Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Да, нет! — виновато улыбнулся супруг.

— Так «да» или «нет»? — испытывающее серьёзно посмотрела Оксана на мужа. — Ты, хоть, предупреди к чему готовиться? Может, сразу жильё подыскивать, где-нибудь подальше?

— Хватит! — негромко, но довольно холодно и жёстко оборвал Коля поток её негодования. — Всё будет нормально.

— Нормально… — снова усмехнулась супруга. — Ты бы хоть намекнул, что за «пожар» такой? Так нет — молчит, как рыба об лёд! Хотя — твоё дело. Я уже привыкла.

— К чему ты привыкла? — закуривая, поинтересовался Коля.

— Ко всему! — неоднозначно бросила девушка. — К тебе, такому…

Николай ничего не стал уточнять, просто снова уставился на тлеющие в мангале угли и направил в их сторону струйку сизого дыма. Струйка превратилась в облачко, которое несколько мгновений стояло, практически неподвижно, а потом подёрнулось и быстро поплыло в сторону, растягиваясь вдоль и исчезая в тёмной прозрачности вечернего воздуха. Николай, конечно же, не заметил метаморфоз сигаретного дыма, а вот Сергей, мысленно, горячо поблагодарил брата за затяжку настоящим табаком и, с нетерпением, ждал новой, в то же время не теряя нить разговора, кажущегося живым сугубо интимным.

— Мы ведь, вот так просто, по душам, уже три года не разговаривали, — удивительно буднично констатировала Оксана. — Хотя, и сейчас не по душам. Но теперь, хотя бы, просто говорим.

— А раньше было о чём разговаривать? — то ли спросил, то ли просто резюмировал супруг.

— Нет, наверное… С тех пор как ты понял, что Витюша не от тебя — нет.

— То-то и оно…

— Но, ведь, ты и до этого меня не любил. Ведь, так? — усмехнулась Оксана. — Хотел, даже жаждал, но не любил.

— Почему ты так думаешь?

— Почему? — деланно удивилась она. — Для тебя не существовало меня, как «меня». Для тебя были только «мы». Ты даже не знал, что я не местная. Что отца я с детства не видела и не знаю, жив он или мёртв. Тебе я не была интересна. Тебе было интересно, чтобы я была с тобой. Вот и всё…

— А разве этого мало?

— Не знаю, — пожала плечами Оксана. — Может мало, может много… Как по мне, так это любовь к себе, а не ко мне. Ты хотел, чтобы тебе было хорошо. Вот и всё… Хорошо мне, плохо — тебе же всегда было плевать, правда?

— Я тебе хоть раз, «до этого», в чём-нибудь отказывал?

— Это не то, — махнула она рукой, — это другое.

— Что «другое»?

— Самоудовлетворение, что ли… Может, самоутверждение… Мол, я могу и тому подобное. Нет, Коленька, не любил ты меня никогда. Спустя годы, я это понимаю. Жалко мне…

— Себя? — с усмешкой поинтересовался муж.

— Нас, Коля, нас… Ты же ведь знал, что Витюша не от тебя? Знал с самого начала…

— Нет.

— Ой, ну хоть сейчас не прикидывайся, в самом-то деле! — вяло всплеснула руками Оксана. — Тебе, ведь, сто процентов, друзья нашёптывали. Но ты решил для себя, что тебе всё равно. Главное, что я, официально, буду с тобой. А там — что было — то было… Но, нет, Коля. Ты тогда, сгоряча, видно, решил. Если бы любил — было бы всё равно, наверное. Значит, не любил. Ошибся ты, Коля. И я ошиблась. Думала — слюбится. А оно, видишь как… Давай по маленькой? — кивнула она на опустошённую на две трети бутылку водки. — Выпьем, на сон грядущий?

— Отчего же не выпить? Давай, — согласился Коля.

— Давай, — вторил ему Сергей, встав у стола, в ожидании, когда сапожки-рюмочки заполнятся алкоголем.

— Ну, за что выпьем? — поинтересовался супруг, налив поровну, грамм по сорок, себе и супруге.

— За здоровье? — предложила та.

— За чьё? — небрежно уточнил Коля.

— Давай за Витюшино?

— Давай, — согласился мужчина и, звякнув рюмкой о рюмку, протянутую женой, выпил прохладную водку, сложил губы трубочкой, шумно выдохнул.

Сергей старался втянуть ноздрями весь этот выдох без остатка. Пары спирта сразу ударили в голову, немного пошатнуло. По сравнению с практически пресным бренди, который уже стал постоянным спутником, эффект от этого вдоха чудился ударом молота по голове, против лёгкой затрещины, свёрнутой газетой.

— Витька — хороший пацан, — улыбнулся Коля, протягивая руку через стол к соленьям, — хоть и не мой…

— Хороший, — согласилась Оксана, подав мужу тарелку. — Может он таким стал, потому, что ты его воспитывал?

— Может, — не стал отрицать Коля. — А может, наследственное. Серёга тоже хорошим был. Я помню. Он же мне, как второй батя почти.

— Да, — согласилась супруга, но тут же осеклась, поняв, что сейчас не стоит говорить о Сергее, дабы не ворошить прошлое. Но, всё же, потом решилась и спросила. — Ты думаешь он мёртв?

— Думаю, да, — признался Коля. — До того как я в загул ушёл, точнее, когда в первый день нажрался — он мне снился.

— И что?

— Говорил, что умер.

— Господи… — перекрестилась Оксана.

— Вот тебе и «Господи», — покачал головой супруг. — Ладно, давай со стола убирать. А, насчёт уехать — я серьёзно. Нужно завтра, крайний срок — послезавтра утром.

— Может, всё-таки, объяснишь в чём дело? И родители, вон, извелись все…

— Не надо, — Коля выставил перед собой раскрытую ладонь, в знак, то ли защиты, то ли призыва к умиротворению. — Ничего не спрашивай. Так надо. Потом всё узнаешь…

— Потом! Проходили мы уже это «потом»…

Олегу этот вечер казался мучительно тягучим. Ему чудилось, будто он бесконечно долго сидел у окна, в ожидании, когда город завернётся в покрывало сумрака. Было неуютно и даже как-то прохладно, несмотря на летний зной. Отсутствие в крови достаточного количества алкоголя давало о себе знать необоснованной нервозностью и чувством тревоги. Все эти неприятные ощущения можно было легко снять. Просто открыть холодильник, достать прохладную бутылку «Пшеничной» и пустить по пищеводу сорокоградусную смесь воды со спиртом. Достаточно просто протянуть руку… Однако, дело осложнялось тем, что пить сегодня нельзя было категорически. На девять утра Олегу было назначено к следователю, у которого возникли вопросы, относительно смерти падчерицы. «Дрянная девчонка!» — подумал Олег и сжал кулак до хруста в костяшках. Даже после смерти умудрялась портить ему жизнь! Но, должно было держаться. Он знал — рассудок следует сохранить чистым и готовым к тому, чтобы отвечать на все вопросы осмотрительно и врать правдоподобно, если потребуется.

Олег был жёстким, но, одновременно, мягким, когда насильно овладел приёмной дочерью. Жесткостью он быстро подавил сопротивление. Мягкость же выразилась в том, чтобы на теле почти не виднелось каких-либо следов насилия. И, как ему казалось, с этой задачей он справился вполне успешно. Пробраться через частокол преисполненных ужасом рук, разлепить будто окоченевшие ноги. Само собой, он не оставил внутри своего семени. Нужно быть полным дураком, чтобы поступить столь неосмотрительно! Первая экспертиза — и ты за решёткой. Однако, если у следователя возникли подозрения, значит нужно быть готовым ко всему. А потому — алкоголь должен подождать завтрашнего дня. Несмотря на то, что расстояние до желаемого равнялось вытянутой руке…