Vindelin de Spire).	Он все забросил, вплоть до своих литературных занятий, даже свое обширное сочинение De figuris regularibus et ir regularibus, которое он собирался напечатать на первые же заработанные деньги. (Он просто бредил книгопечатанием с тех пор, как увидел книгу Гуго де Сен-Виктора Didascalon, напечатанную знаменитым шрифтом Винделена Спирского.)
One day, as he was passing sadly before the criminal Tournelle, he perceived a considerable crowd at one of the gates of the Palais de Justice.	Однажды, когда он в унынии проходил мимо башни, где находилась судебная палата по уголовным делам, он заметил группу людей, толпившихся у одного из входов во Дворец правосудия.
"What is this?" he inquired of a young man who was coming out.	- Что там случилось? - спросил он у выходившего оттуда молодого человека.
"I know not, sir," replied the young man. "'Tis said that they are trying a woman who hath assassinated a gendarme.	- Не знаю, сударь, - ответил молодой человек. -Болтают, будто судят какую-то женщину, убившую военного.
It appears that there is sorcery at the bottom of it, the archbishop and the official have intervened in the case, and my brother, who is the archdeacon of Josas, can think of nothing else.	Кажется, здесь не обошлось без колдовства; епископ и духовный суд вмешались в это дело, и мой брат, архидьякон Жозасский, не выходит оттуда.
Now, I wished to speak with him, but I have not been able to reach him because of the throng, which vexes me greatly, as I stand in need of money."	Я хотел было потолковать с ним, но никак не мог к нему пробраться, такая там толпа. Это очень досадно, потому что мне нужны деньги.
"Alas! sir," said Gringoire, "I would that I could lend you some, but, my breeches are worn to holes, and 'tis not crowns which have done it."	-Увы, сударь,- отвечал Гренгуар,- я охотно одолжил бы вам денег, но если карманы моих штанов и прорваны, то отнюдь не от тяжести монет.
He dared not tell the young man that he was acquainted with his brother the archdeacon, to whom he had not returned after the scene in the church; a negligence which embarrassed him.	Он не осмелился сказать молодому человеку, что знаком с его братом архидьяконом, к которому после встречи в соборе он так и не заглядывал; эта небрежность смущала его.
The scholar went his way, and Gringoire set out to follow the crowd which was mounting the staircase of the great chamber.	Школяр пошел своим путем, а Гренгуар последовал за толпой, поднимавшейся по лестнице в залу суда.