Герман Мелвилл - Моби Дик - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Герман Мелвилл - Моби Дик - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Моби Дик - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Герман Мелвилл - Моби Дик - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Моби Дик - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Герман Мелвилл, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
«Моби Дик, или Белый кит» (англ. Moby-Dick, or The Whale, 1851) — основная работа Германа Мелвилла, итоговое произведение литературы американского романтизма. Длинный роман с многочисленными лирическими отступлениями, проникнутый библейской образностью и многослойным символизмом, не был понят и принят современниками. Переоткрытие «Моби Дика» произошло в 1920-е годы.
Роман посвящён американскому писателю-романтику Натаниэлю Готорну, близкому другу автора, «в знак преклонения перед его гением».
Моби Дик - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Моби Дик - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Герман Мелвилл
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| Yes; and many is the time, when, after the severest uninterrupted labors, which know no night; continuing straight through for ninety-six hours; when from the boat, where they have swelled their wrists with all day rowing on the Line,-they only step to the deck to carry vast chains, and heave the heavy windlass, and cut and slash, yea, and in their very sweatings to be smoked and burned anew by the combined fires of the equatorial sun and the equatorial try-works; when, on the heel of all this, they have finally bestirred themselves to cleanse the ship, and make a spotless dairy room of it; many is the time the poor fellows, just buttoning the necks of their clean frocks, are startled by the cry of | Именно так; и до чего же часто случается, что после тяжелейших трудов, тянувшихся без перерыва добрых девяносто шесть часов, когда, не зная ни дня ни ночи, прямо из вельбота, где они с утра до вечера гребли, надсаживаясь до боли в запястьях, китобои ступают на палубу, чтобы таскать огромные цепи и ворочать тяжелую лебедку, и рубить, и резать, да притом еще заживо поджариваться и печься, обливаясь потом, в двойном огне - тропического солнца и тропической салотопки; затем, едва только успеют они вымыть судно и снова навести повсюду безупречную чистоту, - как часто случается, что бедняги, застегивая воротник чистой рубахи, снова слышат извечный клич: |
| "There she blows!" and away they fly to fight another whale, and go through the whole weary thing again. | "Фонтан на горизонте!" - и вот уже они снова плывут, чтобы сразиться с китом, и все начинается сначала. |
| Oh! my friends, but this is man-killing! | Но, друзья мои, ведь это - человекоубийство! |
| Yet this is life. | Да; однако такова жизнь. |
| For hardly have we mortals by long toilings extracted from this world's vast bulk its small but valuable sperm; and then, with weary patience, cleansed ourselves from its defilements, and learned to live here in clean tabernacles of the soul; hardly is this done, when-THERE SHE BLOWS!-the ghost is spouted up, and away we sail to fight some other world, and go through young life's old routine again. | Ибо едва только мы, смертные, после тяжких трудов извлечем из огромной туши этого мира толику драгоценного спермацета, содержащегося в ней, а потом с утомительным тщанием очистим себя от ее скверны и научимся жить здесь в чистых скиниях души; едва только управимся мы с этим, как вдруг - Фонтан на горизонте! -дух наш струей взмывается ввысь, и мы снова плывем, чтобы сразиться с иным миром, и вся древняя рутина молодой жизни начинается сначала. |
| Oh! the metempsychosis! | О метампсихоза! |
| Oh! Pythagoras, that in bright Greece, two thousand years ago, did die, so good, so wise, so mild; I sailed with thee along the Peruvian coast last voyage-and, foolish as I am, taught thee, a green simple boy, how to splice a rope! | О Пифагор, скончавшийся в солнечной Греции две тысячи лет тому назад; в прошлом рейсе я плыл вместе с тобой вдоль перуанского побережья - и я, как дурак, учил тебя, зеленого юнца и простофилю, как сплеснивать концы! |
| CHAPTER 99. The Doubloon. | Глава ХСГС. ДУБЛОН |
| Ere now it has been related how Ahab was wont to pace his quarter-deck, taking regular turns at either limit, the binnacle and mainmast; but in the multiplicity of other things requiring narration it has not been added how that sometimes in these walks, when most plunged in his mood, he was wont to pause in turn at each spot, and stand there strangely eyeing the particular object before him. | Где-то раньше уже говорилось о том, что у Ахава была привычка расхаживать взад и вперед по шканцам, делая повороты у нактоуза и у грот-мачты; но среди многочисленных прочих подробностей, требовавших изложения, не было упомянуто, что иногда во время таких прогулок, если мрачные раздумья охватывали его с особенной силой, он имел обыкновение делать по пути остановки в обоих этих крайних пунктах своего маршрута и стоять, и там и тут пристально разглядывая один определенный предмет перед собой. |
| When he halted before the binnacle, with his glance fastened on the pointed needle in the compass, that glance shot like a javelin with the pointed intensity of his purpose; and when resuming his walk he again paused before the mainmast, then, as the same riveted glance fastened upon the riveted gold coin there, he still wore the same aspect of nailed firmness, only dashed with a certain wild longing, if not hopefulness. | Когда он задерживался у нактоуза, этим предметом была заостренная стрелка компаса, на которую он направлял свой взгляд, и взгляд его разил, точно копье, острием своего пылкого стремления; когда же, возобновив прогулку, он доходил до грот-мачты и останавливался перед нею, все тот же его разящий взор, как прикованный, застывал на прибитой к дереву золотой монете, и вид его выражал все ту же твердую решимость, быть может, только с примесью исступленного, страстного желания и даже какой-то надежды. |
| But one morning, turning to pass the doubloon, he seemed to be newly attracted by the strange figures and inscriptions stamped on it, as though now for the first time beginning to interpret for himself in some monomaniac way whatever significance might lurk in them. | Но однажды поутру, остановившись на пути перед дублоном, он задержал взгляд на изображениях и надписях, запечатленных на нем, точно попытался на этот раз впервые связать их тайный смысл со своей бредовой, навязчивой мыслью. |
| And some certain significance lurks in all things, else all things are little worth, and the round world itself but an empty cipher, except to sell by the cartload, as they do hills about Boston, to fill up some morass in the Milky Way. | Ведь какой-то смысл таится во всех вещах, иначе все эти вещи мало чего стоят, и сам наш круглый мир - ничего не значащий круглый нуль и годен лишь на то, чтобы отправлять его на продажу возами, как холмы под Бостоном, и гатить им трясину где-нибудь на Млечном Пути. |
| Now this doubloon was of purest, virgin gold, raked somewhere out of the heart of gorgeous hills, whence, east and west, over golden sands, the head-waters of many a Pactolus flows. | Этот дублон был чистейшего самородного золота, вырытого из самого сердца прекрасных холмов, по которым на запад и на восток стекает в золотоносных песках не один Пактол. |
| And though now nailed amidst all the rustiness of iron bolts and the verdigris of copper spikes, yet, untouchable and immaculate to any foulness, it still preserved its Quito glow. | И хоть теперь он был прибит среди ржавчины железных болтов и патины медных костылей, все же и здесь, неприкасаемый, недоступный всему нечистому, он сохранял свой экваториальный блеск. |
| Nor, though placed amongst a ruthless crew and every hour passed by ruthless hands, and through the livelong nights shrouded with thick darkness which might cover any pilfering approach, nevertheless every sunrise found the doubloon where the sunset left it last. | И несмотря на то, что его окружали здесь люди, для которых не существовало ничего святого, и не ведающие страха божьего матросы то и дело проходили мимо него; несмотря на то, что долгими, как жизнь, ночами его одевала густая тьма, чей покров скрыл бы от мира любую воровскую вылазку, все же каждый новый рассвет заставал дублон на том самом месте, где закат оставил его накануне. |
| For it was set apart and sanctified to one awe-striking end; and however wanton in their sailor ways, one and all, the mariners revered it as the white whale's talisman. | Ибо этот дублон был особенный, он предназначался иной, устрашающей цели; и самые беспутные на свой, матросский, манер моряки все до одного видели и почитали в нем талисман Белого Кита. |
| Sometimes they talked it over in the weary watch by night, wondering whose it was to be at last, and whether he would ever live to spend it. | Иной раз в унылые часы ночной вахты они вели между собой о нем разговоры, гадая, кому он достанется и доживет ли его новый владелец до того дня, когда он смог бы его истратить. |
| Now those noble golden coins of South America are as medals of the sun and tropic token-pieces. | Эти величественные золотые монеты Южной Америки похожи на медали Солнца или на круглые значки, выбитые в память о красотах тропиков. |
| Here palms, alpacas, and volcanoes; sun's disks and stars; ecliptics, horns-of-plenty, and rich banners waving, are in luxuriant profusion stamped; so that the precious gold seems almost to derive an added preciousness and enhancing glories, by passing through those fancy mints, so Spanishly poetic. | Здесь и пальмы, и козы-альпага, и вулканы; солнечные диски и звезды; круги небесной сферы и роги изобилия, и пышные знамена - все в больших количествах и в крайнем роскошестве; кажется, само драгоценное золото становится еще дороже и сверкает еще ослепительнее, оттого что прошло через их изысканные, по-испански поэтические монетные дворы. |
| It so chanced that the doubloon of the Pequod was a most wealthy example of these things. | Дублон "Пекода" был как раз одним из ярких образчиков такого рода изделий. |
| On its round border it bore the letters, REPUBLICA DEL ECUADOR: QUITO. | По его круглому краю шли буквы: REPUBLICA DEL ECUADOR, QUITO. |
| So this bright coin came from a country planted in the middle of the world, and beneath the great equator, and named after it; and it had been cast midway up the Andes, in the unwaning clime that knows no autumn. | Итак, родина этой монеты помещалась в самом центре мира, под великим экватором, и названа его именем; ее отлили где-то в Андах, в стране вечного неувядающего лета. |
| Zoned by those letters you saw the likeness of three Andes' summits; from one a flame; a tower on another; on the third a crowing cock; while arching over all was a segment of the partitioned zodiac, the signs all marked with their usual cabalistics, and the keystone sun entering the equinoctial point at Libra. | В обрамлении этой надписи можно было видеть какое-то подобие трех горных вершин; из одной било пламя, на другой высилась башня, с третьей кричал петух, и сверху их аркой охватывали знаки зодиака с их обычными кабалистическими изображениями. А Солнце -ключевой камень - как раз вступало в точку равноденствия под Весами. |
| Before this equatorial coin, Ahab, not unobserved by others, was now pausing. | Перед этой экваториальной монетой стоял теперь Ахав, и здесь не избегнувший посторонних взоров. |
| "There's something ever egotistical in mountain-tops and towers, and all other grand and lofty things; look here,-three peaks as proud as Lucifer. | - Есть что-то неизменно эгоистическое в горных вершинах, и в башнях, и во всех прочих великих и возвышенных предметах; стоит взглянуть на эти три пика, преисполненные люциферовой гордости. |
| The firm tower, that is Ahab; the volcano, that is Ahab; the courageous, the undaunted, and victorious fowl, that, too, is Ahab; all are Ahab; and this round gold is but the image of the rounder globe, which, like a magician's glass, to each and every man in turn but mirrors back his own mysterious self. | Крепкая башня - это Ахав; вулкан - это Ахав; отважная, неустрашимая, победоносная птица -это тоже Ахав; во всем Ахав; и сам этот круглый кусок золота - лишь образ иного, еще более круглого шара, который, подобно волшебному зеркалу, каждому, кто в него поглядится, показывает его собственную загадочную суть. |
| Great pains, small gains for those who ask the world to solve them; it cannot solve itself. | Велики труды - жалки плоды для того, кто требует, чтобы мир разгадал ее; мир не может разгадать самого себя. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Моби Дик - английский и русский параллельные тексты", Герман Мелвилл
Книги похожие на "Моби Дик - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
