Владимир Короткевич - Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

Его поняли. Его на удивление быстро поняли. Словно он всю жизнь только и водил войско. Одним духом притащили снятые ворота, толстым слоем начали раскладывать по ним мокрую глину.

Благодаря дождю пращников стража не видела, что ей готовят. Да и пар с дымом застил бойницы верхнего и нижнего боя.

Половинки ворот подняли на обрешетины и брёвна, понесли в тёмный туннель, под арку. Потом, под прикрытием мокрой глины и дерева, туда же двинулись таранящие с брёвнами наперевес.

Скоро башня снова содрогнулась от глухих страшных ударов. Тяжело били три бревна в чешуйчатую поверхность врат, макались о бронзу, раскалывались о длинные — в локоть — шипы, торчавшие сям и там.

Тогда вновь полились масло и смола. Лились на гли­ну, курились, стекали под ноги. Цепь людей едва успевала передавать изо рва вёдра вонючей воды и лить их под ноги осаждавшим. Сипел пар. Люди трудились, будто в преис­подней. Зенон приказывал бить в те места, где было дере­во, между бронзовой чешуёй. Удары постепенно расшаты­вали врата, колебали петли, осыпали сухой раствор. Но всё равно было понятно: бить придётся часа три, да и то, сло­маешь ли ещё. Мощные были врата, и, если бы нападение не было таким неожиданным, из самого города, а не из-за валов, замок никто бы не взял, как не брали его враги.

А тут что ж? Просто растерялась стража.

Врата начинали трещать. И тут произошло то, что едва не погубило дела.

Некоторое время все слышали, как что-то грохочет в верхнем жилье вратной башни. Думали, что таскают котлы. И неожиданно из окна верхнего боя высунулся хобот, очень похожий на пушечный. Толпа захохотала. Через бойницу верхнего боя канон мог плюнуть, но по Старому рынку, по каменному строению доминиканцев, туда, где совсем не было людей, над их головами, далеко.

Осаждавшие весело прыгали на мосту и на пред­мостной площади.

Клеоник попробовал что-то крикнуть — его не услышали. И вдруг хобот рыгнул длинной отлогой поло­сой огня. Чёрно-красной струёй, из которой падал вниз огневой дождь.

Хохот сменился стонами, стенаниями и криками ужаса. Люди бросились прочь. Среди огня, заливавшего мост, корчилось с десяток тел. И сразу рык гнева долетел отовсюду. Народ снова бросился к вратам, и хобот снова плюнул, на этот раз ближе. Люди бросились с моста.

— Стойте! — Клеоник выбежал из туннеля. — Стой­те! Стойте, гадкие вы! Стойте! Это огневой канон! Он лишь два раза плюётся! Потом ему стынуть надо. Иначе взорвётся в башне.

Он бил убегавших древком копья.

— Они не будут сразу! Да стойте же! Они не рискнут сжечь себя.

Словно в ответ на его слова, из верхней продушины бухнул во вратный туннель другой огненно-дымный язык. Люди побежали оттуда, ибо горячая нефть и огонь потекли по стенам на брусчатку... И ещё плевок. Туда же.

Таранившие прибежали в страшном виде. Закуренные, как уголь, без бровей, без ресниц. У некоторых поч­ти не было на ногах штанов. Двое шарили воздух:

— Глаза мои! Глаза! Глаза!

Счастье, что глина сберегла от прямого огня. Но всё равно войти во врата теперь было нельзя. Оттуда валил дым, текли огневые ручьи нефти. Потом что-то бухнуло. Чёрный с золотыми прожилками, изменчивый шар вы­летел оттуда. Это обвалился помост-прикрытие.

— Клеоник, — растерянно спросил Вестун, — это что же? Преисподняя?

Резчик сурово сжал большой красивый рот. Золо­тистая туча волос была грязная от дыма.

— Новинку завели. «Оршанский огонь»... Выдал-таки им кто-то тайну. Не думал, что остался хоть один знаток. Знаешь, почему когда-то Литва оршанское Благо­вещение долго взять не могла? Вот из-за этого.

— Да что же это? — едва не плакал от отчаяния кузнец.

— А я и сам точно не знаю. Говорят, на Днепре по­рой у берегов вода масленая. Это каменное масло плывёт. Неизвестно уж, из чего его подземный властелин давит. Из цмоков, может, либо из богатырей. А может, и вправду из камней. На Кутейне, возле Ларионовой дубравы, течёт оно, братец, говорят, даже струйкой, с прутик толщиной. Мона­хи им в пещерах светят. Вот, говорят, они и придумали.

Огонь на мосту угасал. Но камни были покрыты словно окалиной.

— Смастерили будто бы каменную кадушку, по­ставили высоко. Из неё вывели такую вот трубу. Над ней, у самого среза, стальное колесо да кремень, а от него — железный прут. А в кадушку — это дьяволово масло. А над нею — такой жмых, как из орехов или яблок масло либо сок выжимают, может, видел. На рычаг надавят, за прут кто-то дёрнет — вот оно и плюёт. Недалеко, брат, а страшно. Да только и может плюнуть, что дважды. Раз да ещё второй, до конца рычаг опустив.

Подумал.

— У них, видимо, два было... Отец Фаустины гово­рил. Он там железных дел мастер. Вот, брат, холера. Ду­мал — сгорим.

— Так что мы стоим тут? — спросил злой от ожогов Зенон.

— Теперь, пока не остынет, этой холеры в кадушку заливать нельзя.

Во вратах всё ещё горело. И вдруг тёмно-синие глаза Клеоника озорно блеснули.

— Разбирай ещё одну хату.

— Зачем? — спросил Зенон.

— Разбирай, говорю.

Кузнец с группой людей побежал к первой в ряду хате. Вскоре посыпались брёвна.

— Осторожно! — закричал резчик. — Не хватало ещё, чтобы придавило! За мной.

Люди с брёвнами на плечах побежали к вратам. В бойницах верхнего боя появились головы. С удивле­нием смотрели на дураков, которые снова, в дыму, после такого угощения собираются таранить врата.

И всё же защитники поспешили. Над хоботом огневого канона появилось ведро. Пращники подгото­вились бить.

— Не трогайте их! — крикнул Клеоник. — Пускай студят.

Канон окутался паром. Клубы его со свистом рвану­лись вверх. В воздухе удушливо и кисло запахло уксусом.

Клеоник совсем не собирался таранить врата. По его указаниям люди просто раскачивали брёвна, бросали их в прорву врат и бежали назад. В дыму и пару защит­никам плохо было видно, что они там такое совершают. Резчик качал поленницы брёвен под заслоном.

Даже уксус плохо студил раскалённый металл. И тогда стража вновь пустила в продушины горячее мас­ло и смолу. В тёмном туннеле на минуту засипело и по­тускнело.

Клеоник с последними подручными изо всей силы бросился бежать прочь от моста. Ему совсем не хотелось зажариться заживо, когда снова плюнет «ор­шанский огонь».

Медленно текли минуты. Прибежали люди с лестницами. Марко и Тихон Вус впереди всех спустились в зелёную, вонючую воду рва, полезли к стенам.

На зубцах в том месте, где приставляли лестницы, появились стражники в кольчугах. Кричал на них, махая руками, сотник Корнила, разевал рот. К ногам защитни­ков ползли по стенам, падали на них лестницы. Стража бросилась раскачивать, сбрасывать их со стен. Длинные жерди уже упёрлись в одну, вздрагивая, оттолкнули вме­сте с теми, кто лез.