Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Твои родители — живы! — перебил его Вайнштейн. — А, вот ты, как, в принципе, и я — уже нет. Сынок — ты умер! — почти ласково протянул дядя Груша. — Добро пожаловать, как говорится!

— Я, конечно, извиняюсь, — прижал руку к груди Сергей, изображая знак глубочайшего уважения, — но, иди ты на хрен, дядя Груша! Совсем, на старости лет, сбрендил, такими вещами шутишь!

Инженер рывком поднялся с лавки, зашагал вдоль дома, в намерении обогнуть его и выйти на пустырь, разделяющий родительский дом с домом брата.

— Козел старый! — буркнул он себе под нос, отойдя уже достаточно далеко.

Пожилой мужчина грустно посмотрел ему в след, а затем вновь скосил взор на свои камушки, что лежали аккуратной кучкой у под ногами.

— Такими вещами не шутят… — согласился с Сергеем пенсионер. — Особенно здесь…

Булавин миновал три подъезда, завернул за угол и вышел на поросшее амброзией поле. Только сейчас он заметил, что растения, какие-то пожухлые. «Ну и хорошо!» — подумал Сергей. «Может, сами по себе, вымрут? А то, люди с аллергией сколько лет мучаются, а никому до этого пустыря никакого дела нет!» И все же, было странно видеть сорняк таким безжизненным, в мае-то месяце!

Булавин размашисто зашагал по тропинке, уходя всё дальше ещё и в свои собственные мысли. Почти миновав, обычно зелёное, а сейчас, желтоватое родимое пятно на теле города, чуть не сбил с ног пожилую пару.

— Ой! — вырвалось у инженера, когда он нос к носу столкнулся со стариками, остановившись как вкопанный, буквально в полуметре. — Здравствуйте, с праздником!

Сергей заметил на пиджаке у мужчины награды времен Великой Отечественной. У женщины тоже висели какие-то три медальки, но юбилейные, выданные в ту или иную годовщину Великой Победы.

— И тебя, сынок! И тебя! — ласково промолвила старушка.

— Куда летишь так? — без злобы, но строго, по-военному, спросил ветеран-фронтовик.

— Да, к родным, — решил не таить инженер. — Вчера Девятое отмечали и, как-то, разбрелись в разные стороны. Надо бы собраться обратно.

— Прям, всей семьей собирались? — удивилась женщина.

— Ну, да! Это ж, естественно! — недоумевал инженер.

— Ой, бедные, бедные… — покачала головой старушка, взяла супруга за руку и повела дальше.

— Надо же, всей семьей… — слушал Сергей удаляющиеся причитания.

— Бывает, что ж тут поделать. Бывает… — успокаивал её супруг. — В войну-то, не то, что семьями, целыми деревнями…

— Сумасшедшие, какие-то! — тихонько пробурчал инженер себе под нос, и зашагал дальше.

Достигнув Колькиного двора, удивился насколько, на самом деле, оказалось обманчивым первое впечатление от жилища. Вчера всё казалось таким свежим, уютным… Сейчас картина виделась несколько иной — ворота по углам проржавели, забор тоже был весь коричнево-бурый, в стенах самой постройки наблюдались мелкие трещины, меж кирпичей, кое-где, выкрошился раствор. Судя по всему, брат, покупая дом, думал о том, что приведет его в порядок, но руки до этого, по всей видимости, так и не дошли.

Булавин открыл калитку, вошёл. В дальней части двора, заметил Витюшу. Ребёнок сидел на том же самом месте, что и вчера, во время застолья и, так же, игрался с конструктором. Подойдя ближе, Сергей смог различить, что же смастерил шестилетний пацан. Это была Эйфелева башня, которую сейчас Витюша инкрустировал жёлтыми квадратными детальками.

— А это что? — весело спросил Сергей, указывая на яркие пластиковые квадратики, которые ребенок старательно крепил на вершину и к арке.

— Огоньки, — не отрываясь от своего занятия, ответил мальчик. — Она же горит ночью — вот и у меня будет гореть…

— А где ты её увидел? — поинтересовался инженер.

— У мамы, в журнале. Она хотела к ней съездить. Только вот, денег не было. Вот я и решил ей сделать и подарить.

— Ты молодец! — похвалил мальчишку Сергей и взъерошил темные густые волосы. — Ой! — испугался он. — У тебя, часом, температуры нет? Какой-то ты, горячий!

Ребенок поднял глаза и резво замотал головой. В его лице было что-то непонятное. Ничего такого, просто, оно казалось ярче, чем всё вокруг. А ещё слегка мутноватым. Сергей не смог понять, в чём дело. Или это у него жар? Всё-таки провел ночь у воды, да ещё и ноги промочил. Или похмелье… Алкоголь коварная штука, а суррогатный — тем более. Бог его знает, что за дрянь ему продали в круглосуточном магазинчике, где проверок, всяких там «роспотребов», отродясь не было!

— С кем ты там разговариваешь? — послышался с крыльца голос Оксаны.

— Оксан, это я! — отозвался Сергей. — Слушай, а у Витьки, температуры, часом нет?

— Витя, пойдем в дом! — раздалось над самым ухом инженера.

Он обернулся, но ничего не увидел. В другую сторону — и опять ничего. Потом, пригляделся — возле ребенка пространство как-то подрагивало. Это было похоже на то, как поднимается горячий воздух от раскаленного солнцем асфальта. Только сейчас этот воздух имел форму, чем-то напоминающую…человека!

Сергей сам испугался своих мыслей и немного опешил. Присмотревшись получше, обнаружил, что силуэт имеет оттенки. Именно оттенки. Будто с картинки высосали цвет, почти полностью, оставив лишь полупрозрачный намёк, от которого ни «холодно ни жарко». Словно пытаешься вглядеться в очень старую, выцветшую картину. Булавину стало страшно, и он инстинктивно схватил мальчишку за руку.

— Пойдем, пойдем! — снова раздался знакомый женский голос. — Завтрак стынет.

Тонкие пальцы мальчика словно выплыли из ладони Булавина. Они были будто в мыле — неуловимы, за них просто невозможно было уцепиться.

Инженера начала охватывать паника. Он вскочил, озираясь, будто загнанный и перепуганный лис, похлопал по карманам, в надежде нащупать сотовый и вызвать, то ли полицию, то ли скорую — на тот момент ещё не решил, но телефона не оказалось на месте. Тогда он со всех ног бросился наутёк. Забыл о мальчике, которого увело «непонятно что», о брате, который тоже мог стать жертвой неведомого фантома, о родителях…

Он просто бежал, охваченный ужасом. Бежал сквозь пустырь, то и дело, задевая, то плечами, то головой, зарлапившиеся листья пожухлой амброзии. Миновав поле и двор, в котором вырос, буквально влетел на второй этаж своего подъезда. Спешно открыв замок, сам удивившись повиновавшимся пальцам, заскочил в квартиру и заперся на все возможные засовы. Выхватив из деревянной подставки самый большой нож, Сергей забился в угол кухни, между батареей и стиральной машиной, присел на корточки, чтобы стать невидимым через окно.

Сколько прошло времени — даже боялся догадываться. Может минута, может час, может два, как в дверь постучали. Борясь с желанием забиться под мойку или попытаться утрамбовать себя в утробу стиральной машины, набрался мужества и выкрикнул шаблонное: «Кто там?».