Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Гарди
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Гарди, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе Томаса Гарди (1840—1928) рассказывается о печальной судьбе девушки, наделенной красотой и тонко чувствующей душой. Проклятие лежащее на Тэсс, обрекает ее расплачиваться за преступления некогда могущественных предков. Готовая пожертвовать собой ради близких, она протестует против грубого посягательства на человеческое достоинство и вынуждена совершить убийство.

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно, автор Томас Гарди

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

This fixed idea of the rhapsodist was delivered with animated enthusiasm, in a manner entirely declamatory, for he had plainly no skill as a dialectician.	Свою мысль оратор излагал с воодушевлением и энтузиазмом, но больше декламировал, чем убеждал, ибо как диалектик явно никуда не годился.
Although Tess had not heard the beginning of the address, she learnt what the text had been from its constant iteration-	Хотя Тэсс не слыхала начала проповеди, но догадалась, какой библейский текст был выбран, потому что оратор все время повторял:
"O foolish galatians, who hath bewitched you, that ye should not obey the truth, before whose eyes Jesus Christ hath been evidently set forth, crucified among you?"	"О несмысленные галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине - вас, у которых пред глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый?"
Tess was all the more interested, as she stood listening behind, in finding that the preacher's doctrine was a vehement form of the view of Angel's father, and her interest intensified when the speaker began to detail his own spiritual experiences of how he had come by those views.	Тэсс прислушалась и заинтересовалась, потому что проповедник, хотя и вдаваясь в крайность, излагал взгляды отца Энджела, а еще больше заинтересовалась она, когда оратор начал подробно рассказывать о своем собственном духовном опыте, о том, как обрел он эту веру.
He had, he said, been the greatest of sinners.	Был он, по его словам, величайшим из грешников.
He had scoffed; he had wantonly associated with the reckless and the lewd. But a day of awakening had come, and, in a human sense, it had been brought about mainly by the influence of a certain clergyman, whom he had at first grossly insulted; but whose parting words had sunk into his heart, and had remained there, till by the grace of Heaven they had worked this change in him, and made him what they saw him.	Он богохульствовал, водился с людьми безрассудными и распутными, но настал день пробуждения, а случилось это главным образом благодаря влиянию одного священника, которого он сначала грубо оскорбил. Слова, сказанные этим священником при прощании, запали ему в сердце и хранились там, пока, по милости божьей, не произвели в нем этой перемены и не сделали его таким, каков он сейчас.
But more startling to Tess than the doctrine had been the voice, which, impossible as it seemed, was precisely that of Alec d'Urberville.	Однако Тэсс поражена была не столько проповедью, сколько голосом, который - как ни странно это могло показаться - удивительно напоминал голос Алека д'Эрбервилля.
Her face fixed in painful suspense, she came round to the front of the barn, and passed before it.	Тревога и ожидание были написаны на ее лице, когда она обошла сарай и остановилась у входа.
The low winter sun beamed directly upon the great double-doored entrance on this side; one of the doors being open, so that the rays stretched far in over the threshing-floor to the preacher and his audience, all snugly sheltered from the northern breeze.	Лучи зимнего солнца, низко стоявшего над горизонтом, били прямо в широкую двустворчатую дверь амбара; одна створка была открыта, и солнечные лучи падали на проповедника и его слушателей, защищенных стенами амбара от северного ветра.
The listeners were entirely villagers, among them being the man whom she had seen carrying the red paint-pot on a former memorable occasion.	Слушателями были исключительно крестьяне, и среди них находился человек, которого видела она в памятный для нее день, когда он нес горшок с красной краской.
But her attention was given to the central figure, who stood upon some sacks of corn, facing the people and the door.	Но она смотрела только на центральную фигуру этой картины. Проповедник стоял на мешках с зерном, лицо его было обращено к собравшимся и к двери.

The three o'clock sun shone full upon him, and the strange enervating conviction that her seducer confronted her, which had been gaining ground in Tess ever since she had heard his words distinctly, was at last established as a fact indeed.	Было три часа дня, лучи солнца падали прямо на него, и та странная пугающая догадка, которая мелькнула у Тэсс, как только она ясно расслышала его слова, - эта догадка подтвердилась: перед ней был ее обольститель.
END OF PHASE THE FIFTH Phase the Sixth: The Convert	ФАЗА ШЕСТАЯ "ОБРАЩЕННЫЙ"
XLV	45
Till this moment she had never seen or heard from d'Urberville since her departure from Trantridge.	С тех пор как Тэсс уехала из Трэнтриджа и вплоть до этого мгновения она не видела д'Эрбервилля и ничего о нем не слышала.
The rencounter came at a heavy moment, one of all moments calculated to permit its impact with the least emotional shock.	Встреча произошла в тяжелую минуту ее жизни, когда даже такая встреча не могла слишком потрясти ее.
But such was unreasoning memory that, though he stood there openly and palpably a converted man, who was sorrowing for his past irregularities, a fear overcame her, paralyzing her movement so that she neither retreated nor advanced.	Но столь безрассудна память, что, хотя он, несомненно, исправился и публично каялся в былых своих прегрешениях, страх овладел Тэсс, и она, словно парализованная, не могла ни отступить, ни приблизиться.
To think of what emanated from that countenance when she saw it last, and to behold it now!... There was the same handsome unpleasantness of mien, but now he wore neatly trimmed, old-fashioned whiskers, the sable moustache having disappeared; and his dress was half-clerical, a modification which had changed his expression sufficiently to abstract the dandyism from his features, and to hinder for a second her belief in his identity.	Вспоминать его лицо таким, каким она видела его в последний раз, - и смотреть на него сейчас... Это было все то же красивое, неприятное лицо, но черные усы исчезли, - теперь он носил аккуратно подстриженные старомодные бакенбарды; костюм его несколько напоминал одежду священника, и этого было достаточно, чтобы стереть облик прежнего денди, так что у Тэсс мелькнула даже мысль, не обозналась ли она.
To Tess's sense there was, just at first, a ghastly bizarrerie, a grim incongruity, in the march of these solemn words of Scripture out of such a mouth.	Сначала ей казалось чудовищно нелепым, что торжественные слова Священного писания срываются с уст такого человека.
This too familiar intonation, less than four years earlier, had brought to her ears expressions of such divergent purpose that her heart became quite sick at the irony of the contrast.	Четырех лет не прошло с тех пор, как этот слишком хорошо знакомый голос нашептывал ей совсем иные слова, преследуя совсем иные цели; и была в этом несоответствии такая ирония, что у Тэсс мучительно сжалось сердце.
It was less a reform than a transfiguration.	Случившееся можно было назвать не столько исправлением, сколько преображением.
The former curves of sensuousness were now modulated to lines of devotional passion.	Лицо, прежде дышавшее чувственностью, выражало теперь благочестивый пыл.
The lip-shapes that had meant seductiveness were now made to express supplication; the glow on the cheek that yesterday could be translated as riotousness was evangelized to-day into the splendour of pious rhetoric; animalism had become fanaticism; Paganism, Paulinism; the bold rolling eye that had flashed upon her form in the old time with such mastery now beamed with the rude energy of a theolatry that was almost ferocious.	Губы, словно созданные для того, чтобы соблазнять, изрекали теперь слова молитвы. О горевшем на щеках румянце сказали бы еще вчера, что он зажжен распутством, а сегодня -набожным энтузиазмом; животные страсти превратились в фанатизм; язычник стал последователем апостола Павла. Дерзкие глаза, которые когда-то смотрели на нее повелительно, теперь сверкали огнем благочестия, чуть ли не яростным.

Those black angularities which his face had used to put on when his wishes were thwarted now did duty in picturing the incorrigible backslider who would insist upon turning again to his wallowing in the mire.	Прежде он мрачно хмурился, когда не исполнялось его желание, теперь - когда клеймил неисправимого грешника, упорно предпочитающего барахтаться в грязи.
The lineaments, as such, seemed to complain. They had been diverted from their hereditary connotation to signify impressions for which Nature did not intend them.	И все же казалось, что черты его лица уступают насилию, принимая вместо предназначенных им природой выражений те, для которых они не были созданы.
Strange that their very elevation was a misapplication, that to raise seemed to falsify.	Как ни странно, именно жар вдохновения был неуместен на этом лице, а в святости чудилась деланность.
Yet could it be so?	Но могло ли это быть так?
She would admit the ungenerous sentiment no longer.	Ей пришлось признать, что такое подозрение несправедливо.
D'Urberville was not the first wicked man who had turned away from his wickedness to save his soul alive, and why should she deem it unnatural in him?	Д'Эрбервилль был не первым грешником, который вернулся на стезю добродетели, дабы спасти свою душу; как же могла она считать это фальшью?
It was but the usage of thought which had been jarred in her at hearing good new words in bad old notes.	Только привычное представление о нем заставляло ее возмущаться, когда она слышала новые, хорошие слова, произнесенные прежним недобрым голосом.
The greater the sinner, the greater the saint; it was not necessary to dive far into Christian history to discover that.	Чем более велик был грешник, тем более велик святой; в этом можно убедиться, даже не слишком углубляясь в историю христианства.
Such impressions as these moved her vaguely, and without strict definiteness.	Все эти смутно осознанные впечатления чем-то ее тронули.
As soon as the nerveless pause of her surprise would allow her to stir, her impulse was to pass on out of his sight.	Как только оцепенение, вызванное неожиданностью, начало проходить, ей захотелось поскорее уйти.
He had obviously not discerned her yet in her position against the sun.	Конечно, он еще не успел ее разглядеть, так как она стояла спиной к солнцу.
But the moment that she moved again he recognized her.	Но стоило ей сделать движение - и он узнал ее.
The effect upon her old lover was electric, far stronger than the effect of his presence upon her.	На бывшего ее любовника неожиданная встреча произвела потрясающее впечатление - гораздо более сильное, чем на нее.
His fire, the tumultuous ring of his eloquence, seemed to go out of him. His lip struggled and trembled under the words that lay upon it; but deliver them it could not as long as she faced him.	Воодушевление его и пламенное красноречие словно улетучились, губы задрожали, слова застряли в горле: он не мог говорить, пока она стояла перед ним.
His eyes, after their first glance upon her face, hung confusedly in every other direction but hers, but came back in a desperate leap every few seconds.	Скользнув глазами по ее лицу, он смущенно отвел взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на нее, но взгляд его упорно возвращался к ней.