Полное собрание сочинений. Том 33

28 Ав. 98. Я. П.

Лев Толстой.

Когда Марья Ивановна позвала къ себ ѣДмитрія и стала осторожно говорить ему о томъ, что его отношенія къ Катюш ѣей не нравятся, такъ какъ не хорошо влюбить въ себя д ѣвочку, на которой не можешь жениться, то онъ р ѣшительно сказалъ:

— Отчего же не могу?

И хотя онъ въ д ѣйствительности и не думалъ о возможности жениться на Катюш ѣ(такъ сильно была заложена въ немъ аристократическая исключительность, по которой такая женщина, какъ Катюша, не могла быть избрана въ подруги жизни), ему посл ѣразговора съ Марьей Ивановной мелькнула мысль о томъ, что можно бы жениться и на Катюш ѣ. Мысль эта понравилась ему въ особенности своей радикальностью: Катюша женщина такая же, какъ и вс ѣ. Если я люблю ее, то отчего жъ не жениться на ней? Онъ не остановился на этой мысли только потому, что, несмотря на свою безсознательно испытываемую любовь къ Катюш ѣ, онъ былъ твердо ув ѣренъ, что впереди въ жизни его ожидаетъ еще не такая женщина, которую онъ полюбитъ и которая полюбитъ его.

XXIX.

Въ то время какъ Нехлюдовъ сид ѣлъ у окна и, глядя на т ѣнь безлистаго большого дерева, падающаго на дорожку сада, радовался на ту новую и хорошую жизнь, которую онъ поведетъ теперь, Маслова, выпивши большую чашку водки, полупьяная лежала вм ѣст ѣсъ другими арестантками на нарахъ 5-ой камеры и хот ѣла и никакъ не могла заснуть. М ѣшали ей спать и нас ѣкомые, которые ѣли ея т ѣло, и арестантка Аграфена, дьячиха, судившаяся за убійство ребенка, которая въ одной рубах ѣ, босикомъ, не переставая, какъ зв ѣрь въ кл ѣтк ѣ, скорыми шагами ходила взадъ и впередъ по камер ѣ, то открывая, то закрывая собою дверь съ оконцемъ въ середин ѣ, на которое были безсмысленно устремлены глаза Масловой. М ѣшала ей и сос ѣдка ея, та самая старуха Кораблиха, которая утромъ провожала ее, т ѣмъ, что не переставая изр ѣдка ругалась съ толстой рыжей арестанткой, которая, растрепанная и озлобленная, сид ѣла на другомъ конц ѣнаръ и, об ѣими руками разчесывая себя, произносила страшныя, изысканныя ругательства.

— Ты зач ѣмъ тутъ?

— Я изъ суда.

— Ну и маршъ въ свое м ѣсто.

Маслова хот ѣла сказать, что ее привели сюда, но потомъ подумала, что не къ чему, да и она такъ устала, что ей л ѣнь было говорить. Конвойный доложилъ, что ее не принимаютъ, оттого что заняты въ контор ѣ. Но помощникъ смотрителя не хот ѣлъ быть не правъ и еще громче закричалъ на конвойнаго:

— Такъ дожидайтесь наруж ѣ. Я те научу лясы разводить съ арестантами, — обратился онъ къ Масловой. — Маршъ отсюда?

Маслову увели внизъ, на дворъ. И тамъ опять приведенные арестанты проходили мимо нея и опять, какъ голодные зв ѣри на пищу, набрасывались на нее, щипали, обнимали и ц ѣловали ее. Вс ѣэти выраженія вниманія теперь не трогали и не развлекали ея. Ей хот ѣлось однаго — поскор ѣе покурить и выпить.

На двор ѣона попросилась у конвойныхъ удалиться, для того чтобы тамъ покурить, но ее не пустили. Тогда она р ѣшилась, отойдя за уголъ, закурить на двор ѣ, но не усп ѣла затянуться разъ, какъ проходившій надзиратель крикнулъ на нее и вел ѣлъ идти въ контору.

Когда ее приняли и свели въ женскій коридоръ, было уже 6 часовъ вечера, время ужина.

Глава 35.

На сл ѣдующій день, въ Воскресенье, въ 5 часовъ утра, въ коридор ѣтюрьмы раздался пронзительный звонокъ.

Арестантки 5-й женской камеры стали подниматься.

Кораблева не спала и разбудила Маслову, которая, спокойно дыша, лежала подъ кафтаномъ и находилась въ томъ состояніи сна, т. е. полной безсознательности, состояніе, которое въ ея теперешней жизни она предпочитала даже опъяненію. «Ахъ опять жизнь», 262 съ ужасомъ подумала она, просыпаясь и почуя усилившуюся къ утру вонь, и хот ѣла опять заснуть, уйти въ область безсознательности, но привычка страха пересилила сонъ, и она поднялась и, подобравъ ноги, с ѣла оглядываясь.

Женщины уже вс ѣподнялись, только д ѣти еще спали. Корчемница осторожно, чтобы не разбудить д ѣтей, вытаскивала изъ подъ нихъ халатъ. Сторожиха разв ѣшивала у печки тряпки, служившія пеленками; худая воровка, схватившись за грудь, съ налитымъ кровью лицомъ откашливалась и, въ промежутк ѣвздыхая, почти вскрикивала. 263 Рыжая, съ своимъ огромнымъ животомъ, лежала навзничь и громко разсказывала вид ѣнный ею сонъ. Старуха стояла передъ образомъ и истово крестилась и кланялась, шепча молитвы. Дьячиха опять ходила босыми ногами взадъ и впередъ по камер ѣ. Дуничка 264 подвивала на палецъ волосы. Федосья, миловидная мужеубійца, тоже чесала волосы.

По коридору послышались шаги въ шлепающихъ котахъ, загрем ѣлъ замокъ, и вошли два арестанта-парашечника въ курткахъ и короткихъ, много выше щиколки, с ѣрыхъ штанахъ и, поднявъ на водоносъ вонючую кадку, понесли ее вонъ изъ камеры. Женщины вышли въ коридоръ къ кранамъ умываться. У крановъ произошла опять ссора рыжей съ женщиной, вышедшей изъ другой, сос ѣдней камеры.

— Или карцера захот ѣла! — закричалъ на рыжую старикъ надзиратель и хлопнулъ ей по голой спин ѣтакъ, что щелкнуло на весь коридоръ. — Чтобъ голосу твоего не слышно было!

Женщины засм ѣялись.

— Ну, живо! Убирайтесь къ об ѣдн ѣ. Сейчасъ пов ѣрка.

Не усп ѣла Маслова причесаться и од ѣться, какъ пришелъ смотритель со свитой.

— На пов ѣрку! — крикнулъ надзиратель.

Изъ другой камеры вышли другія арестантки, и вс ѣстали въ два ряда вдоль коридора, при чемъ, женщины задняго ряда должны были класть руки на плечи женщинамъ перваго ряда. Маслова была въ пар ѣсъ Федосьей. Вс ѣхъ пересчитали. Счетъ былъ в ѣренъ, и вс ѣхъ повели къ об ѣдн ѣ. 265 При выход ѣизъ женскаго коридора женщины столкнулись съ каторжными, и, несмотря на присутствіе надзирательницы и сторожей, старавшихся предупредить всякія отношенія между мущинами и женщинами, Дуничка усп ѣла получить и передать записку знаменитому, два раза б ѣжавшему съ каторги Щеглову. 266 Черный арестантъ, вчера обнимавшій Маслову, и теперь усп ѣлъ подскочить къ ней.

Женщины см ѣясь спустились внизъ и въ отворенную дверь, крестясь, вошли въ 267 церковь и стали въ отгороженное р ѣшеткой м ѣсто на л ѣво. Всл ѣдъ зa ними вошли большой толпой пересыльные и отсиживающіе мущины арестанты. Н ѣкоторые изъ этихъ арестантовъ прошли впередъ, противъ л ѣвой двери. Это были п ѣвчіе. Молодой арестантъ вошелъ въ алтарь.

На верху, на хорахъ, съ одной стороны, гремя ц ѣпями, вошли каторжные, съ другой подсл ѣдственные.

<���Церковь была большая комната, разд ѣленная на двое р ѣзной золоченой перегородкой съ тремя дверями: одной двустворчатой по середин ѣ, на каждой половин ѣкоторой были медальоны въ р ѣзныхъ золоченыхъ рамкахъ, изображающіе д ѣвицу и молодаго челов ѣка съ крыльями, стариковъ съ книгами, и двумя одностворчатыми дверями, на которыхъ были изображены молодые люди съ открытыми шеями, длинными волосами и крыльями. Между дверьми были изображенія черныхъ людей: одной женщины съ ребенкомъ на рукахъ и другаго мущины съ такими, какъ женщина, черными лицами и руками. Все въ этихъ изображеніяхъ, кром ѣрукъ и лицъ, было покрыто золоченымъ кованнымъ металломъ; вокругъ же головъ этихъ черныхъ изображеній были небольшіе круглые золоченые зв ѣздообразные обручи, не сходившіеся на ше ѣ. Передъ этими черными изображеніями стояли большіе, 268 аршинъ двухъ высоты серебрянные подсв ѣчники съ огромной восковой незажженой св ѣчей, окруженной маленькими зажженными восковыми св ѣчами. И выше перегородки и за перегородкой такія же изображенія и передъ ними тоже гор ѣвшія св ѣчи. На ст ѣн ѣнапротивъ былъ изображенъ челов ѣкъ съ крыльями, который снималъ ц ѣпи съ старика съ б ѣлой бородой. На право же былъ изображенъ челов ѣкъ, который безъ крыльевъ лет ѣлъ кверху, чему, очевидно, удивлялись вс ѣ, стоявшіе внизу.