Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

Но какъ бы то ни было, только что я взглянулъ на него я почувствовалъ, что мн ѣпредопред ѣлено не дать ему ни коп ѣйки; сообразно съ этимъ, я положилъ кошелекъ въ карманъ — застегнулся, оперся бол ѣе на центръ своей тяжести и важно подошелъ къ нему: я боюсь вспомнить, но мн ѣкажется, было что то отталкивающаго въ моемъ взгляд ѣ: его лицо еще теперь передъ моими глазами, я думаю, въ немъ было что то заслуживающее лучшаго. —

Монаху, сколько я могъ судить по его пл ѣшивой голов ѣи р ѣдкимъ с ѣдымъ волосамъ на вискахъ, было около семидесяти; но судя по глазамъ и тому роду огня, который былъ въ нихъ, и который, казалось, былъ ум ѣренъ бол ѣе учтивостью, ч ѣмъ годами, ему было не бол ѣе шестидесяти. Истина была между обоими предположеніями. Ему в ѣрно было шестьдесятъ пять. —

Вообще его видъ и поза, не смотря на то, что морщины покрыли его лицо, какъ казалось, прежде времени, подтверждали это предположеніе.

Это была одна изъ т ѣхъ головъ, которыя такъ часто писалъ Гвидо — н ѣжная, бл ѣдная, проницательная — безъ обыкновеннаго такого рода людямъ выраженія грубаго и самодовольнаго нев ѣжества; онъ не смотр ѣлъ въ землю; напротивъ, взоръ его былъ устремленъ впередъ и, казалось, онъ смотр ѣлъ на что то, находящееся вн ѣэтого міра. Какимъ образомъ бросило Небо эту голову на плечи монаху его ордена, знаетъ лишь оно само; но она лучше бы пристала брамину, и ежели бы я встр ѣтилъ ее въ долинахъ Индостана, я бы почтилъ ее. —

Остальной видъ его наружности можетъ быть переданъ въ н ѣсколькихъ чертахъ. Легко можно было обозначить его; потому что въ немъ не было ничего ни привлекательнаго, ни другого, исключая того, что̀ выраженіе д ѣлало такимъ: онъ былъ худъ, щедушенъ, ростомъ немного выше обыкновеннаго; фигура его не теряла общаго выраженія достоинства отъ складки впереди; но это было положеніе просителя; какъ теперь представляется онъ моему воображенію, онъ этимъ бол ѣе выигрывалъ, ч ѣмъ проигрывалъ. —

Сд ѣлавъ въ комнат ѣтри шага, онъ остановился и положилъ л ѣвую руку на грудь (въ правой онъ держалъ большой б ѣлый посохъ, съ которымъ онъ странствовалъ). Когда я вплоть подошелъ къ нему, онъ ввелъ себя маленькимъ разсказомъ о нуждахъ своего монастыря и б ѣдности своего ордена, — онъ сд ѣлалъ это такъ просто, такъ мило и такая скромность видна была въ его ліц ѣи взглядахъ, что надо было мн ѣбыть заколдовану, чтобы не быть тронуту этимъ. —

Н ѣтъ, была лучше причина: мн ѣбыло предопред ѣлено не дать ему ни коп ѣйки. —

«Да, это правда», сказалъ я, отв ѣчая на его поднятіе глазъ кверху, которымъ онъ заключилъ свою просьбу. — «Да, это правда, помогай Богъ т ѣмъ, которые не им ѣютъ другой помощи, какъ милосердіе людей; но я боюсь, что милосердіе далеко недостаточно для столькихъ безпрестанныхъ и большихъ требованій, которыми утруждаютъ его». Когда я произнесъ слова: «большихъ требованій», взглядъ его упалъ на рукавъ своей рясы — я почувствовалъ всю силу этого довода. — «Я признаю это», сказалъ я — «грубое платье, и то одно въ три года, скудная пища — вещь не важная; но д ѣло въ томъ — жалко, что и это добывается вашимъ орденомъ съ такими малыми усиліями, пользуясь частью, составляющей собственность хромыхъ, сл ѣпыхъ, старыхъ и убогихъ. Узникъ, который ложится на жалкую постель свою, ежедневно считая и пересчитывая дни своего несчастія, изнываетъ по этой-же части, которую вы отнимаете у него. Ежели бы вы были ордена de la merci, вм ѣсто того чтобы быть ордена св. Франциска, какъ я ни б ѣденъ, — продолжалъ я, указывая на свой чемоданъ, «съ радостью былъ бы онъ открытъ вамъ: для выкупа несчастныхъ». Монахъ поклонился мн ѣ. — «Но передъ вс ѣми другими», заключилъ я, «несчастные нашего отечества им ѣютъ преимущество; и я оставилъ тысячи таковыхъ на нашемъ берегу». Монахъ сд ѣлалъ движеніе головой, которое ясно выражало его сердечную мысль: «безъ сомн ѣнія не въ одномъ нашемъ монастыр ѣесть б ѣдность, ее довольно во вс ѣхъ углахъ этого св ѣта». — «Но мы различаемъ», сказалъ я, положивъ руку на рукавъ его рясы въ отв ѣтъ на его возраженіе: «мы различаемъ, добрый отецъ, т ѣхъ, которые ѣдятъ хл ѣбъ своихъ трудовъ, и т ѣхъ, которые ѣдятъ хл ѣбъ, пріобр ѣтенный трудами другихъ, им ѣя совс ѣмъ особый планъ жизни: жить въ безд ѣйствіи и нев ѣжеств ѣ изъ любви къ Богу ».

Б ѣдный Францисканецъ не сд ѣлалъ никакого возраженія; краска одну минуту покрыла его лицо, но не осталась. Казалось, натура совершенно уничтожила въ немъ начало непріязненности. Онъ мн ѣне показалъ ея. Но выпустивъ изъ руки посохъ, который упалъ на его плечо, и прижавъ съ выраженіемъ покорности об ѣруки къ груди, онъ удалился. —

У меня что то защ ѣмило въ сердц ѣвъ ту самую минуту, какъ онъ затворилъ за собою дверь. Пфа! сказалъ я три раза сряду, стараясь принять видъ беззаботности; но я не могъ этого сделать; каждый непріятный слогъ, произнесенный мною, представлялся опять моему воображенію.

Теперь я разсуждалъ, что я не им ѣлъ никакого права на б ѣднаго Францисканца; я могъ отказать ему, но одинъ отказъ долженъ былъ быть достаточно непріятенъ безъ прибавленія неучтиваго разговора. Я воображалъ себ ѣего с ѣдые волосы, пріятное лицо его, казалось, было опять передо мною и учтиво спрашивало меня: какую сд ѣлалъ я вамъ обиду? и за что вы со мною такъ обошлись?» Я двадцать ливровъ далъ бы за адвоката. — «Я очень дурно поступилъ», сказалъ я самъ себ ѣ, «но я только что начинаю свое путешествіе — впродолженіи его я постараюсь выучиться хорошему обхожденію». —

Состояніе челов ѣка, недовольнаго самимъ собой, им ѣетъ выгоду въ томъ отношеніи, что ставитъ въ наилучшую настроенность духа для совершенія покупки; и такъ какъ теперь нельзя путешествовать черезъ Францію и Италію, не им ѣя своего экипажа, а природа всегда побуждаетъ къ избранію удобн ѣйшаго средства, я вышелъ на каретный дворъ, что бы нанять или купить что нибудь въ этомъ род ѣдля моего употребленія: старая désobligeante въ самомъ дальнемъ углу двора съ перваго взгляда привлекла мое вниманіе; я тотчасъ же взошелъ въ нее и найдя ее совершенно удовлетворительной, я вел ѣлъ сторожу послать ко мн ѣMons. Dessein, хозяина отеля. Но Mons. Dessein былъ у вечерни. И чтобы не сойдтись лицомъ къ лицу съ Францисканцемъ, котораго я вид ѣлъ на другомъ конц ѣдвора въ разговор ѣсъ какою то барыней, которая только что прі ѣхала въ гостинницу, я задернулъ тафтяную стору между нами и, р ѣшившись писать мое путешествіе, вынулъ перо и чернильницу и сталъ писать предисловіе въ désobligeante.

Должно быть, уже было зам ѣчено многими перипатетическими философами, что природа своей неоспоримою властью положила изв ѣстные пред ѣлы, которыми ограничила м ѣру непріятностей для челов ѣка. — Она исполнила это удобн ѣйшимъ и покойн ѣйшимъ образомъ, положивъ ему между многими другими неотстранимыми обязанностями — работать для своего удобства и переносить страданія — дома. Тамъ только она снабдила его вс ѣми нужными предметами, для того чтобы д ѣлить радость и ум ѣть легче переносить часть той тяжести, которая всегда и везд ѣбыла слишкомъ тяжела для одной пары челов ѣческихъ плечъ. Правда, мы одарены н ѣкоторою, несовершенною способностью иногда распространять свою радость изъ ея границъ, но св ѣтъ такъ устроенъ, что отъ неспособности изъясняться на другомъ язык ѣ, отъ недостатка связей и знакомствъ и отъ различія воспитанія, обычаевъ и привычекъ, мы столько встр ѣчаемъ препятствій въ сообщеніи нашихъ впечатл ѣній вн ѣнашей сферы, что даже эти препятствія часто равняются совершенной невозможности. — Изъ этаго сл ѣдуетъ, что перев ѣсъ сантиментальной торговли всегда противъ вы ѣхавшаго изъ отечества искателя приключеній: онъ долженъ покупать то, что ему почти совс ѣмъ не нужно, за ту ц ѣну, за которую предлагаютъ; при обм ѣн ѣразговоровъ онъ долженъ отдавать свой за первой попавшійся; и то его разговоръ никогда не возьмутъ за свой безъ большаго для него убытка, безпрестанно нужно ему м ѣнять кореспондентовъ и искать бол ѣе в ѣрныхъ. Не нужно много проницательности, чтобы угадать его участь. — Это разсужденіе прямо и естественно приводитъ меня къ моему предмету, и (ежели колебаніе этой désobligeante позволитъ мн ѣ) къ изложенію началъ и основныхъ причинъ путешествій. —