Грегори Робертс - Духовный путь [litres]

Внезапные уколы боли и странное недомогание, которое я ощутил, было легко объяснить тем, что в раковину я дул с усилием, какого не прикладывал раньше: оно точно превосходило мои усилия по ходу тренировок. В моих заметках указано: «новый род деятельности, по-новому защемило какое-то нервное окончание, поменяй позу, чтобы приспособиться: просто».

Глядя с моей сегодняшней точки зрения, я не могу согласиться со своим «Я», которое с такой легкостью отмело настолько фундаментальную вещь: изменение формы и позы человека. В этом заключено очень многое. Осанка моя сильно изменилась с тех пор, как я начал дуть в раковину, – и изменения продолжаются.

Странное чувство уверенности и спокойствия, при всей его интенсивности, можно было объяснить тем, что, начав действовать, я сразу же взял себя в руки, а до того испытывал тревогу, связанную с ожиданием. Тогда я усмотрел в этом лишь чувство облегчения – иными словами, я ведь очень долго готовил свое «Я» к тому, чтобы должным образом совершить первое практическое Служение. Я не чувствовал ничего, кроме понятного облегчения, и в деле явно участвовали все обычные полезные химические и гормональные подозреваемые моего мозга.

Теперь, после пяти с лишним лет и тысяч взятых нот, я так уже не думаю: мне кажется, что духовная уверенность – это чисто духовное свойство, которое редко проявляется в Материальной Реальности, разве что когда мы испытываем исполненную доверия любовь. Это своего рода Истина, фоновый шум Духовной Реальности. У него есть и другое имя – Вера, и в тот момент, когда мы с полным чистосердечием дуем в раковину во имя Божественного, нас наполняет Вера.

В следующей сделанной в тот первый раз заметке речь идет о тонком и прерывистом звуке, который я извлек из раковины во второй раз. На полях я задал своему «Я» вопрос: Насколько чистым должно быть твое Служение? Может оно, имея определенные недостатки, сохранять свою ценность, при условии, что является чистосердечным?

Мне кажется, что теперь я знаю ответ: важно не то, насколько безупречно ты дунул; важно, насколько полной была в тот момент твоя самоотдача.

Такие пометки на полях моих первых записей показывают, что поначалу меня очень тревожило то, что моя первая попытка окажется… несовершенной. Разумеется, она и не могла быть совершенной. Но я не сразу смог отделаться от представления о том, что практическое Служение нужно постоянно «совершенствовать».

Мне порой случается дунуть в раковину семь раз подряд, точно попав в такт музыке, причем каждая нота оказывается звучной и единообразной.

Ну и что?

В итоге я пришел к пониманию того, что некто может дунуть в раковину почти совершенно с точки зрения исполнения , однако с меньшей самоотдачей , чем кто-то другой, дующий слабо и небезупречно, но с полной самоотдачей. Впоследствии я узнал, что среди самых убогих моих попыток были одновременно и самые памятные, даровавшие мне самые харизматические опыты установления связи. Эти убогие попытки заставляли меня трудиться упорнее и с большей самоотдачей. Засчитывается не та попытка, которая оказалась близка к совершенству, засчитывается почти совершенная самоотдача.

Следующее наблюдение, содержащееся в моих записках, снова отсылает к этому мощному, согревающему ощущению уверенности, которое мне довелось испытать при взятии третьей ноты. Притом что ощущение это было очень сильным и качественным образом отличалось от иных ощущений покоя и удовольствия, которые мне довелось пережить ранее, я тем не менее готов был его проигнорировать как нечто естественное для состояния эмоционального напряжения – его ведь мог спровоцировать выброс определенных биохимических компонентов, содержащихся в матрице «мозг – тело».

Из научных работ я знал, что эти компоненты определяют наши душевные состояния. Знал я и о том, что душевные состояния, возникающие внутри нашего «Я», порой сбивают нас с толку, поскольку мы совершенно не представляем себе истинной природы химических и физиологических процессов, которыми они вызваны: нам кажется, что происходит один процесс, а на деле химические реакции в нашем теле нас «надувают», вызывая определенные мысли и чувства.

Я готов был проигнорировать это чувство как побочный продукт другого процесса, вместо того чтобы усмотреть проявление мистической или глубоко духовной связи с ним.

Я был не прав: все оказалось гораздо важнее. Связь с Духовной Реальностью – это согревающая зона комфорта, для души она – как освежающая чистая река на Ямайке. Но тогда я только начал и ко всем своим переживаниям подходил с самыми строгими мерками, считая такой метод самым подходящим.

Следующая запись, связанная с третьей нотой, посвящена утрате сосредоточенности. Чувство уверенности было настолько сильно, что я поддался удовольствию, хотелось его длить – на нем я и сосредоточился, за счет сосредоточения на Отдавании.

В ранние годы я раз за разом возвращался к этому в своих заметках. Теперь мне, как это ни парадоксально, понятно, что внимание, которое я на раннем этапе обращал на то, чтобы не терять сосредоточения по ходу Служения, – это ключ к тому, чтобы впоследствии должным образом утратить сосредоточение и усилить связь. Звучит это странно, однако в духовном смысле мы заставляем себя сосредоточиться только для того, чтобы суметь полностью рассредоточиться. Оттачивание сосредоточенности – одна из самых сложных составляющих практики в плане того, чтобы соблюсти в процессе должную Чистоту.

Я пришел к мысли, что из всего можно извлекать уроки, даже из случайных мыслей, которые мешают чистому сосредоточению по ходу Служения.

Они не обязательно огрехи в Служении, они могут оказаться откровениями. После того как я нашел способы вытеснять подобные мысли на закраины сознания по ходу Служения, я стал помечать их как выражения неких важных моментов моей обычной жизни, своего рода прозрачные духовные сны – и стал извлекать из них уроки.

Третья моя заметка связана с «приливом крови» к голове. Я поначалу отнес это на счет гипервентиляции – ведь я подолгу задерживал дыхание и медленно выдыхал.

Я пересмотрел свое пренебрежительное отношение к «приливу» после того, как испытал эти приливы много сотен раз. Теперь я знаю, что прилив – это показатель полной самоотдачи, его не избежать только тогда, когда сосредоточение велико. Это одна из тех вещей, к которым приходится привыкать , потому что она не прекратится – ну, насколько мне известно.

Может сложиться впечатление, что после первых нот, которые я выдул из раковины по ходу чистосердечного Служения, я надел белый халат и сел записывать свои впечатления в бесстрастной, просчитанной, научной манере. Ничего подобного, я пребывал в состоянии сильнейшего возбуждения и восторга – на то, чтобы успокоиться полностью, у меня ушло полчаса.