Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Гарди
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Гарди, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе Томаса Гарди (1840—1928) рассказывается о печальной судьбе девушки, наделенной красотой и тонко чувствующей душой. Проклятие лежащее на Тэсс, обрекает ее расплачиваться за преступления некогда могущественных предков. Готовая пожертвовать собой ради близких, она протестует против грубого посягательства на человеческое достоинство и вынуждена совершить убийство.

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно, автор Томас Гарди

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Well, as to going up into their horns," replied Dairyman Crick dubiously, as though even witchcraft might be limited by anatomical possibilities, "I couldn't say; I certainly could not.	- Ну, насчет того, чтобы оно им в рога бросалось, - отозвался фермер недоверчиво, словно признавая, что анатомия может ставить предел даже колдовским чарам, - насчет этого я не знаю... да, не знаю.
But as nott cows will keep it back as well as the horned ones, I don't quite agree to it.	И сомневаюсь, потому что безрогие коровы удерживают молоко так же, как и рогатые.
Do ye know that riddle about the nott cows, Jonathan?	А знаешь ты загадку о безрогих коровах, Джонатэн?
Why do nott cows give less milk in a year than horned?"	Почему они дают меньше молока в год, чем рогатые?
"I don't!" interposed the milkmaid,	-Я не знаю! - перебила доильщица.
"Why do they?"	- Почему?
"Because there bain't so many of 'em," said the dairyman.	- А потому, что их меньше, чем рогатых! -объявил Крик.
"Howsomever, these gam'sters do certainly keep back their milk to-day.	- Но что там ни говори, а эти плутовки молоко сегодня удерживают.
Folks, we must lift up a stave or two-that's the only cure for't."	Придется вам, ребята, затянуть песню, другого лекарства нет.
Songs were often resorted to in dairies hereabout as an enticement to the cows when they showed signs of withholding their usual yield; and the band of milkers at this request burst into melody-in purely business-like tones, it is true, and with no great spontaneity; the result, according to their own belief, being a decided improvement during the song's continuance.	На здешних мызах часто прибегают к пению, чтобы подбодрить коров, отказывающихся давать обычную порцию молока. И, повинуясь требованию хозяина, хор доильщиков затянул песню, правда, без особого воодушевления - и не особенно в лад. Однако, по их мнению, пока длилось пение, коровы давали молоко охотнее.
When they had gone through fourteen or fifteen verses of a cheerful ballad about a murderer who was afraid to go to bed in the dark because he saw certain brimstone flames around him, one of the male milkers said-"I wish singing on the stoop didn't use up so much of a man's wind!	Когда они бодро спели четырнадцать-пятнадцать куплетов баллады, повествующей об убийце, который боялся ложиться спать в темноте, потому что ему чудилось вокруг серное пламя, один из работников сказал: - Когда поешь согнувшись в три погибели, дух перехватывает!
You should get your harp, sir; not but what a fiddle is best."	Вот бы вы принесли свою арфу, сэр! Хотя в таких случаях скрипка куда лучше.
Tess, who had given ear to this, thought the words were addressed to the dairyman, but she was wrong.	Тэсс, прислушиваясь к разговору, подумала, что слова эти обращены к хозяину мызы, но она ошиблась.
A reply, in the shape of "Why?" came as it were out of the belly of a dun cow in the stalls; it had been spoken by a milker behind the animal, whom she had not hitherto perceived.	Вопрос "почему?" донесся словно из живота бурой коровы в стойле: его задал доильщик, которого она еще не заметила.
"Oh yes; there's nothing like a fiddle," said the dairyman.	- Да, да, скрипка лучше всего, - сказал хозяин.
"Though I do think that bulls are more moved by a tune than cows-at least that's my experience.	- Хотя на быков музыка действует сильнее, чем на коров, - так я слышал.

Once there was an old aged man over at Mellstock-William Dewy by name-one of the family that used to do a good deal of business as tranters over there-Jonathan, do ye mind?-I knowed the man by sight as well as I know my own brother, in a manner of speaking.	Жил тут в Мелстоке один старик, звали его Уильям Дьюи. Он был из той семьи, что занималась в наших краях извозным промыслом; помнишь, Джонатэн? Я, можно сказать, знал его в лицо не хуже, чем родного брата.
Well, this man was a coming home along from a wedding, where he had been playing his fiddle, one fine moonlight night, and for shortness' sake he took a cut across Forty-acres, a field lying that way, where a bull was out to grass.	Ну так вот, возвращается этот человек домой со свадьбы - он там на скрипке играл, - а ночь светлая, лунная, и, чтобы сократить дорогу, пошел он наперерез по лугу, что зовется "Сорок Акров", а на этот луг выпустили пастись быка.
The bull seed William, and took after him, horns aground, begad; and though William runned his best, and hadn't MUCH drink in him (considering 'twas a wedding, and the folks well off), he found he'd never reach the fence and get over in time to save himself.	Увидел бык Уильяма, рога опустил к земле и погнался за ним. И хотя Уильям бежал во всю прыть - да и выпил он не так уж много, если принять в расчет, что был на свадьбе, да еще у людей зажиточных, - но все-таки он видит: не успеть ему добежать до изгороди и перелезть через нее.
Well, as a last thought, he pulled out his fiddle as he runned, and struck up a jig, turning to the bull, and backing towards the corner.	И вот в последнюю минуту его осенило: вытащил он на бегу свою скрипку, повернулся лицом к быку и, пятясь к изгороди, заиграл джигу.
The bull softened down, and stood still, looking hard at William Dewy, who fiddled on and on; till a sort of a smile stole over the bull's face.	Бык смягчился, стоит смирно и смотрит в упор на Уильяма Дьюи, а тот знай нажаривает; и тут бык вроде как улыбнулся.
But no sooner did William stop his playing and turn to get over hedge than the bull would stop his smiling and lower his horns towards the seat of William's breeches.	Но как только Уильям опустил скрипку и повернулся, чтобы перелезть через изгородь, бык перестал улыбаться и - рога вниз: целится ему в зад.
Well, William had to turn about and play on, willy-nilly; and 'twas only three o'clock in the world, and 'a knowed that nobody would come that way for hours, and he so leery and tired that 'a didn't know what to do.	Пришлось Уильяму опять повернуться и - хочешь не хочешь - играть. А было только три часа утра, и он знал, что этой дорогой долго никто не пройдет; он устал и измучился до смерти и не знал, что делать.
When he had scraped till about four o'clock he felt that he verily would have to give over soon, and he said to himself,	Пиликал он этак часов до четырех, чувствует, что скоро ему крышка, и говорит себе:
'There's only this last tune between me and eternal welfare!	"Одна только песенка мне и осталась, а там -поминай как звали.
Heaven save me, or I'm a done man.'	Если господь не сжалится, тут мне и конец".
Well, then he called to mind how he'd seen the cattle kneel o' Christmas Eves in the dead o' night.	И тут вдруг припомнилось ему, что он своими глазами видел, как в рождественский сочельник всякая скотина преклоняет в полночь колени.
It was not Christmas Eve then, but it came into his head to play a trick upon the bull. So he broke into the 'Tivity Hymm, just as at Christmas carol-singing; when, lo and behold, down went the bull on his bended knees, in his ignorance, just as if 'twere the true 'Tivity night and hour.	Правда, сейчас был не сочельник, но ему пришло в голову оставить быка в дураках; Вот он и заиграл гимн, тот самый, что поют под рождество. А тут глядь - бык в неведении своем преклоняет колени, словно и вправду был сочельник.

As soon as his horned friend were down, William turned, clinked off like a long-dog, and jumped safe over hedge, before the praying bull had got on his feet again to take after him.	Как только рогатый его приятель бухнул на колени, Уильям повернулся, пустился, как гончая, наутек и перемахнул через изгородь раньше, чем молящийся бык успел встать и погнаться за ним.
William used to say that he'd seen a man look a fool a good many times, but never such a fool as that bull looked when he found his pious feelings had been played upon, and 'twas not Christmas Eve... Yes, William Dewy, that was the man's name; and I can tell you to a foot where's he a-lying in Mell stock Churchyard at this very moment-just between the second yew-tree and the north aisle."	Уильям после говаривал, что частенько приходилось ему видеть у людей дурацкие рожи, но никогда он не видел такой глупой морды, как у этого быка, когда тот понял, что над его благочестивыми чувствами надругались и сегодня вовсе не сочельник... Да, Уильям Дьюи - вот как его звали, и я могу точно указать место на мелстокском кладбище, где он сейчас лежит, - как раз между вторым тисовым деревом и северным приделом.
"It's a curious story; it carries us back to medieval times, when faith was a living thing!"	- Любопытная история. Она возвращает нас к средневековью, когда вера была еще живой.
The remark, singular for a dairy-yard, was murmured by the voice behind the dun cow; but as nobody understood the reference, no notice was taken, except that the narrator seemed to think it might imply scepticism as to his tale.	Слова эти, несколько необычные на скотном дворе, произнес человек, скрытый бурой коровой; но они прошли незамеченными, так как никто их не понял, и только рассказчику показалось, будто они выражают недоверие к его рассказу.
"Well, 'tis quite true, sir, whether or no.	- А все-таки это сущая правда, сэр.
I knowed the man well."	Я его хорошо знал.
"Oh yes; I have no doubt of it," said the person behind the dun cow.	- В этом я нисколько не сомневаюсь, - отозвался голос из-за бурой коровы.
Tess's attention was thus attracted to the dairyman's interlocutor, of whom she could see but the merest patch, owing to his burying his head so persistently in the flank of the milcher.	Таким образом, внимание Тэсс было привлечено к собеседнику хозяина, но она почти его не видела, так как он упирался головой в бок коровы.
She could not understand why he should be addressed as "sir" even by the dairyman himself.	Она не могла понять, почему даже хозяин мызы называет его "сэр".
But no explanation was discernible; he remained under the cow long enough to have milked three, uttering a private ejaculation now and then, as if he could not get on.	Но найти объяснение было нелегко; он долго не отходил от своей коровы - за это время можно было выдоить трех, - и изредка слышались невнятные восклицания, словно работа не ладилась.
"Take it gentle, sir; take it gentle," said the dairyman. "'Tis knack, not strength, that does it."	- Полегоньку, сэр, полегоньку, - сказал хозяин. -Тут не сила нужна, а сноровка.
"So I find," said the other, standing up at last and stretching his arms.	- Это верно, - отозвался тот, наконец вставая и потягиваясь.
"I think I have finished her, however, though she made my fingers ache."	- И все-таки я с ней справился, хотя у меня и заныли пальцы.
Tess could then see him at full length.	Теперь Тэсс увидела его во весь рост.