Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

Воображеніе — такая подвижная легкая [?] способность, что съ ней надо обращаться очень осторожно. Одинъ неудачный намекъ, непонятный образъ, и все очарованіе, произведенное сотнею прекрасныхъ, в ѣрныхъ описаній, разрушено. Автору выгодн ѣе выпустить 10 прекрасныхъ описаній, ч ѣмъ оставить одинъ такой намекъ въ своемъ сочиненіи. Хотя наклонность сравненія вообще и въ особенности съ драгоц ѣнными вещами преобладаетъ, какъ мн ѣкажется, у Французовъ, эта наклонность существуетъ и у насъ, и у Н ѣмцевъ, но меньше [?] всего у Англичанъ. Бирюзовые и бриліантовые глаза, золотые и серебрянные волосы, кораловыя губы, золотое солнце, серебряная луна, яхонтовое море, бирюзовое небо и т. д. встречаются часто [?]. Скажите по правде, бываетъ ли что-нибудь подобное? Капли воды при лунномъ св ѣт ѣ, падающія въ море, горятъ лучше жемчужинъ, падающихъ въ тазъ, и ни капли не похожи на жемчужины, ни тазъ — на море. Я не м ѣшаю сравнивать съ драгоценными камнями, но нужно, чтобы сравненіе было в ѣрно, ц ѣнность же предмета не заставитъ меня вообразить сравниваемой предметъ, ни лучше, ни ясн ѣе. Я никогда не видалъ губъ кораловаго цв ѣта, но видалъ кирпичнаго; — глазъ бирюзоваго, но видалъ цв ѣта распущенной синьки и писчей бумаги. Сравненіе употребляется или чтобы, сравнивая худшую вещь съ лучшей, показать, какъ хороша описываемая вещь, или, сравнивая необыкновенную вещь съ обыкновенной, чтобы дать о ней ясное понятіе).

Слушая патетическую сонату, которую я зналъ такъ, что каждый переходъ, каждая нотка возбуждала во мн ѣожиданіе, я испытывалъ два различныя чувства. Иногда, и это случалось тогда, когда я бывалъ ч ѣмъ-нибудь разстроенъ, она возбуждала во мн ѣкакое-то нетерп ѣніе, досаду и безпокойство; мн ѣтяжело было знать все впередъ, хот ѣлось неожиданнаго и хот ѣлось бы не слыхать ее, но когда maman переставала играть, мн ѣд ѣлалось еще досадн ѣе и хот ѣлось бы, чтобы она все играла, но что-нибудь другое. Иногда — и теперь я находился въ этомъ расположеніи — соната эта имянно т ѣмъ, что въ ней не было для меня ничего поразительнаго, что я зналъ все впередъ, доставляла мн ѣ, какъ я уже сказалъ, тихое, чудесное наслажденіе. Хотя я зналъ прекрасно все, что будетъ, я не могъ заснуть отъ того чувства, что, ежели вдругъ будетъ не то, что я ожидаю, и чудесные аккорды интродукціи вдругъ разр ѣшатся не такъ, какъ должны. Сдержанный мотивъ интродукціи, который точно просится куда-то, заставлялъ меня притаивать дыханіе до т ѣхъ поръ, пока, наконецъ, все это не разр ѣшится въ allegro. [125] [Аллегро — быстро.] Только [?] Allegro никогда не нравилось мн ѣ, но то м ѣсто, когда начинаются вопросы и отв ѣты, возбуждало опять опасеніе, чтобы не вышло иначе, и желаніе, чтобы оно шло тише и продолжалось долже. Что можетъ быть лучше этого м ѣста, когда посл ѣпростыхъ вопросовъ и отв ѣтовъ басъ говоритъ такія дв ѣфразы, къ которымъ ничего кажется нельзя прибавить, и которыя р ѣшаютъ все, однако н ѣтъ.... дискантъ отв ѣчаетъ еще и еще и еще лучше, еще сильн ѣе, до т ѣхъ поръ, пока, наконецъ, все сливается.

Maman въ м ѣст ѣэтого разговора задерживала тактъ. — Много людей, основательно знающих музыку, говорили мн ѣ, что задерживать ни въ какомъ случа ѣне должно, и что, исполняя Бетховена, нужно ни на волосъ не отклоняться отъ написаннаго. Я слышалъ тоже эту же сонату, исполненную прекраснымъ музыкантомъ — онъ игралъ это м ѣсто такъ же скоро, какъ и плохіе. Несмотря ни на какіе авторитеты, я уб ѣжденъ, что должно задерживать тактъ въ этомъ м ѣст ѣ. Нужно принудить себя, чтобы играть его скоро: м ѣсто это такъ хорошо, что хочется дольше имъ насладиться. Посл ѣднія ноты allegro [126] [Allegro, Andante, Rondo в do mineur — части сонаты.] пугаютъ и радуютъ.

Подъ звуки andante [127] [Allegro, Andante, Rondo в do mineur — части сонаты.] я дремалъ, дремалъ сладко — оно выраженіе счастія, доброд ѣтельнаго, спокойнаго счастія, но финалъ rondo [128] [Allegro, Andante, Rondo в do mineur — части сонаты.] въ ut mineur [129] Написано: ut bemol mineur. опять тянетъ за душу. Невольно думаешь: что ему хочется? О чемъ онъ? Какъ бы его успокоить? И все хочется, чтобы скор ѣе, скор ѣе — и все кончилось, но, какъ кончится, хочется еще.

Когда я слышу музыку, я не думаю — мысль совершенно умираетъ, воображеніе тоже не рисуетъ мн ѣникакихъ образовъ и находится въ совершенномъ безд ѣйствіи — сознаніе физическаго существованія уничтожается, но я чувствую, что я живу, и живу полно и тревожно.

Чувство, которое испытываешь, похоже на воспоминаніе, но воспоминаніе чего? Воспоминаніе того, чего никогда не было, и чего не помнишь. [130] Зачеркнуто: Чувствуешь съ чрезвычайной ясностью, но когда хочешь опред ѣ лить, объяснить, что чувствуешь, невольно удивляешься, что н ѣ тъ средствъ выразить и 10-й доли того, что чувствуешь.

Сущность эстетическаго чувства, возбуждаемаго въ насъ живописью — въ обширномъ смысл ѣ— есть воспоминаніе о образахъ. Сущность эстетическаго чувства возбужденнаго музыкой есть несознанное воспоминаніе о чувствахъ и о переходахъ изъ одного чувства въ другое.

Чувство поэзіи есть сознательное воспоминаніе о жизни съ ея образами и чувствами.

Въ это время maman встала, взяла другую тетрадь нотъ, пододвинула ближе св ѣчи, подвинула табуретъ больше на середину форте-піано и начала играть другую пьесу, именно sonate pathetique Бетховена.

Читатель! Зам ѣтили ли вы, какъ вс ѣлюбятъ сочиненія Бетховена, какъ часто въ разговорахъ вы слышите, что сочиненія этого композитора предпочитаютъ вс ѣмъ другимъ? Зам ѣтили ли вы, что часто его хвалютъ и восхищаются имъ такъ, что сов ѣстно за т ѣхъ, которые восхищаются. Въ роман ѣили пов ѣсти, ежели кто нибудь играетъ, то непрем ѣнно сонату Бетховена, особенно въ Французскихъ романахъ. В ѣрно вы часто слыхали о томъ, что трудно понимать Бетховена, и что чудо, какая миленькая штучка его Quasi una fantasia или Septuor и т. д. Не знаю, какъ вы, а для меня такого рода разговоры да и большая часть всякихъ разговоровъ о музык ѣ— ножъ вострый. Уже давно зам ѣчено, что говорить о томъ, чего не знаешь, общая челов ѣческая слабость, но отчего ни о чемъ такъ много не говорятъ и съ такой ув ѣренностью, не зная, какъ о музык ѣ? Знаніе музыки далеко еще не наука, знаніе это дошло только до той степени, что видна возможность науки, но существуютъ правила, условленныя названія, матерiалы для исторіи музыки, сочиненія, которыя составляютъ знаніе. Зам ѣтьте, что люди, им ѣющіе это знаніе, нисколько не авторитетъ въ музык ѣи даже удерживаются отъ выраженія своего мн ѣнія. Отчего бы это? Музыка, какъ искуство производить звуки и д ѣйствующее на нашъ слухъ, доступно всякому. Большинство во вс ѣхъ отрасляхъ челов ѣческихъ знаній нев ѣжды, т ѣмъ бол ѣе въ музык ѣкакъ въ знаніи, съ одной стороны, доступномъ каждому и, съ другой, находящемуся еще на первой ступени развитія.