Полное собрание сочинений. Том 4

— В ѣрите-ли, со вчерашняго утра у д ѣтей куска хл ѣба въ рот ѣне было, хоть бы вы... — но тутъ голосъ Марьи Григорьевны задрожалъ, лицо ее покрасн ѣло, она быстро подошла къ корыту, и слезы покатились въ него градомъ.

— А пускаютъ ли къ нему? — спросилъ Шкаликъ, поворачивая лошадь.

Марья Григорьевна махнула рукой и, рыдая, принялась стирать какую-то салфетку.

Вс ѣ, кто только зналъ Василья Феодоровича, отзывались о немъ такъ: «О! умн ѣйшій челов ѣкъ, и душа чудесная, только одно...»

Такое мн ѣніе основывалось не на д ѣлахъ его, потому что никогда онъ ничего ни умнаго, ни добраго не сд ѣлалъ, но единственно на утвердившемся мн ѣніи о его ум ѣ, краснор ѣчіи и на томъ, что онъ будто-бы служилъ въ Сенат ѣ. «Заслушаешься его р ѣчей», говорили его знакомые и въ особенности т ѣ, которые обращались къ нему для сочиненія просьбъ, писемъ, докладныхъ записокъ и т. п. Въ сочиненіи такого рода бумагъ для безграмотныхъ людей и состояли съ незапамятныхъ временъ его средства къ существованію въ то короткое время года, въ которое онъ не пилъ запоемъ или, какъ, смягчая это выраженіе, говорили о немъ, — не бывалъ бол ѣнъ. —

Мы не беремся р ѣшать вопроса, д ѣйствительно ли существуетъ эта бол ѣзнь, къ которой особенно склоненъ изв ѣстный классъ русскаго народа, но скажемъ только одно: по нашему зам ѣчанію, главные симптомы этой бол ѣзни составляютъ безпечность, безчестный промыселъ, равнодушіе къ семейству и упадокъ религіозныхъ чувствъ, общій источникъ которыхъ есть полуобразованіе.

Хотя у[мн ѣйшій] челов ѣкъ зналъ отчасти гражданскіе и уголовные законы, но въ бумагахъ, сочиняемыхъ имъ, ясность и основательность изложенія д ѣла большей частью приносилась въ жертву риторическимъ цв ѣтамъ, такъ что сквозь слова «высокодоброд ѣтельный, всемилостив ѣйше снизойдти, одръ изнурительной медицинской бол ѣзни» и т. п., восклицательныя знаки и розмахи пера, смыслъ проглядывалъ очень, очень слабо. Это-то, кажется, и нравилось т ѣмъ, которые обращались къ нему. Лицо его, украшенное взбитымъ полус ѣдымъ хохломъ, выражало добродушіе и слабость; никакъ нельзя было предполагать, чтобы такой челов ѣкъ могъ откусить палецъ семинаристу.

У[мн ѣйшій] челов ѣкъ небритый, испачканный, избитый и испитой, въ одной рубашк ѣ, лежалъ на кровати сторожа и не былъ пьянъ. Онъ внимательно выслушалъ разсказъ Шкалика о д ѣл ѣего съ Княземъ. Шкаликъ обращался съ Василіемъ Ѳедоровичемъ съ чрезвычайнымъ почтеніемъ. Узнавъ, что забол ѣвшая отъ побоевъ баба была взята въ устроенную недавно Княземъ больницу и уже выздоров ѣла, что отъ Князя никакого прошенія не поступало, а должно было поступить такого-то содержанія (Шкаликъ досталъ отъ конторщика черновое прошеніе), что свид ѣтель былъ только одинъ, у[мн ѣйшій] челов ѣкъ сказалъ, что никто, кром ѣего, не можетъ устроить этаго д ѣла, но что онъ, такъ и быть, берется за него, т ѣмъ бол ѣе, что Шкалику выгодн ѣе, вм ѣсто того, чтобы платить 50 р. какому-то (Рюрику) [91] Бранное выраженіе, означающее грубый мужикъ. мужлану, заплатить ему хоть 15. «Такъ-то, братъ Алешка», — сказалъ онъ, приподнимаясь. — «Такъ точно», — отв ѣчалъ Шкаликъ. Посл ѣэтаго умн ѣйшій челов ѣкъ, не слушая обычныхъ лестныхъ словъ Шкалика насчетъ своего высокаго ума, впалъ въ задумчивость. Плодомъ этой задумчивости были дв ѣбумаги сл ѣдующаго содержанія: 1) По титул ѣ: такого-то и туда прошенія, а о чемъ тому сл ѣдуютъ пункты. 1) Про ѣзжая туда-то и туда-то, нашелъ на полян ѣтакой-то и такой-то с ѣно мое расхищеннымъ (ночью должно было разломать два стога и увезти во дворъ); 2) похитителями были хабаровскіе крестьяне, въ чемъ я удостов ѣрился, заставъ ихъ на м ѣст ѣпреступленія. 3) Увидавъ, что гнусный и преступный замыселъ ихъ открыть, они возъим ѣли нам ѣреніе лишить меня жизни, но всемилостив ѣйшее Провид ѣніе спасло меня незримымъ перстомъ своимъ и т. д.; 4) и потому прошу, дабы съ злоумышленными похитителями онаго с ѣна, и грабителями поступлено было по законамъ. Къ подач ѣнадлежитъ туда-то, сочинялъ такой-то и т. д.

2-ая бумага — отзывъ на прошеніе, которое могъ подать Князь.

Въ числ ѣпохитителей с ѣна, означенныхъ въ прошеніи моемъ, поданномъ тогда-то, преждевременно разр ѣшившаяся безжизненнымъ плодомъ женщина А ѳенья Болхина не находилась, а поэтому въ несчастіи, ее постигшемъ, я не могъ быть причиненъ. Но, какъ слышно, произошло то отъ побоевъ мужа ея, наказывавшаго ее за распутное поведеніе. Боясь же открыть свое преступленіе пом ѣщику своему, студенту, князю Нехлюдову, им ѣвшему къ выше упомянутой А ѳеньи особенное пристрастіе (что видно изъ того, что она была тотчасъ же взята для пользования на барскій дворъ), вышеупомянутый крестьянинъ Болха ложно показалъ, что она находилась во время покражи моего с ѣна и буйства, произведеннаго хабаровскими крестьянами такого-то числа на Савиной полян ѣ, и что я могъ быть причиною несвоевременнаго ея разр ѣшенія и т. д.

У[мн ѣйшій] челов ѣкъ получилъ тотчасъ же об ѣщанные 15 р., изъ которыхъ только полтинникъ, и то съ бранью перешелъ въ руки притащившейся съ д ѣтьми въ слезахъ Марьи Григорьевны, а на остальныя же умн ѣйшій челов ѣкъ и министръ продолжалъ быть бол ѣнъ, т. е. пить запоемъ. Шкаликъ съ радостной улыбкой получилъ, въ зам ѣнъ 15 р., дв ѣкраснор ѣчивыя, драгоц ѣнныя бумаги. Эти-то бумаги находились уже въ его кармазинномъ карман ѣ, когда онъ посл ѣоб ѣдни глубокомысленно говорилъ князю: «Вс ѣподъ Богомъ ходимъ, Ваше Сіятельство».

Юный князь скорыми шагами шелъ къ дому. Прихожане съ любопытствомъ поглядывали на него, зам ѣчая отрывистые жесты, которые онъ д ѣлалъ, разсуждая самъ [съ] собой. Онъ былъ сильно возмущенъ. «Н ѣтъ! — думалъ Николинька, — безстыдная ложь, отпирательство отъ своихъ словъ, вотъ что возмущаетъ меня. Я не понимаю, даже не могу понять, какъ можетъ этотъ челов ѣкъ посл ѣвсего, что онъ мн ѣговорилъ, посл ѣслёзъ, которыя казались искренними, такъ нагло отказываться отъ своихъ словъ и им ѣть духу смотр ѣть мн ѣвъ глаза! Н ѣтъ, правду говорилъ Яковъ, онъ р ѣшительно дурной челов ѣкъ, и его должно наказать. Я буду слабъ, ежели я этаго не сд ѣлаю. — Но правъ ли я? Не виноватъ-ли я въ томъ, что онъ теперь отказывается? Зач ѣмъ я требовалъ эти проклятыя деньги? Мн ѣи тогда что-то говорило, что не годится въ такомъ д ѣл ѣвм ѣшивать деньги! Такъ и вышло. Можетъ, онъ точно раскаявался, но я привелъ это хорошее чувство въ столкиовеніе съ деньгами, съ скупостью, и скупость взяла верхъ. Точно, 50 р. для Болхи значитъ много, и хотя не полное, но все-таки было вознагражденіе, а для него пожертвованіе 15 рублей было доказательствомъ его искренности. — Разум ѣется, ежели-бы я теперь пересталъ требовать деньги, онъ охотно-бы помирился и опять поц ѣловался-бы, — вспомнивъ эту, сд ѣланную имъ см ѣшную сцену между Шкаликомъ и Игнаткой, Князь вздрогнулъ и покрасн ѣлъ до ушей, — но что же бы это было за примиреніе? комедія. Довольно и разъ сд ѣлать глупость. — Главное то, — продолжалъ Князь, нахмурившись и прибавляя шагу, — онъ меня одурачилъ. Я могу за это сердиться, могу желать отмстить ему, потомъ могу см ѣяться надъ собой и своимъ сердцемъ, могу забывать и презирать его обиды. Все это будетъ очень любезно, — продолжалъ онъ иронически, — но какое я им ѣю право забывать не свои обиды, а зло, несчастіе, которое онъ причинилъ людямъ, которыхъ я обязанъ покровительствовать, обязанъ, потому что они не им ѣютъ средствъ сами защищаться. Ежели я оставлю д ѣло это такъ, то что-же обезпечитъ не только собственность, но личность, семейство, — самыя священныя права моихъ крестьянъ? Они не могутъ защищать ихъ, поэтому обязанность эта лежитъ на мн ѣ. Я самъ не могу защитить ихъ, поэтому я долженъ искать защиты у правительства. Да, я не съ Шкаликомъ буду тягаться, а я буду отстаивать самыя священныя права своихъ подданныхъ. Тутъ н ѣтъ ни меня, ни Шкалика, а тутъ есть справедливость, которой я долженъ и буду служить. Николинька въ первый разъ начиналъ тяжбу. Это тревожило его. Хотя онъ и былъ юристомъ въ Университет ѣ, но им ѣлъ самое смутное и непріязненное понятіе о присутственныхъ м ѣстахъ. Поэтому, чтобы р ѣшиться им ѣть съ ними д ѣло, онъ долженъ былъ вызвать въ окружающихъ должное для него понятіе о долг ѣ. —