Полное собрание сочинений. Том 34

Не цыганка?

Нет, настоящая дама.

Ну веди (прибирает номер). Кто бы это мог быть.

Сердцеед. Какая-нибудь Паша.

Нет, брат, этим я не грешен. Кроме Маши никого.

Лиз[авете] Андр[еевне] мое почтение. Вот и я его только нашел.

Нашли? (К мужу.) Федя! Я последний раз к тебе. Я не могу так расстаться с тобой. Федя, не думай, что нет возврата. Забудем всё, пойдем.

Лиза, 244 244 Зач.: ты ужасно не искушай меня, ты свободна. Мало того, что свободна. Я знаю, он любит тебя. Выходи за него. Зачем мне томить тебя. Я не пойду. Это верно, верно, верно.

Федя.

Не Федя, а Федор Михайлович, а вы Лизавета Андреевна. Прощайте. И дай бог вам всего хорошего, искренно любо[вной] жи[зни], прощайте. (Отворяет ей дверь.)

Так и надо. Вот это так.

Конец отрезал и запечатал. Ну, давай — выпьем.

Теперь не дама, а цыганочка.

Зови, зови.

Опять. А обещал! Что же это, Федя, нехорошо.

Ну, после будет хорошо. Садись. Пей.

Ты знаешь, не пью. А вы что М. Ф. всё его сбиваете, грех вам. (Садится и качает головой.)

Маша, споем.

Некогда, я за делом зашла.

Ну какое же дело?

Да вот вы выдьте, М. Ф. (Афросимов уходит.) Знаю, что у тебя денег нет, так вот возьми пока (подает ему деньги).

Ах дура. Да я издохну, у тебя не возьму, а тебя зацелую. И божилась и клялась побывать к нему на час. Мишка. Иди. Что она выдумала, денег мне принесла. А, какова?

Я пойду.

Ну, не обижайся. (Целует ее.)

Эка девка милая.

Да что говорить.

Счастливчик ты.

Всё хорошо. Одна пакость. Обещал ей развод дать.

Кому?

Известно жене, а надо на себя вину взять. А пакость лгать, чорт. Ох, не люблю. А надо будет. Маша. Зови ее . 245 245 Зачеркнуто: Споем Ушла чортова кукла. Милая девочка, милая. Ну, выпьем. И поедем к ним.

Айда!

Верно. Да. (Опять пишет.)

Что ты заперся, Федор Иваныч. Федя. Отопри.

Что же не пошел на службу?

Да, на службу. Я и забыл.

Ах, голубчик ты мой, что ж ты делаешь это? Ведь они сказали посмотрят, как ты будешь акуратен.

Ну, ничего разок. Ну, поцелуй меня.

И не стоишь ты того. (Федя хочет обнять. Маша отталкивает.) Ну, знаешь что, только по сих пор (показывает на рот). Ну, отчего же ты не пошел?

А вот видишь ли. Я хочу службу бросить.

Ну вот. Они и говорят, что не будет.

Кто они? Да кто бы они ни были, все они врут. Я, видишь ли, давно уже начал рассказ. Тот, как бишь его, читал. Говорит, немножко поправьте, докончите. Я с радостью 200 р. дам. Ну что ж. На кой чорт служба, когда я могу этим добыть. Вот я и засел. И хорошо выходит. Хочешь прочту.

Ходил бы на службу, а это само собой.

Не могу. Не могу глупости писать, считать деньги чужие. Да еще нечестные. Не могу.

Всё меняется. Ну как же от меня денег брать не хотите, а сами не зарабатываете. Как же нам быть? Разойтись видно.

Вздор говоришь. Перестань. Слушай лучше, как я травил лисицу.

Очень мне нужна твоя лисица. Чорт с ней. Если бы ты меня любил, ты бы не бросал место. Сто рублей в месяц всё жить можно. А то что, лисицу какую-то. И зачем я тебя полюбила.

Марья Васильевна Крюкова— девушка за 30 лет, недурная, молодящаяся, быстрая в движениях и речах, сторонница свободной любви, весь интерес жизни всех людей полагающая в влюбленьи.

Няня— 50-летняя свежая, умная старуха, вынянчившая Лизу и оставшаяся при детях. Бойко говорит хорошим русским володимирским языком.

Лиза— изящно скромная в приемах и одежде 30-летняя женщина, слабая, нежная, впечатлительная и наивная.

В. И. Каренин— сильный, красивый, свежий лицом, корректный 30-летний человек, говорящий нескоро и вдумчиво.

Верно, в спальне.

Лиза. (Ждет. Идет к другой двери.)

Лизавета Александровна вышли. Здравствуйте, матушка Марья Васильевна. Вышли, вышли.

Как же мне сказали, что она дома?

Горничная не знает, они задним ходом пошли. Ох-ох-о!

Как, теперь, ночью?

Так прогуляться вышли.

А что же, разве Федор Васильич опять?..

Что же ему делается. Только и знает, что гулять — проматывать денежки, да еще и не свои.

Да неужели?

Не глядели бы глаза, измучал он ее.