Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Гарди
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Гарди, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе Томаса Гарди (1840—1928) рассказывается о печальной судьбе девушки, наделенной красотой и тонко чувствующей душой. Проклятие лежащее на Тэсс, обрекает ее расплачиваться за преступления некогда могущественных предков. Готовая пожертвовать собой ради близких, она протестует против грубого посягательства на человеческое достоинство и вынуждена совершить убийство.

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно, автор Томас Гарди

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"O yes-'tis whispered; a young lady of his own rank, chosen by his family; a Doctor of Divinity's daughter near his father's parish of Emminster; he don't much care for her, they say.	- Да, ходит слух. Она ровня ему, и ее выбрала его семья; она дочь доктора богословия, который живет недалеко от Эмминстера, где находится приход его отца. Говорят, он в нее не очень-то влюблен.
But he is sure to marry her."	Но, конечно, он на ней женится.
They had heard so very little of this; yet it was enough to build up wretched dolorous dreams upon, there in the shade of the night.	Знали они очень мало, но этого было достаточно для того, чтобы сейчас, под покровом ночи, строить мучительные догадки.
They pictured all the details of his being won round to consent, of the wedding preparations, of the bride's happiness, of her dress and veil, of her blissful home with him, when oblivion would have fallen upon themselves as far as he and their love were concerned.	И они заговорили о том, как он даст в конце концов свое согласие, думали о приготовлениях к свадьбе, о радости невесты, о платье ее и вуали, о ее счастливой жизни с ним, когда они со своей любовью будут забыты.
Thus they talked, and ached, and wept till sleep charmed their sorrow away.	Так беседовали они, грустили и плакали, пока сон не развеял их тоску.
After this disclosure Tess nourished no further foolish thought that there lurked any grave and deliberate import in Clare's attentions to her.	После этого открытия Тэсс уже не лелеяла глупой мысли, что в отношении к ней Клэра есть нечто серьезное.
It was a passing summer love of her face, for love's own temporary sake-nothing more.	Это было летнее увлечение ее красотой, переходящая любовь ради самой любви, и только.
And the thorny crown of this sad conception was that she whom he really did prefer in a cursory way to the rest, she who knew herself to be more impassioned in nature, cleverer, more beautiful than they, was in the eyes of propriety far less worthy of him than the homelier ones whom he ignored.	И терновым венцом, когда Тэсс пришла к этому печальному выводу, явилось сознание, что она, которую он ненадолго предпочел всем остальным, она, от природы более страстная, умная и красивая, была, с точки зрения общества, менее достойна его, чем те, другие, им не замеченные и более заурядные.
XXIV	24
Amid the oozing fatness and warm ferments of the Froom Vale, at a season when the rush of juices could almost be heard below the hiss of fertilization, it was impossible that the most fanciful love should not grow passionate.	Среди просачивающихся тучных и теплых испарений долины Вар в ту пору года, когда, казалось, простым слухом можно было уловить течения соков под слоем удобрения, даже самая мечтательная любовь не могла не разгореться в страсть.
The ready bosoms existing there were impregnated by their surroundings.	Сердца, готовые принять ее, пребывали под властью окружающей природы.
July passed over their heads, and the Thermidorean weather which came in its wake seemed an effort on the part of Nature to match the state of hearts at Talbothays Dairy.	Пролетел над ними июль, а потом настала термидорианская жара, словно природа хотела состязаться со страстью, сжигающей сердца на мызе Тэлботейс.
The air of the place, so fresh in the spring and early summer, was stagnant and enervating now.	Воздух, такой свежий весной и ранним летом, стал недвижным и расслабляющим.
Its heavy scents weighed upon them, and at mid-day the landscape seemed lying in a swoon.	Душные тяжелые ароматы вызывали головокружение, а в полдень долина, казалось, замирала в обмороке.

Ethiopic scorchings browned the upper slopes of the pastures, but there was still bright green herbage here where the watercourses purled.	Верхние склоны пастбищ побурели от африканского зноя, но там, где журчали ручьи, трава была ярко-зеленой.
And as Clare was oppressed by the outward heats, so was he burdened inwardly by waxing fervour of passion for the soft and silent Tess.	Клэр томился от жары, и его сжигала нарастающая страсть к молчаливой и кроткой Тэсс.
The rains having passed, the uplands were dry.	Миновала дождливая пора, и в предгорьях наступила засуха.
The wheels of the dairyman's spring-cart, as he sped home from market, licked up the pulverized surface of the highway, and were followed by white ribands of dust, as if they had set a thin powder-train on fire.	Когда фермер Крик возвращался домой с базара, колеса его двуколки подбрасывали рассыпающуюся в порошок иссохшую землю и за ними белыми лентами тянулась пыль, как будто подожгли тонкий пороховой шнур.
The cows jumped wildly over the five-barred barton-gate, maddened by the gad-fly; Dairyman Crick kept his shirt-sleeves permanently rolled up from Monday to Saturday; open windows had no effect in ventilation without open doors, and in the dairy-garden the blackbirds and thrushes crept about under the currant-bushes, rather in the manner of quadrupeds than of winged creatures.	Коровы, измученные оводами, перепрыгивали через-изгородь загона; с понедельника по субботу у фермера рукава рубахи были засучены выше локтя; приходилось открывать не только окна, но и двери, чтобы хоть как-то освежить воздух в доме; а в саду дрозды забивались под кусты смородины, наподобие скорее четвероногих, чем крылатых созданий.
The flies in the kitchen were lazy, teasing, and familiar, crawling about in the unwonted places, on the floors, into drawers, and over the backs of the milkmaids' hands.	В кухне мухи, ленивые, назойливые, бесцеремонные, появлялись в самых неожиданных местах, ползали по полу, забирались в ящики, садились на руки доильщиц.
Conversations were concerning sunstroke; while butter-making, and still more butter-keeping, was a despair.	Разговоры шли больше о солнечных ударах. Сбивать масло, и в особенности сохранять его свежим, было более чем неблагодарной задачей.
They milked entirely in the meads for coolness and convenience, without driving in the cows.	Коров не загоняли на мызу, а доили их на лугу, где было прохладнее.
During the day the animals obsequiously followed the shadow of the smallest tree as it moved round the stem with the diurnal roll; and when the milkers came they could hardly stand still for the flies.	Днем животные покорно следовали за тенью хотя бы самого маленького деревца, по мере того как она ползла по земле вокруг ствола, двигаясь вместе с солнцем; а когда приходили доильщицы, коровы не могли стоять смирно, осаждаемые мухами.
On one of these afternoons four or five unmilked cows chanced to stand apart from the general herd, behind the corner of a hedge, among them being Dumpling and Old Pretty, who loved Tess's hands above those of any other maid.	Однажды после полудня четыре или пять не выдоенных еще коров отошли от стада и стояли за углом изгороди; среди них были Толстушка и Старая Красотка, которые предпочитали руки Тэсс рукам всех других доильщиц.
When she rose from her stool under a finished cow, Angel Clare, who had been observing her for some time, asked her if she would take the aforesaid creatures next.	Когда, выдоив корову, Тэсс поднялась со скамеечки, Энджел Клэр, следивший за ней, спросил, не займется ли она этими двумя.
She silently assented, and with her stool at arm's length, and the pail against her knee, went round to where they stood.	Тэсс молча кивнула и, держа скамеечку в вытянутой руке, а подойник у колена, направилась к коровам.

Soon the sound of Old Pretty's milk fizzing into the pail came through the hedge, and then Angel felt inclined to go round the corner also, to finish off a hard-yielding milcher who had strayed there, he being now as capable of this as the dairyman himself.	Вскоре из-за изгороди донесся плеск молока Старой Красотки, стекающего в подойник, и Энджелу захотелось пойти туда и выдоить одну из непокладистых коров, отбившихся от стада, так как теперь он доил не хуже самого Крика.
All the men, and some of the women, when milking, dug their foreheads into the cows and gazed into the pail.	Все мужчины и многие женщины во время доения упирались лбом в бок коровы и смотрели в подойник.
But a few-mainly the younger ones-rested their heads sideways.	Но некоторые - в особенности те, что были помоложе, - поворачивали голову в профиль.
This was Tess Durbeyfield's habit, her temple pressing the milcher's flank, her eyes fixed on the far end of the meadow with the quiet of one lost in meditation.	Так делала и Тэсс Дарбейфилд: прислонившись виском к корове, она рассеянно смотрела в дальний конец луга, словно погрузившись в размышления.
She was milking Old Pretty thus, and the sun chancing to be on the milking-side, it shone flat upon her pink-gowned form and her white curtain-bonnet, and upon her profile, rendering it keen as a cameo cut from the dun background of the cow.	Так она доила и Старую Красотку, а лучи солнца падали на нее, освещая ее фигуру в розовом платье, белый чепчик с оборками и профиль, напоминающий камею, вырезанную на буром боку коровы.
She did not know that Clare had followed her round, and that he sat under his cow watching her.	Она не знала, что Клэр последовал за ней и, сидя подле своей коровы, не спускает с нее глаз.
The stillness of her head and features was remarkable: she might have been in a trance, her eyes open, yet unseeing.	Г олова ее была неподвижна, лицо застыло; казалось, она погружена в транс и ничего не видит, хотя глаза ее и открыты.
Nothing in the picture moved but Old Pretty's tail and Tess's pink hands, the latter so gently as to be a rhythmic pulsation only, as if they were obeying a reflex stimulus, like a beating heart.	Застыло все, только Старая Красотка махала хвостом да чуть заметно двигались розовые руки Тэсс, словно пульсировали ритмично, подобно бьющемуся сердцу.
How very lovable her face was to him.	Каким милым казалось ему ее лицо!
Yet there was nothing ethereal about it; all was real vitality, real warmth, real incarnation.	В нем не было ничего эфемерного - жизнь, живое тепло, подлинная плоть.
And it was in her mouth that this culminated.	И ярче всего выражалось это в ее губах.
Eyes almost as deep and speaking he had seen before, and cheeks perhaps as fair; brows as arched, a chin and throat almost as shapely; her mouth he had seen nothing to equal on the face of the earth.	Ему и раньше случалось видеть глаза почти такие же глубокие и выразительные, такие же нежные щеки, такие же изогнутые брови, безукоризненно вылепленные подбородок и шею - но никогда ни на одном лице не видывал он таких губ.
To a young man with the least fire in him that little upward lift in the middle of her red top lip was distracting, infatuating, maddening.	Любому юноше, хоть сколько-нибудь пылкому, достаточно было увидеть эту алую, чуть приподнятую верхнюю губу, чтобы потерять голову, влюбиться, сойти с ума.
He had never before seen a woman's lips and teeth which forced upon his mind with such persistent iteration the old Elizabethan simile of roses filled with snow.	Никогда не видывал он ни у одной женщины губ и зубов, которые так настойчиво напоминали бы ему старое, времен Елизаветы, сравнение: "Розы, наполненные снегом".
Perfect, he, as a lover, might have called them off-hand.	Влюбленный мог смело назвать их совершенными.