Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Ну, змей мой, так что — я первый! — тоном, не терпящим возражений, заявил чернявый.

Рыжий лишь пожал худенькими плечами, кивнул, наблюдая, как его товарищ отходит в дальний конец крыши, разбегается, пытаясь поймать воздушные потоки. Первая попытка оказать неудачной. Вторая — превзошла все детские ожидания. Изумрудный дракон почти сразу поймал свой ветер и взвился над задранными вверх и лучащимися бесхитростным счастьем детскими мордашками.

— Выше! Выше! — кричал товарищу рыжий, хотя чернявый и так всё больше отматывал с катушки толстую леску, с каждой секундой увеличивая поводок небесного монстра.

— Ну, а ты говорил — ветра не будет! — укорил чернявый рыжего. — Это у земли его нет! А здесь — посмотри, круть какая!

— Ничего я не говорил! — отмахнулся рыжий. — Дай мне!

Паренёк ещё несколько секунд насладился сдерживанием рвущегося ввысь змея и отдал леску.

— Только не упусти, смотри! — напутствовал он.

— Не упущу! Я на руку намотаю! — пообещал рыжий, перехватил полностью размотанную катушку и трижды обернул привязь вокруг ладони.

Змей метался то вправо, то влево, то прекращал видимое движение и, будто, зависал на месте. В какое-то время лёгкий ветерок пронёсся и над самой крышей. Мальчики даже не ощутили, но его силы оказалось достаточно, чтобы окурок чернявого, до сих пор мирно лежавший на кирпичном отбойнике, покатился и сорвался вниз.

Уже давно угасший цилиндрик фильтра летел, подхватываемый лёгкими потоками, то и дело меняющими его направление. Метрах в десяти над землёй он стабилизировался в своём падении и приземлился прямо на голову дворника. Тот потёр лысину, чертыхнулся про себя и, окинув взглядом только что выметенное пространство, поднял окурок.

— Вы что там, охренели? — крикнул он, и эхо услежливо разнесло голос по пустому двору. — Эй, там, на крыше! А ну спускайтесь, сукины дети! — возопил он, подняв вверх глаза и увидев парящего в небесах змея.

Рыжий паренёк испугался и обернулся на крик. В этот самый момент, сильный поток рванул воздушного монстра в сторону, и леска сильно дернула детскую руку. Пацанёнок не удержал равновесие и упал. Однако, овитый вокруг запястья прочный поводок сказочного властелина небес, не дал приземлиться до конца, а поволок в сторону.

— Блин, блин, блин! — верещал рыжий, стирая коленки о шершавый рубероид.

— Отпускай его! — взвизгнул чернявый, увидев, что товарища тянет к краю крыши.

— Не могу! Ай-ай-ай! — пищал рыжий. — Помоги!

Звать на помощь было лишним. Чернявый и так бежал со всех ног, пытаясь догнать друга, которого змей, практически волоком тащил к неминуемой смерти. Когда край был уже совсем близко, рыжий умудрился извернуться, выставить вперёд ноги и упереться в низенький кирпичный бортик. Однако этого оказалось недостаточно. Обезумевший изумрудный змей тащил не только вперёд, но и вверх. От вынужденного прыжка за край, рыжего уберегли лишь цепкие пальцы товарища, вцепившиеся в майку.

Сергей вскочил с места, подбежал к ребятам и застыл в растерянности, не зная, что делать дальше. Ветер, вливающий в змея все новые и новые силы, как назло, не сбавлял мощи и медленно, но верно тянул рыжего вперёд, даже несмотря на усилия чернявого друга. В какой-то момент парнишкам показалось, что у них есть шанс и небесные потоки теряют мощь. Это Булавин вцепился своими мёртвыми руками в леску из мира живых, но она не задержалась в пальцах надолго, стала проходить сквозь них, словно через мягкий пластилин. Он вновь и вновь пытался отвоевать у кровожадного дракона детскую жизнь, но терпел неудачу за неудачей. Тонкая привязь воздушного монстра снова выскользнула из рук и Сергей в отчаянии упал на колени, прильнув лицом к колючей рубероидной крошке. Из внутреннего кармана ветровки выскользнула початая бутылка бренди.

И тут Булавина осенило! Он схватил бутыль и принялся яростно колотить ею о крышу. Однако, покрытие было слишком мягким, а силы мёртвого в мире живых — слишком невеликими. Тогда он со всей нахлынувшей яростью саданул сосуд о кирпич низенького барьерчика, сейчас разделявшего жизнь и смерть незнакомого ребёнка. Бутылка со звоном разбилась, явив свету свои острые стеклянные зубы.

Мертвец вскочил, схватил постепенно прорезающую руку леску и резким движением вверх и вперёд нанёс поводку жадного до крови змея колюще-режущий удар. Мальчишки повалились в одну сторону, распластавшись на крыше, изумрудный дракон улетел в другую, как Сергеевом в детстве, повинуясь лишь вольным высотным ветрам. Только тогда это принесло разочарование и недельную тоску восьмилетнему живому мальчику, а теперь сорокадвухлетний мёртвый мужчина был рад, как, наверное, ещё ничему в своей жизни, так и после неё.

Городской парк был тих и сер. В принципе, как всегда, по крайней мере, по эту сторону смерти. Землю, по обыкновению, устилал ковёр опавших коричневых сухих листьев, а все лавочки пустели. Однако, у Вайнштейна была своя любимая лавка. Находилась она метрах в пятидесяти от входа, обозначенного высокой аркой с проржавевшими буквами названия «Дружба». Миновав её, в очередной раз, покачав головой, глядя на слегка отличающийся облезший окрас буквы «А», которую ещё в восьмидесятые по ошибке покрасили не в тот оттенок, старик мерно потопал к своей скамейке. Такая привязанность именно к этому месту во всем парке, где сидений было предостаточно, вызывали очень тёплые воспоминания.

Когда Вайнштейн честно отслужил в рядах Красной армии и демобилизовался, выйдя на своей остановке, он пошёл не домой, а в парк. Ему безумно хотелось просто посидеть и вдоволь насмотреться на жизнь, бушевавшую за стенами воинской части. Тогда он купил мороженое и сел именно на свою, точнее ставшую таковой позже, любимую лавочку и принялся любоваться тем, чем ему предстояло наслаждаться все оставшиеся дни.

Он разглядывал детей, скачущих через резинки. Молодёжь, играющую в бадминтон на засаженной зелёной травой полянке. Глядел на старушек, сидящих по другую сторону аллеи, о чём-то воркующих и периодически заливающихся скрипучим, но добрым смехом. Дембель так засмотрелся на многообразие жизни, что совсем забыл о вафельном стаканчике. Пока глазел по сторонам, мороженое подтаяло и начало капать на штаны. Тут пред взором возникла молодая безмерно милая девушка. Она просто проходила мимо, но, увидев солдата, остановилась, улыбнулась и сделала шаг навстречу.

— Молодой человек, вы так задумались или молочный коктейль ждёте? — весело прочирикала тогда незнакомка.

— А? — только и нашёлся солдат.

— Мороженое! — указала она на раскисший стаканчик.

— Ой, ё! — встрепенулся он, неловко раскорячился, пытаясь увернутся от срывающихся молочно-ванильных капель.