Фрэнсис Фицджеральд - Великий Гэтсби - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Фрэнсис Фицджеральд - Великий Гэтсби - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Великий Гэтсби - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Фрэнсис Фицджеральд
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.11/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Фрэнсис Фицджеральд - Великий Гэтсби - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Великий Гэтсби - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Фрэнсис Фицджеральд, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Это – «Великий Гэтсби».

Самый знаменитый из романов Фицджеральда.

Изысканная и удивительно живая история «пути наверх» и «жизни наверху» сильного мужчины, искренне считавшего, что достигший вершин власти и богатства автоматически обретает и счастье. Мужчины, чья утрата иллюзий была медленной – и очень жестокой…

Великий Гэтсби - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Великий Гэтсби - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Фрэнсис Фицджеральд

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

As I went over to say good-by I saw that the expression of bewilderment had come back into Gats-by's face, as though a faint doubt had occurred to him as to the quality of his present happiness.	Когда я подошел, чтобы проститься, я увидел у Гэтсби на лице прежнее выражение растерянности - как будто в нем зашевелилось сомнение в полноте обретенного счастья.
Almost five years!	Почти пять лет!
There must have been moments even that afternoon when Daisy tumbled short of his dreams-not through her own fault, but because of the colossal vitality of his illusion.	Были, вероятно, сегодня минуты, когда живая Дэзи в чем-то не дотянула до Дэзи его мечтаний, -и дело тут было не в ней, а в огромной жизненной силе созданного им образа.
It had gone beyond her, beyond everything.	Этот образ был лучше ее, лучше всего на свете.
He had thrown himself into it with a creative passion, adding to it all the time, decking it out with every bright feather that drifted his way.	Он творил его с подлинной страстью художника, все время что-то к нему прибавляя, украшая его каждым ярким перышком, попадавшимся подру ку.
No amount of fire or freshness can challenge what a man will store up in his ghostly heart.	Никакая ощутимая, реальная прелесть не может сравниться с тем, что способен накопить человек в глубинах своей фантазии.
As I watched him he adjusted himself a little, visibly.	Я видел, что он пытается овладеть собой.
His hand took hold of hers, and as she said something low in his ear he turned toward her with a rush of emotion.	Он взял Дэзи за руку, а когда она что-то сказала ему на ухо, повернулся к ней порывистым, взволнованным движением.
I think that voice held him most, with its fluctuating, feverish warmth, because it couldn't be over-dreamed-that voice was a deathless song.	Мне кажется, ее голос особенно притягивал его своей переменчивой, лихорадочной теплотой. Тут уж воображение ничего не могло преувеличить -бессмертная песнь звучала в этом голосе.
They had forgotten me, but Daisy glanced up and held out her hand; Gatsby didn't know me now at all.	Обо мне они забыли. Потом Дэзи, спохватившись, подняла голову и протянула мне руку, но для Гэтсби я уже не существовал.
I looked once more at them and they looked back at me, remotely, possessed by intense life.	Я еще раз посмотрел на них, и они в ответ посмотрели на меня, но это был рассеянный, невидящий взгляд - они жили сейчас только своей жизнью.
Then I went out of the room and down the marble steps into the rain, leaving them there together.	Я вышел из комнаты и под дождем спустился с мраморной лестницы, оставив их вдвоем.
Chapter VI	ГЛАВА VI
About this time an ambitious young reporter from New York arrived one morning at Gatsby's door and asked him if he had anything to say.	В один из этих дней к Гэтсби заявился какой-то молодой, жаждущий славы репортер из Нью-Йорка и спросил, не желает ли он высказаться.
"Anything to say about what?" inquired Gatsby politely.	- О чем именно высказаться? - вежливо осведомился Гэтсби.
"Why-any statement to give out."	- Все равно о чем - просто несколько слов для печати.
It transpired after a confused five minutes that the man had heard Gatsby's name around his office in a connection which he either wouldn't reveal or didn't fully understand.	После пятиминутной неразберихи выяснилось, что молодой человек услышал фамилию Гэтсби у себя в редакции, в беседе, которую он то ли не совсем понял, то ли не хотел разглашать.

This was his day off and with laudable initiative he had hurried out "to see."	И в первый же свой свободный день он с похвальной предприимчивостью устремился "на разведку".
It was a random shot, and yet the reporter's instinct was right.	Это был выстрел наудачу, но репортерский инстинкт не подвел.
Gatsby's notoriety, spread about by the hundreds who had accepted his hospitality and so become authorities upon his past, had increased all summer until he fell just short of being news.	Легенды о Гэтсби множились все лето благодаря усердию сотен людей, которые у него ели и пили и на этом основании считали себя осведомленными в его делах, и сейчас он уже был недалек от того, чтобы стать газетной сенсацией.
Contemporary legends such as the "underground pipe-line to Canada" attached themselves to him, and there was one persistent story that he didn't live in a house at all, but in a boat that looked like a house and was moved secretly up and down the Long Island shore.	С его именем связывались фантастические проекты в духе времени, вроде "подземного нефтепровода США - Канада"; ходил также упорный слух, что он живет вовсе не в доме, а на огромной, похожей на дом яхте, которая тайно курсирует вдоль лонг-айлендского побережья.
Just why these inventions were a source of satisfaction to James Gatz of North Dakota isn't easy to say.	Почему эти небылицы могли радовать Джеймса Гетца из Северной Дакоты - трудно сказать.
James Gatz-that was really, or at least legally, his name.	Джеймс Г етц - таково было его настоящее, или, во всяком случае, законное, имя.
He had changed it at the age of seventeen and at the specific moment that witnessed the beginning of his career-when he saw Dan Cody's yacht drop anchor over the most insidious flat on Lake Superior.	Он его изменил, когда ему было семнадцать лет, в знаменательный миг, которому суждено было стать началом его карьеры, - когда он увидел яхту Дэна Коди, бросившую якорь у одной из самых коварных отмелей Верхнего озера.
It was James Gatz who had been loafing along the beach that afternoon in a torn green jersey and a pair of canvas pants, but it was already Jay Gatsby who borrowed a rowboat, pulled out to the Tuolomee, and informed Cody that a wind might catch him and break him up in half an hour.	Джеймсом Г ерцем вышел он в этот день на берег в зеленой рваной фуфайке и парусиновых штанах, но уже Джеем Гэтсби бросился в лодку, догреб до "Туоломея" и предупредил Дэна Коди, что через полчаса поднимется ветер, который может сорвать яхту с якоря и разнести ее в щепки.
I suppose he'd had the name ready for a long time, even then.	Вероятно, это имя не вдруг пришло ему в голову, а было придумано задолго до того.
His parents were shiftless and unsuccessful farm people-his imagination had never really accepted them as his parents at all.	Его родители были простые фермеры, которых вечно преследовала неудача, - в мечтах он никогда не признавал их своими родителями.
The truth was that Jay Gatsby of West Egg, Long Island, sprang from his Platonic conception of himself.	В сущности, Джей Гэтсби из Уэст-Эгга, Лонг-Айленд, вырос из его раннего идеального представления о себе.
He was a son of God-a phrase which, if it means anything, means just that-and he must be about His Father's business, the service of a vast, vulgar, and meretricious beauty.	Он был сыном божьим - если эти слова вообще что-нибудь означают, то они означают именно это, - и должен был исполнить предначертания Отца своего, служа вездесущей, вульгарной и мишурной красоте.
So he invented just the sort of Jay Gatsby that a seventeen-year-old boy would be likely to invent, and to this conception he was faithful to the end.	Вот он и выдумал себе Джея Гэтсби в полном соответствии со вкусами и понятиями семнадцатилетнего мальчишки и остался верен этой выдумке до самого конца.

For over a year he had been beating his way along the south shore of Lake Superior as a clam-digger and a salmon-fisher or in any other capacity that brought him food and bed.	Больше года он околачивался на побережье Верхнего озера, промышлял ловлей кеты, добычей съедобных моллюсков, всем, чем можно было заработать на койку и еду.
His brown, hardening body lived naturally through the half-fierce, half-lazy work of the bracing days.	Его смуглое тело получило естественную закалку в полуизнурительном, полуизнеживающем труде тех дней.
He knew women early, and since they spoiled him he became contemptuous of them, of young virgins because they were ignorant, of the others because they were hysterical about things which in his overwhelming self-absorption he took for granted.	Он рано узнал женщин и, избалованный ими, научился их презирать - юных и девственных за неопытность, других за то, что они поднимали шум из-за многого, что для него, в его беспредельном эгоцентризме, было в порядке вещей.
But his heart was in a constant, turbulent riot.	Но в душе его постоянно царило смятение.
The most grotesque and fantastic conceits haunted him in his bed at night.	Самые дерзкие и нелепые фантазии одолевали его, когда он ложился в постель.
A universe of ineffable gaudiness spun itself out in his brain while the clock ticked on the washstand and the moon soaked with wet light his tangled clothes upon the floor.	Под тиканье часов на умывальнике, в лунном свете, пропитывавшем голубой влагой смятую одежду на полу, развертывался перед ним ослепительно яркий мир.
Each night he added to the pattern of his fancies until drowsiness closed down upon some vivid scene with an oblivious embrace.	Каждую ночь его воображение ткало все новые и новые узоры, пока сон не брал его в свои опустошающие объятия, посреди какой-нибудь особо увлекательной мечты.
For a while these reveries provided an outlet for his imagination; they were a satisfactory hint of the unreality of reality, a promise that the rock of the world was founded securely on a fairy's wing.	Некоторое время эти ночные грезы служили ему отдушиной; они исподволь внушали веру в нереальность реального, убеждали в том, что мир прочно и надежно покоится на крылышках феи.
An instinct toward his future glory had led him, some months before, to the small Lutheran college of St. Olafs in southern Minnesota.	За несколько месяцев до того инстинктивная забота об уготованном ему блистательном будущем привела его в маленький лютеранский колледж святого Олафа в Южной Миннесоте.
He stayed there two weeks, dismayed at its ferocious indifference to the drums of his destiny, to destiny itself, and despising the janitor's work with which he was to pay his way through.	Он пробыл там две недели, не переставая возмущаться всеобщим неистовым равнодушием к барабанным зорям его судьбы и негодовать на унизительную работу дворника, за которую пришлось взяться в виде платы за учение.
Then he drifted back to Lake Superior, and he was still searching for something to do on the day that Dan Cody's yacht dropped anchor in the shallows alongshore.	Потом он вернулся на Верхнее озеро и все еще искал себе подходящего занятия, когда в мелководье близ берегов бросила якорь яхта Дэна Коди.
Cody was fifty years old then, a product of the Nevada silver fields, of the Yukon, of every rush for metal since seventy-five.	Коди было в то время пятьдесят лет; он прошел школу Юкона, серебряных приисков Невады и всех вообще металлических лихорадок, начиная с семьдесят пятого года.