Полное собрание сочинений. Том 4

На прошлой нед ѣл ѣ5 хабаровскихъ бабъ ходили въ казенную зас ѣку за грибами. Набравъ по лукошк ѣ, часу въ 10-мъ он ѣ, возвращаясь домой черезъ шкаликовскую долину (онъ снималъ ее отъ казны), прис ѣли отдохнуть около стоговъ. По шкаликовской долин ѣ, занимающей продолговатое пространство въ н ѣсколько десятинъ, между старымъ казеннымъ л ѣсомъ, молодымъ березникомъ и хабаровскимъ озимымъ полемъ, течетъ чуть видная, чуть слышная р ѣчка Сорочка. На одномъ изъ ея изгибовъ расли 3 разв ѣсистыя березы, а между березами стояли стога стараго с ѣна и вм ѣст ѣсъ ними кидали по утрамъ причудливую лиловую т ѣнь черезъ р ѣчку на мокрую отъ росы шкаликовскую траву. Тутъ-то полдничали и спали бабы. Тонкая сочная трава растетъ около р ѣчки, но ближе къ темнымъ дубамъ, стоящимъ на опушк ѣл ѣса, она сначала превращается въ осоку и глухую зарость, а еще ближе къ л ѣсу только кое-гд ѣтонкими былинками пробивается сквозь сухія листья, жолуди, сучья, каряжникъ, которые сотни л ѣтъ сбрасываетъ съ себя дремучій л ѣсъ и кидаетъ на сырую землю. Л ѣсъ идетъ въ гору и ч ѣмъ дальше, т ѣмъ суров ѣе; изр ѣдка попадаются голые стволы осинъ, съ подсохшими снизу сучьями и круглой, высоко трепещущей, зеленой верхушкой; кое-гд ѣскрипитъ отъ в ѣтра нагнувшаяся двойная береза надъ сырымъ оврагомъ, въ которомъ, придавивъ ор ѣховый и осиновый подростокъ, съ незапамятныхъ временъ, гніетъ покрытое мохомъ свалившееся дерево. Но когда смотришь съ долины, видны только зеленыя макушки высокихъ деревъ, все выше и выше, все син ѣе и син ѣе. И конца не видать. — Березникъ, л ѣсокъ незавидный, нешто, нешто, сл ѣга, а то и оглобля не выйдетъ. — Трава тоже пустая, тонкая, р ѣдкая, косой не захватишь по ней. Шкаликъ скотину пускаетъ. Зато [88] Зачеркнуто: какъ поднимется солнышко и броситъ первые розовые лучи по тонкимъ, бѣлымъ деревьямъ, да утренній вѣтерокъ разбудитъ сочный зеленый листъ, куда мѣсто веселое. Мнѣ такъ-же хорошо извѣстно, что м ѣсто веселое. Въ то самое

время, какъ бабы отдыхали подъ стогами, Шкаликъ изъ города за ѣхалъ посмотр ѣть свою долину и, объ ѣхавъ ее кругомъ, удостов ѣрившись, что трава растетъ и побоевъ н ѣтъ, подъ ѣхалъ къ стогамъ. Дальн ѣйшія же обстоятельства могу передать только въ томъ вид ѣ, въ какомъ он ѣдошли до меня.

Въ тотъ-же день Князю Нехлюдову доложили, что прі ѣхалъ Шкаликъ и им ѣетъ сообщить важное д ѣло. —

Выйдя на крыльцо, Николинька нашелъ Шкалика въ самомъ странномъ положеніи. Лицо его было исцарапано, волосы, борода и усы растрепаны и сл ѣплены кровью, надъ правымъ глазомъ синеватая шишка и такая же на верхней губ ѣ. Одежда, сгорбленное положеніе и бол ѣзненное выраженіе глазъ и сильный запахъ водки свид ѣтельствовали о необычайномъ его разстройств ѣ.

— Что съ тобой? — спросилъ Князь.

— Ваше Сіятельство, защитите.

— Что? что такое?

— Ваши мужички... жисть мою прекратили.

— Какъ жисть прекратили? Когда? гд ѣ?

— Только, вотъ, вотъ вырвался отъ злод ѣевъ, спасибо объ ѣзчикъ меня спасъ отъ варваровъ, а то бы тамъ и лишиться бы мн ѣсмерти, Ваше Сіятельство.

— Гд ѣэто было и за что? Объяснись обстоятельно.

— На Савиной полян ѣ, Ваше Сіятельство. Ѣздилъ я въ городъ позавчера по своимъ надобностямъ, только нынче напился чайкю съ Митряшкой, ежели изволите знать, что на канав ѣдворъ, онъ и говорить: «по ѣдемъ лучше, Алекс ѣй, вм ѣст ѣ, я тебя на тел ѣг ѣдовезу, а лошадь сзади привяжь».

— Ну, — сказалъ Князь, усаживаясь на перила и продолжая слушать съ напряженнымъ вниманіемъ.

Какъ только Шкаликъ приступилъ къ изложенію своего несчастія, вс ѣсл ѣды его слабости и разстройства постепенно изчезли, онъ выпрямился и говорилъ твердо. Онъ объяснилъ, какъ они съ Мит[ряшкой] за ѣзжали на конную, какъ потомъ М[итряшка] уб ѣдительно приглашалъ его въ трактиръ, но какъ онъ, къ своему несчастію, не согласился на его предложенія. Потомъ сл ѣдовалъ разсказъ о томъ, какія выгоды можетъ приносить С[авина] поляна, и какія родятся на ней с ѣна. Дал ѣе онъ передалъ, что чувствовалъ, какъ бы предчувствіе своего несчастія, но нелегкій затащилъ его за ѣхать на долину, на которой онъ и былъ изув ѣченъ хабаровскими мужичками. О причинахъ же, доведшихъ его до этаго несчастнаго положенія, онъ умалчивалъ.

— Какіе-же были мужички на долин ѣ, и за что вы поссорились? — продолжалъ допрашивать Князь, зам ѣчая, что Шкаликъ такъ-же охотно умалчивалъ о сущности обстоятельства, какъ охотно распространялся о предшествующихъ тому случаяхъ съ нимъ, съ Митряшкой и съ другими его знакомыми.

— Игнашка Болхинъ былъ, Ваше Сіятельство.

— Ну что-же у васъ съ нимъ было?

— Ничего не было.

— Такъ за что же онъ тебя билъ?

— По ненависти, Ваше Сіятельство.

— Да неужели онъ такъ, безъ всякой причины, подошелъ и началъ, молча, бить тебя. Что-же онъ говорилъ?

— Ты, — говоритъ, — наши луга травишь, да ты хл ѣбъ нашъ топчешь, да ты такой, да ты сякой, взялъ да и началъ катать. Ужъ они меня били, били.

— Кто же они?

— Тутъ и бабы, тутъ и д ѣвки, тутъ ужъ я и не помню.

— Зач ѣмъ-же такъ бабы били?

— Богъ ихъ в ѣдаетъ, — отв ѣчалъ онъ, махая рукой, какъ будто желая прекратить этотъ непріятный для него разговоръ. — С ѣно мое пораскидано, стога разломаны...

— Зач ѣмъ-же они с ѣно разломали?

— По злоб ѣ, Ваше Сіятельство. Я еще сказалъ Афеньк ѣБолхиной: «вы с ѣно, бабочки, не ломайте», какъ она схватитъ жердь, — продолжалъ онъ, представляя ея жестъ и выраженіе лица, — а тутъ Игнатка съ поля какъ кинется... Истиранили, Ваше Сіятельство, на в ѣкъ нечелов ѣкомъ исд ѣлали, — продолжалъ онъ, опять приводя свое лицо и фигуру въ положеніе прежняго разстройства. — 20 л ѣтъ живу, такого со мной не бывало. Меня зд ѣсь вс ѣзнаютъ, я никому обиды не д ѣлалъ, ну ужъ и меня разсудите, Ваше Сіятельство, по Божьему, ч ѣмъ намъ кляузы им ѣть...

— Странно, — говорилъ Князь, пожимая плечами, — такъ безъ причины бросились бить. Хорошо, я все д ѣло нынче вечеромъ разузнаю, а ты прі ѣзжай завтра рано утромъ, и, ежели твоя правда, строго взъищу, будь покоенъ.

— Коли имъ острастки не дать, Ваше Сіятельство, они убить рады — это такой народъ.

— Будь покоенъ, прощай.

Князь воротился въ комнату. Несчастный Шкаликъ въ виду лакея насилу вл ѣзъ на лошадь, но вы ѣхавъ на большую дорогу, началъ выд ѣлывать туловищемъ, плетью и головой престранныя эволюціи и вдругъ пустилъ лошадь во весь скокъ до самаго кабака.

Въ тотъ же день вечеромъ призванный Игнатка Болхинъ объяснилъ д ѣло это совс ѣмъ иначе. Онъ просилъ у Князя милости и защиты отъ Шкалика, который будто-бы, подъ ѣхавъ къ стогу, у котораго отдыхали бабы, почалъ ихъ безщадно бранить за расхищеніе какихъ-то веревокъ и с ѣна. На слова ихъ что он ѣни его, ни с ѣна не трогаютъ, онъ отв ѣчалъ т ѣмъ, что, схвативъ съ стога жердь, погнался за ними.