Полное собрание сочинений. Том 2

«Одинъ разъ мы гуляли въ парка, д ѣтьи б ѣгали въ переди, и я с ѣлъ на скамейку подл ѣнея. Она сказалъ ми ѣ: «Карлъ Иванычъ, я такъ люблю васъ, что не могу больше терп ѣйть, папенька не позволить намъ жениться. Что мы будемъ д ѣлайть?» Я сказалъ: «будьте тверды, старайтесь меня забыть, потому что я не долженъ быть хуже безчувственнаго бревна и чорной неблагодарностью заплатить за всю благод ѣянія вашего папеньку. Я у ѣду отъ васъ». — «Никогда, онъ закричалъ, схватилъ меня за руку и такими большими глазами смотр ѣлъ на мене: «поб ѣжимте, Карлъ Иванычъ, увезите меня». И я сказалъ : «Ежели бы я это сд ѣлалъ, я бы былъ подлецъ и тогда вы не должны меня любить». Я всталъ и ушелъ въ свою комната, а самъ я его очень любилъ. Потомъ она у ѣхала съ маменькой въ Москву, тамъ забыла мене и вышла замужъ за кн. Шербовскій и благодарилъ мене, что я былъ честный челов ѣкъ». — Опять пауза. «Такъ я пришелъ потомъ въ вашъ домъ, къ вашей маменька, и его не стало. Теперь старый никуда негодный и моя 20[?]-л ѣтней служба пропалъ, и я долженъ идти на улица искать опять на старости л ѣтъ свой кусокъ черстваго хл ѣба. Дай Богъ, чтобы вашъ новый учитель былъ другой Карлъ Иванычъ. Дай Богъ, дай Богъ!» повторялъ онъ задумчиво съ слезами на глазахъ. Я не могъ выдержать и заплакалъ такъ сильно, что Карлъ Иванычъ услыхалъ мои рыданія, онъ подошелъ ко мн ѣ, погладилъ по голов ѣи поц ѣловалъ. «У васъ доброе сердце, Николенька, Богъ дастъ вамъ счастья, сказалъ онъ: не забывайте только своего стараго друга». — Куда д ѣвались мой ложный стыдъ плакать, молодечество и гордое сознаніе, что я уже не мальчикъ. Я сид ѣлъ на пост ѣли, робко смотр ѣлъ ему въ глаза и не удерживался отъ пріятныхъ слезъ участія, которыя обильными ручьями текли по моимъ щекамъ. Истинное чувство всегда возьметъ верхъ надъ привитыми предразсудками; потому что истинное чувство доставляетъ истинное душевное наслажденіе. Меня более всего разстроивала та мысль, что челов ѣкъ такой добрый, благородный, перенесшій столько несчастій, не нашелъ справедливости и въ нашемъ дом ѣи им ѣетъ право обвинять и презирать насъ. —

* № 15(II ред.).

Новый гувернеръ. Глава 7.

На другой день утромъ въ комнат ѣКарла Ивановича уже не оставалось ни одной вещи, принадлежавшей ему. Вм ѣсто высокой постели съ его пестрымъ, стеганнымъ од ѣяломъ, оставалась пустая кровать съ голыми неровными досками; по ст ѣнамъ торчали осирот ѣвшіе гвозди, на которыхъ прежде вис ѣли его картины, халатъ, шапочка, часы съ егеремъ; на ст ѣн ѣ, между оконъ, зам ѣтно было по св ѣжести обой м ѣсто, затянутое кое-гд ѣпаутинами, на которомъ стоялъ собственный коммодъ его. Ломовой извощикъ уже съ полчаса дожидался у крыльца, и на л ѣстничной площадк ѣстояли кучей: коммодъ, чемоданъ и другія вещи Карла Ивановича; но онъ все еще медлилъ, требуя, чтобы папа, бабушка, или дов ѣренное отъ нихъ лицо пришло освид ѣтельствовать его вещи и уб ѣдиться въ томъ, что онъ не беретъ ничего чужаго: ни матраса, ни подсв ѣчника, ни сапожной колодки — ничего. —

Когда ему, наконецъ, объяснили, что никто и не думаетъ подозр ѣвать его въ этомъ отношеніи, Карлъ Ивановичь вздохнулъ и пошелъ прощаться съ бабушкой.

«Croyez-moi, Madame la Comtesse», 92 92 [Поверьте мне. графиня,] говорилъ St.-Jérôme бабушк ѣ, въ то время, какъ мы съ Карломъ Иванычемъ вошли къ ней: «j’envisage l’éducation comme un devoir trop sacré pour le négliger. Je sens toute la gravité de la tâche, que je m’impose, mais je saurais la comprendre et la remplir». 93 93 [я смотрю на воспитание как на долг слишком священный, чтобы им пренебрегать. Я сознаю всю важность задачи, которую себе ставлю, но я смогу ею овладеть и осуществить ее.]

«Je l’espère, mon cher Monsieur St.-Jérôme, 94 94 [Надеюсь, мой дорогой г. Сен-Жером,] — сказала бабушка.

«Et je puis vous promettre», 95 95 [И могу вам обещать,] продолжалъ онъ съ большимъ одушевленіемъ: «sur mon honneurr, Madame la Comtesse, que dans deux ans vous ne reconnaîtrez pas vos élèves. Il faut, que je commence par étudier les capacités, les inclinations, les...» 96 96 [Клянусь честью, графиня, через два года вы не узнаете своих воспитанников. Мне необходимо начать с изучения их способностей, их наклонностей, их...]

— «Pardon, mon cher», сказала бабушка, обращаясь къ Карлу Ивановичу, который, сурово взглянувъ на своего преемника, въ это время подошелъ къ бабушк ѣ. —

— «Что вы ужъ ѣдете, мой милый», сказала она: вы бы пооб ѣдали съ нами».

— «Благодарю васъ, Баше Сіятельство», сказалъ Карлъ Ивановичь съ достоинствомъ : «я должно ѣхать», и онъ подошелъ къ ея рук ѣ.

— «Ну прощайте, мой милый. Очень вамъ благодарна за ваше усердіе и любовь къ д ѣтямъ. — Хоть мы съ вами и разстаемся, потому что нельзя-же держать двухъ гувернёровъ, но я вамъ отдамъ всегда справедливость».

Карлъ Ивановичь молча отошелъ отъ нея и подошелъ къ Любочк ѣ. «Прощайте, Любинъка , (такъ онъ называлъ ее) пожалуйте ручка», сказалъ онъ дрожащимъ голосомъ. Любочка большими растерянными глазами посмотр ѣла на него и кр ѣпко — видно что отъ души — поц ѣловала его въ пл ѣшивую голову. Мими тоже встала, положила вязанье, вытерла платкомъ правую потную руку и подала ее Карлу Ивановичу. —

— «Над ѣюсь, Карлъ Ивановичь, сказала она красн ѣя, что мы разстаемся друзьями, и ежели мы бывали виноваты другъ передъ другомъ, то все это будетъ забыто. Не правда-ли, Карлъ Ивановичь?»

— «Вотъ вамъ судья!» сказалъ Карлъ Ивановичь, одной рукой взявъ ее за руку, а другою указывая на образъ. Добрый старикъ былъ такъ растроганъ, что слезы были у него на глазахъ, и голосъ прерывался. Онъ замолчалъ, схватилъ руку Мими и такъ долго и н ѣжно ц ѣловалъ ее, что Мими пришла въ зам ѣшательство, <���и не знала, что д ѣлать съ своими лицомъ, губами, когда она перестала ц ѣловать его въ високъ.> — Я часто им ѣлъ случай зам ѣчать, что, находясь въ чувствительномъ расположеніи духа, нечаянно и невольно обращаешь свою н ѣжность совс ѣмъ не на т ѣхъ людей, которымъ она предназначена. Карлъ Ивановичь былъ огорченъ разлукой съ нами, а со слезами ц ѣловалъ руку своего единственнаго врага, ежели только могли быть враги у этаго добр ѣйшаго существа.

На крыльц ѣКарлъ Ивановичь простился съ нами. Мн ѣпришла въ голову въ эту минуту сцена его свиданья съ матерью, и я не могъ удержать слезъ, не столько отъ горести разлуки, сколько отъ этаго воспоминанія. Николай, стоявшій тутъ-же на крыльц ѣ, къ великому моему удивленію, вдругъ скривилъ ротъ, когда Карлъ Ивановичь обнялъ его, и, не думая скрывать свою слабость, заплакалъ какъ женщина.

— «Прощайте, Карлъ Ивановичь!» —

Растроганный сценой отъ ѣзда славнаго Карла Ивановича, мн ѣкакъ-то странно было слушать самодовольный, безпечный свистъ Августъ Антоновича St.-Jérôm’a въ то время, какъ онъ разбиралъ свои вещи. Но скоро чувство неудовольствія зам ѣнилось во мн ѣвесьма естественнымъ чувствомъ любопытства, съ которымъ я разсматривалъ вещи и движенія челов ѣка, долженствовавшаго им ѣть на жизнь нашу такое близкое вліяніе. — Судя по т ѣмъ красивымъ щегольскимъ вещамъ, которыя онъ раскладывалъ у себя на столик ѣ, по сафьянному креслу на м ѣдныхъ колесахъ, которое было внесено въ его комнату и въ особенности по большому количеству лаковыхъ сапогъ, прюнелевыхъ ботинокъ, шелковыхъ жилетовъ и разноцв ѣтныхъ панталонъ, которыхъ каждая штука, по его собственнымъ словамъ, стоила не меньше 50 рублей, я заключалъ, что онъ долженъ быть челов ѣкъ очень гордый. Судя-же по тому, какъ онъ стоялъ посередин ѣкомнаты въ то время, какъ передвигали кровать и вбивали гвозди, съ руками, заложенными подъ фалды коротенькаго сюртука, и раз ставленными ногами, которыя онъ слегка приводилъ въ движеніе подъ тактъ насвистываемыхъ имъ веселыхъ мотивовъ вальсовъ и водевильныхъ куплетовъ, я заключалъ, что онъ долженъ быть челов ѣкъ, любящій веселье; но такое веселье, которое едва-ли придется намъ разд ѣлять съ нимъ. — И въ томъ и въ другомъ случа ѣя мало ошибался: Августъ Антоновичь былъ молодой б ѣлокурый мущина небольшаго роста съ довольно пріятной наружностью и дирочкой на подбородк ѣ. — Онъ былъ мускулистъ и коротконожка. —