Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Madame Svyetslov was even more astounding. 'What the prisoner tells you, you must believe; he is not a man to tell a lie.'	Госпожа же Светлова выразилась даже, может быть, и еще колоссальнее: "Что подсудимый вам скажет, тому и верьте, не таков человек, чтобы солгал".
That is all the evidence against Smerdyakov produced by these three persons. who are all deeply concerned in the prisoner's fate.	Вот все фактические доказательства на Смердякова от этих трех лиц, слишком заинтересованных в судьбе подсудимого.
And yet the theory of Smerdyakov's guilt has been noised about, has been and is still maintained. Is it credible? Is it conceivable?"	И между тем обвинение на Смердякова ходило и держалось, и держится - можно этому поверить, можно это представить?"
Here Ippolit Kirillovitch thought it necessary to describe the personality of Smerdyakov, "who had cut short his life in a fit of insanity."	Тут Ипполит Кириллович нашел нужным слегка очертить характер покойного Смердякова, "прекратившего жизнь свою в припадке болезненного умоисступления и помешательства".
He depicted him as a man of weak intellect, with a smattering of education, who had been thrown off his balance by philosophical ideas above his level and certain modern theories of duty, which he learnt in practice from the reckless life of his master, who was also perhaps his father- Fyodor Pavlovitch; and, theoretically, from various strange philosophical conversations with his master's elder son, Ivan Fyodorovitch, who readily indulged in this diversion, probably feeling dull or wishing to amuse himself at the valet's expense.	Он представил его человеком слабоумным, с зачатком некоторого смутного образования, сбитого с толку философскими идеями не под силу его уму и испугавшегося иных современных учений о долге и обязанности, широко преподанных ему практически - бесшабашною жизнию покойного его барина, а может быть и отца, Федора Павловича, а теоретически -разными странными философскими разговорами с старшим сыном барина, Иваном Федоровичем, охотно позволявшим себе это развлечение -вероятно, от скуки или от потребности насмешки, не нашедшей лучшего приложения.
"He spoke to me himself of his spiritual condition during the last few days at his father's house," Ippolit Kirillovitch explained; "but others too have borne witness to it- the prisoner himself, his brother, and the servant Grigory- that is, all who knew him well.	Он мне сам рассказывал о своем душевном состоянии в последние дни своего пребывания в доме своего барина, - пояснил Ипполит Кириллович, - но свидетельствуют о том же и другие: сам подсудимый, брат его и даже слуга Григорий, то есть все те, которые должны были знать его весьма близко.
"Moreover, Smerdyakov, whose health was shaken by his attacks of epilepsy, had not the courage of a chicken.	Кроме того, удрученный падучею болезнию, Смердяков был "труслив как курица".
'He fell at my feet and kissed them,' the prisoner himself has told us, before he realised how damaging such a statement was to himself. 'He is an epileptic chicken,' he declared about him in his characteristic language.	"Он падал мне в ноги и целовал мои ноги, -сообщал нам сам подсудимый в ту минуту, когда еще не сознавал некоторой для себя невыгоды в таком сообщении, - это курица в падучей болезни", - выразился он про него своим характерным языком.
And the prisoner chose him for his confidant (we have his own word for it) and he frightened him into consenting at last to act as a spy for him.	И вот его-то подсудимый (о чем и сам свидетельствует) выбирает в свои доверенные и запугивает настолько, что тот соглашается наконец служить ему шпионом и переносчиком.

In that capacity he deceived his master, revealing to the prisoner the existence of the envelope with the notes in it and the signals by means of which he could get into the house. How could he help telling him, indeed?	В этом качестве домашнего соглядатая он изменяет своему барину, сообщает подсудимому и о существовании пакета с деньгами, и про знаки, по которым можно проникнуть к барину, - да и как бы он мог не сообщить!
'He would have killed me, I could see that he would have killed me,' he said at the inquiry, trembling and shaking even before us, though his tormentor was by that time arrested and could do him no harm.	"Убьют-с, видел прямо, что убьют меня-с", -говорил он на следствии, трясясь и трепеща даже перед нами, несмотря на то, что запугавший его мучитель был уже сам тогда под арестом и не мог уже прийти наказать его.
'He suspected me at every instant. In fear and trembling I hastened to tell him every secret to pacify him, that he might see that I had not deceived him and let me off alive.'	"Подозревали меня всякую минуту-с, сам в страхе и трепете, чтобы только их гнев утолить, спешил сообщать им всякую тайну-с, чтобы тем самым невинность мою перед ними видеть могли-с и живого на покаяние отпустили-с".
Those are his own words. I wrote them down and I remember them.	Вот собственные слова его, я их записал и запомнил:
'When he began shouting at me, I would fall on my knees.'	"Как закричит, бывало, на меня, я так на коленки перед ними и паду".
"He was naturally very honest and enjoyed the complete confidence of his master, ever since he had restored him some money he had lost. So it may be supposed that the poor fellow suffered pangs of remorse at having deceived his master, whom he loved as his benefactor.	Будучи высокочестным от природы своей молодым человеком и войдя тем в доверенность своего барина, отличившего в нем эту честность, когда тот возвратил ему потерянные им деньги, несчастный Смердяков, надо думать, страшно мучился раскаянием в измене своему барину, которого любил как своего благодетеля.
Persons severely afflicted with epilepsy are, so the most skilful doctors tell us, always prone to continual and morbid self-reproach.	Сильно страдающие от падучей болезни, по свидетельству глубочайших психиатров, всегда наклонны к беспрерывному и, конечно, болезненному самообвинению.
They worry over their 'wickedness,' they are tormented by pangs of conscience, often entirely without cause; they exaggerate and often invent all sorts of faults and crimes.	Они мучаются от своей "виновности" в чем-то и перед кем-то, мучаются угрызениями совести, часто, даже безо всякого основания, преувеличивают и даже сами выдумывают на себя разные вины и преступления.
And here we have a man of that type who had really been driven to wrongdoing by terror and intimidation.	И вот подобный-то субъект становится действительно виновным и преступным от страху и от запугивания.
"He had, besides, a strong presentiment that something terrible would be the outcome of the situation that was developing before his eyes.	Кроме того, он сильно предчувствовал, что из слагающихся на глазах его обстоятельств может выйти нечто недоброе.
When Ivan Fyodorovitch was leaving for Moscow, just before the catastrophe, Smerdyakov besought him to remain, though he was too timid to tell him plainly what he feared.	Когда старший сын Федора Павловича, Иван Федорович, перед самою катастрофой уезжал в Москву, Смердяков умолял его остаться, не смея, однако же, по трусливому обычаю своему, высказать ему все опасения свои в виде ясном и категорическом.
He confined himself to hints, but his hints were not understood.	Он лишь удовольствовался намеками, но намеков не поняли.

"It must be observed that he looked on Ivan Fyodorovitch as a protector, whose presence in the house was a guarantee that no harm would come to pass.	Надо заметить, что в Иване Федоровиче он видел как бы свою защиту, как бы гарантию в том, что пока тот дома, то не случится беды.
Remember the phrase in Dmitri Karamazov's drunken letter,	Вспомните выражение в "пьяном" письме Дмитрия Карамазова:
'I shall kill the old man, if only Ivan goes away.' So Ivan Fyodorovitch's presence seemed to everyone a guarantee of peace and order in the house.	"Убью старика, если только уедет Иван"; стало быть, присутствие Ивана Федоровича казалось всем как бы гарантией тишины и порядка в доме.
"But he went away, and within an hour of his young master's departure Smerdyakov was taken with an epileptic fit.	И вот он-то и уезжает, а Смердяков тотчас же, почти через час по отъезде молодого барина, упадает в падучей болезни.
But that's perfectly intelligible.	Но это совершенно понятно.
Here I must mention that Smerdyakov, oppressed by terror and despair of a sort, had felt during those last few days that one of the fits from which he had suffered before at moments of strain, might be coming upon him again.	Здесь надо упомянуть, что, удрученный страхами и своего рода отчаянием, Смердяков в последние дни особенно ощущал в себе возможность приближения припадков падучей, которая и прежде всегда случалась с ним в минуты нравственного напряжения и потрясения.
The day and hour of such an attack cannot, of course, be foreseen, but every epileptic can feel beforehand that he is likely to have one.	День и час этих припадков угадать, конечно, нельзя, но расположение к припадку каждый эпилептик ощутить в себе может заранее.
So the doctors tell us.	Так говорит медицина.
And so, as soon as Ivan Fyodorovitch had driven out of the yard, Smerdyakov, depressed by his lonely and unprotected position, went to the cellar.	И вот только что съезжает со двора Иван Федорович, как Смердяков, под впечатлением своего, так сказать, сиротства и своей беззащитности, идет за домашним делом в погреб, спускается вниз по лестнице и думает:
He went down the stairs wondering if he would have a fit or not, and what if it were to come upon him at once.	"Будет или не будет припадок, а что, коль сейчас придет?"
And that very apprehension, that very wonder, brought on the spasm in his throat that always precedes such attacks, and he fell unconscious into the cellar.	И вот именно от этого настроения, от этой мнительности, от этих вопросов и схватывает его горловая спазма, всегда предшествующая падучей, и он летит стремглав без сознания на дно погреба.
And in this perfectly natural occurrence people try to detect a suspicion, a hint that he was shamming an attack on purpose.	И вот, в этой самой естественной случайности ухищряются видеть какое-то подозрение, какое-то указание, какой-то намек на то, что он нарочно притворился больным!
But, if it were on purpose, the question arises at once, what was his motive?	Но если нарочно, то является тотчас вопрос: для чего же?
What was he reckoning on? What was he aiming at?	Из какого расчета, с какою же целью?
I say nothing about medicine: science, I am told, may go astray: the doctors were not able to discriminate between the counterfeit and the real. That may be so, but answer me one question: what motive had he for such a counterfeit?	Я уже не говорю про медицину; наука, дескать, лжет, наука ошибается, доктора не сумели отличить истины от притворства, - пусть, пусть, но ответьте же мне, однако, на вопрос: для чего ему было притворяться?