Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

Любочка сид ѣла на полу между двухъ стульевъ; по лицу ея текли кровь и слезы. Около нея стояли съ испуганными лицами Володя и Катенька.

— Что такое? Гд ѣты ушиблась? Скажи же, что съ тобой? Душечка? Любочка, милочка, ангелъ мой? — говорила maman въ сильномъ безпокойств ѣи сама готовая расплакаться. Когда она отняла руку, которой Любочка держалась за носъ, видно было, какъ она обрадовалась, увидавъ, что кровь идетъ носомъ и н ѣтъ ничего серьезнаго. Выраженіе лица ея мгновенно перем ѣнилось, и она строго спросила у Володи:

— Какъ это случилось?

Володя объяснилъ, что Любочка представляла зайца и совершенно уже уходила отъ вс ѣхъ, какъ вдругъ спотыкнулась и упала носомъ объ стулъ.

— То-то, — сказала maman, обращаясь къ Любочк ѣи поднимая ее. — Теб ѣурокъ, чтобы ты не б ѣгала, какъ сумашедшая. Иди въ гостиную, моя милая, будетъ теб ѣшалить.

Любочка пошла впередъ, сзади ея maman, а сзади maman — мы трое.

Любочка продолжала рыдать, и рыданія ея похожи были на икоту. Изъ глазъ текли слезы, изъ носу кровь, изо рту слюни; полагая, что она утирается платкомъ, она размазывала имъ вс ѣэти жидкости по лицу. Ноги всегда у нея были гусемъ, но теперь ея походочка съ развальцомъ была еще см ѣшн ѣе, такъ что такой жалкой и уморительной фигурки я никогда не видывалъ; даже maman, оглянувшись на насъ, улыбнулась, указывая на Любочку.

— Вы можете идти играть, — сказала она намъ, — но Володя отв ѣчалъ, что безъ Любочки играть въ зайца совершенно невозможно, и мы вс ѣпошли въ гостиную.

— Сядь, отдохни, — сказала maman Любочк ѣ, притирая ей носъ водою съ уксусомъ, — за то, чтобы ты не шалила, ты до т ѣхъ поръ не встанешь съ этого м ѣста, пока не докончишь урока, который задастъ теб ѣМими.

Мими подала продолжавшей плакать Любочк ѣрагульку и задала ей урокъ въ пять аршинъ.

Обыкновенно, когда кто-нибудь изъ насъ ушибался, насъ вс ѣхъ наказывали т ѣмъ, что сов ѣтовали посид ѣтъ и отдохнуть , но нынче maman позволила намъ идти играть, потому, я предполагал, что нынче посл ѣдиій вечеръ мы были вм ѣст ѣ, и она не хот ѣла насъ огорчить, какъ будто что-нибудь отъ нея могло огорчить насъ.

Папа вышелъ изъ кабинета съ Карломъ Ивановичемъ.

Карлъ Ивановичъ пошелъ наверхъ, а папа съ очень веселымъ лицомъ взошелъ въ гостиную, подошелъ къ maman и, положивъ ей руку на плечо:

— Знаешь, что я р ѣшилъ сейчасъ?

— Что?

— Я беру Карла Ивановича съ д ѣтьми — м ѣсто въ бричк ѣесть, они къ нему привыкли и онъ къ нимъ, кажется, тоже привязанъ, а восемьсотъ рублей въ годъ никакого счета не д ѣлаютъ. Et puis, au fond, c’est un bon diable, [132] [И потом он в сущности добрый малый] — прибавилъ онъ.

— Я очень рада, — сказала maman, — за д ѣтей и за него: онъ славный старикъ.

— Ежели бы ты вид ѣла, какъ онъ былъ тронутъ, когда я ему сказалъ, чтобъ онъ оставилъ эти пятьсотъ рублей въ вид ѣподарка...— Это что? — сказалъ онъ, зам ѣтивъ посин ѣлый носъ и заплаканные глаза Любочки. — Кажется, мы провинились?

Любочка совс ѣмъ было успокоилась, но какъ только зам ѣтила, что на нее обращено общее вниманіе, опять расплакалась.

— Оставь ее, mon cher, [133] [дорогой,] — сказала maman, — ей надо урокъ кончить.

Папа взялъ изъ рукъ Любочки рагульку и самъ сталъ вязать.

— Вдвоемъ мы скор ѣе кончимъ, однако лучше попробуемъ попросить прощенія, — сказалъ онъ, взявъ ее за руку. — Пойдемъ.

Любочка перестала плакать и, подойдя къ maman, повторяла вслухъ слова, которыя ей шепталъ папа на ухо.

— Нынче посл ѣдній вечеръ, мамаша, что мы... я съ папа... буду... такъ... простите... насъ... а то... онъ не хочетъ... меня любить... ежели я буду... плакать.

— Простите насъ, — прибавилъ папа, и разум ѣется ихъ простили.

Незадолго передъ ужиномъ въ комнату взошелъ Гриша.

Съ самого того времени, какъ онъ пришелъ въ нашъ домъ, онъ не переставалъ вздыхать и плакать, что, по мн ѣнію т ѣхъ, которые в ѣрили въ его способность предсказывать, предв ѣщало какую-нибудь б ѣду.

Онъ сталъ прощаться и сказалъ, что завтра, рано утромъ, пойдетъ дальше. Я подмигнулъ Волод ѣи вышелъ въ дверь.

— Что?

— Пойдемте на мужской верхъ; Гриша спитъ во второй комнат ѣ; въ чулан ѣпрекрасно можно сид ѣть, и мы всё увидимъ.

— Отлично. Подожди зд ѣсь, я позову д ѣвочекъ.

Д ѣвочки выб ѣжали, и мы отправились наверхъ.

Тамъ, не безъ спору р ѣшивъ, кому первому взойдти въ темный чуланъ, наконецъ, ус ѣлись.

Бабушк ѣбыло и казалось л ѣтъ подъ 70. Росту она должно быть была средняго, но теперь отъ л ѣтъ казалась маленькаго; зубъ не было, но она говорила хорошо; лицо было въ морщинахъ, но кожа чрезвычайно н ѣжна, глаза большіе, строгіе, но зр ѣніе слабое; носъ большой и немного на бокъ; несмотря на это, общее выраженіе лица внушало уваженіе: руки были удивительной б ѣлизны, и отъ старости ли, или оттого, что она ихъ безпрестанно мыла, на оконечностяхъ пальцевъ были морщины, какъ будто только-что она ихъ вымыла горячей водой. На ней былъ темно-синій шелковый капотъ, черная мантилія, и чепчикъ съ узенькими, голубыми лентами, завязанными на кож ѣ, которая вис ѣла подъ подбородкомъ; изъ-подъ мантиліи вид ѣнъ былъ б ѣлый платокъ, которымъ она всегда завязывала отъ простуды шею. Бабушка не отставала очень от модъ, а приказывала перед ѣлывать модные чепчики, мантильи и т. п. по своему, по-старушечьи. Бабушка была не очень богата — у нее было 400 душъ въ Тверской губерніи и домъ, въ которомъ она жила въ Москв ѣ. Какъ управленіе им ѣніемъ, такъ и образъ ея жизни ни въ чемъ ни мал ѣйше не изм ѣнился съ того времени, какъ она овдов ѣла. Лицо бабушки всегда было спокойно и величаво; она никогда почти не улыбалась, но вм ѣст ѣлюбила см ѣшить и усп ѣвала въ этомъ удивительно. Вся гостиная помирала со см ѣху отъ ея разсказовъ, а лицо ея удерживало то же важное выраженіе — только глаза немного съуживались. Она плакала только тогда, когда д ѣло шло о maman, которую она любила страстно и больше всего въ мір ѣ.

<���Въ сл ѣдующей глав ѣвыдутъ на сцену Князья, Княгини. Почитаю нужнымъ сказать впередъ, какіе будутъ мои Князья, ч ѣмъ отличаются они отъ князей бо̀льшей части романистовъ, и въ какой кругъ я нам ѣренъ ввести читателя.>

Читатель, д ѣлали ли вы то же зам ѣчаніе, какое я? Ежели н ѣтъ, то вспомните хорошенько пов ѣсти и романы, такъ называемые великосв ѣтскіе, которые вы читали. Вотъ что я зам ѣтилъ въ этихъ романахъ и пов ѣстяхъ. Р ѣдко герой романа, т. е. то лицо, которое любитъ авторъ, бываетъ изъ высшаго круга, и еще р ѣже, чтобы этотъ герой былъ хорошій челов ѣкъ; большею же частью высшее общество выставляется только для того, чтобы показать, какіе вс ѣдурные, подлые и злые люди живутъ въ немъ; оно служить для того, чтобы наглядн ѣе выступили доброд ѣтели героевъ — чиновниковъ, воспитанницъ, м ѣщанъ и [134] Зачеркнуто: мужиковъ. т. д. Когда выступаетъ на сцену въ роман ѣКнязь, я впередъ знаю, что онъ будетъ богатый, знатный, но гордый, нев ѣжественный, злой, будетъ злод ѣемъ романа.