Владимир Короткевич - Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

Этот самый песок с опилками меня и подвёл. При­глушил конские копыта. Повелеваю это я, а за моей спи­ною стоят трое всадников. И главный из них пан — гет­ман Огинский.

— Э-эх, — говорю, — Михась. Ты сильнее, веселее греби. Панского размаха у тебя нету.

Мишка лапами сильнее замахал. И тут мне сза­ди — плетью между ушей. И увидел я в одно мгновение и Честогов, и Матерь Остробрамскую, и все без исключе­ния, сколько их ни есть, церкви, да и мечети. Потому что цыгане всегда были той веры, какая в той деревне, возле которой стоял табор.

— Пан гетман, — кричу, — пане... Михал! Михал! Ну-ка, покажи, какой пан Огинский смелый, да краси­вый, да мужественный на войне.

Тут оно и произошло. От многой науки медведь одурел. То ли он спутал с бабой, которую муж с другим застал, то ли слишком был умён — только схватился он за живот и взревел. А потом начал стонать и качаться на песке.

Гетман — за меч. И было бы тут два Илияша, да я внезапно... увидел... показываю рукой: «Батюшки, смотрите!»

На лице Илияша был такой нестерпимый ужас, что синедрион весь словно сжался, глядя туда, куда он пока­зывал. В следующий момент все услышали, как Корнила тихо сказал: «Э-э, брешешь...» Все снова повернулись. Сотник у двери держал Илияша за шкирку.

— Да не убегаю я. Это я вам просто показать хотел, как я тогда убежал. Они все оглянулись, а я прыгнул че­рез забор и бросился бежать, как ни один никогда не бе­гал. Они за мной. Я от них. Лесом. К Вилии.

...Прыгнул я с кручи к реке и покатился. И тут уви­дел чёлн, а в нём двенадцать человек.

— Братцы, караул!

...Всадники выскочили на крутояр... Но чёлн с нами уж закрутила, понесла сестричка Вилия.

После минуты молчания Лотр сказал тихо:

— Что ж. Самозванство, попытка выдать себя Бог знает за кого. Твоя, Братчик, еретическая доброта к ино­земцам, твои сомнения в вере... И то, что ты совместно с иудеем начальников в народе твоем злословил и откупщиков осуждал.

— И то, что совы летали над головою, — произнёс Босяцкий. — И моча, которой зубы полоскал.

— И то, что подстрекнули четырёх крепостных убежать от пана и призывали Библию и Евангелие самим без попа читать, — добавил Болванович.

— И то, что испортили панское имущество, — присовокупил Жаба. — И порочили покойника короля, лож­но утверждая обман.

— И говорили ересь о щуке, — уточнил Комар. — И через этого шляхтича оскорбляли магнатов и суд, на­зывая их хамами.

— За дуб, упавший на сборщика, — продолжал Лотр.

— За то, что знамений ожидали небесных, когда их са­мих ожидала мытарьская служба, — прошипел Босяцкий.

— За богохульство и опоганивание гадкими фокуса­ми имени Божьего и то, что арфы небесного Иерусалима играли у него в неподобающем месте, — заключил Бол­ванович. — И за оскорбление гетмана... По всем грехам вашим одно вам наказание.

Сообщники опускали головы ниже и ниже. Всё было ясно.

— Смерть, — объявил Лотр. — Казнь. Завтра. На рассвете.

Глава X

ХРИСТОС ПРИШЁЛ В ГОРОДНЮ

И великий страх объял всю церковь.

Деяния, 5:11

И тогда сэр Хуг и его капеллан,

Услышав, что латники в дверь их бьют,

Сговорились вмиг на великий обман —

Не для Бога — во славу свою.

Старинная баллада

В море огня валила к Замковой горе гурьба. Щети­нилась ножами, косами, вертелами, старыми фузеями, кольями. Пустели по дороге дома, здания цехов. Выползали из землянок, похожих на норы, нищие, в волосах их была солома и сухие листья, а в руках острые палки.

Скакало над головами море огня.

— Христос пришёл в Городню!

— Богатые Христа убивают!

Как широкая река в теснину, толпа хлынула на мост. Стража не ожидала нападения такого количества народа и поспешно убежала в замок. Спасаться.

Словно острая челюсть, упала за стражниками решёт­ка. Нападавшие начали пускать сквозь неё стрелы, но уже за решёткой медленно стали смыкаться тяжёлые, окован­ные бронзовой чешуёй, двухсотпудовые половинки врат.

Ещё через минуту, отрезая вратную решётку, глу­хо — так как на живое — брякнулись сверху сплошные врата — заслон.

Зенону сорвало кожу с плеча. Из-под нижнего края заслона текли стоны и умолкали по мере того, как он опускался под собственным весом.

— Бревно! — истошно крикнул мужик. — Бревно, бревно сюда!

И оно появилось. Чьи-то руки подсунули его под нижний обрез заслона, остановили его медленный спуск. Кое-как, подложив ещё пару брёвен, удалось вытащить человек шесть, наполовину мёртвых, наполовину изуве­ченных. Только тут Зенон понял, откуда брёвна. Мещане и ремесленники разнесли по бревну предмостную сто­рожку. Тащили брёвна на мост.

И тут середина моста — запоздало — начала было подниматься. Скрипели в ближайшей башне ворота, лязгали цепи. Но стража взялась за это поздно. Под тя­жестью людей, стоявших на мосту, подъёмная часть его лишь вздыхала: поднималась слегка и брякалась на место под аккомпанемент глухого «р-р-р» в башне. Это вороты, не в силах держать тяжесть, спускали с себя цепи.

Несколько человек свалилось в ров. Остальные по приказу мастера на все руки, Гиава Турая, положили несколько брёвен поперёк моста и вогнали их концами в склоны рва. Теперь мост нельзя было поднять.

Кирик Вестун махнул рукою. В щель под заслоном на­чали толкать брёвна, складывать систему рычагов, медленно поднимать железную плиту, поленницей подкладывая под неё плаху за плахой. Наконец заслон удалось поднять на такую высоту, чтобы спокойно прошёл человек с копьём.

Из башни попробовали было стрелять — в ответ летел каменный град.

Пращники не давали никому поднять головы.

Начали барабанить в решётку брёвнами. Что-то глухо дрожало, бухало в чреве башни. На головы тара­нивших градом, бобом осыпался сухой раствор. Кричал надрывался, распоряжаясь, Кирик Вестун.

Решётку уже почти выбили. И тут из верхних про­душин полились на людей расплавленное масло и горя­чая смола. Только что, видимо, растопили. Счастье, что успели выскочить с лёгкими ожогами да сожжёнными волосами и никто особенно не пострадал.

Осаждавшие стояли возле врат и не знали, что им делать. Наконец часть людей, во главе с Марко и Тихо­ном Вусом, побежала за лестницами. Нести их надо было издалека, из цеха каменщиков на улице Отвеса.

Для острастки пращники всё ещё бросали на баш­ню камни. Все чёрные, в дыму, люди стояли перед врата­ми и теряли золотое время.

И тут кузнец, которому не терпелось, увидел вне­запно огромную кучу влажной глины возле размётанной сторожки. Видимо, привезли, чтобы обмазать стены, ко­торых уже не было.

— А что, хлопцы, — оскалил зубы Вестун, — пропа­ли стены, так пускай и обмазка пропадёт? Ну-ка, сбегайте, хлопцы, да снимите трое-четверо первых-лучших ворот.