Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

Я чувствую, что от слез у меня защипало в глазах.

— Спасибо.

Я делаю глоток шампанского и чувствую знакомый вкус.

— Когда ты меня с ним познакомишь? — спрашивает она.

— Я приведу его на день рождения Лючии.

На следующей неделе моей сестре исполняется тридцать три года, и мы все собираемся на празднование на ферме в Веллингтоне.

— Хорошо. Буду ждать с нетерпением. — В ее взгляде мелькает искорка. — Мне еще нужно придумать, что ей подарить.

Зная Беатрис, нужно быть готовым к любому подарку — от сумочки до экзотического животного.

— Кстати, раз уж разговор зашел о подарках — скажи, что бы ты хотела в качестве свадебного подарка? — спрашивает она.

Я смеюсь.

— Я и не знала, что выхожу замуж.

— Когда-нибудь выйдешь. Думаю, я подарю тебе картину. — Она осушает бокал, и выражение ее лица становится серьезным. — А теперь расскажи о Кубе. Я вижу беспокойство в твоих глазах, и оно вызвано не только твоими страхами по поводу того, что у вас с твоим мужчиной ничего не получится. Пока ты была там, тебе ведь удалось раскопать семейные тайны, я не ошибаюсь?

— Да, ты права.

— Тогда, я думаю, нам нужно еще шампанского.

Она снова наполняет наши бокалы, наливая гораздо больше, чем принято. Я вижу, как дрожат ее пальцы, от чего жидкость в бокалах начинает колыхаться.

— Я постоянно думаю о Кубе, — признается она. — Вспоминаю последние дни, которые мы провели там перед отъездом.

Из трех моих двоюродных бабушек Беатрис всегда была наименее сентиментальной, наименее склонной к глубоким переживаниям. Она всю жизнь порхала словно бабочка и была в семье самой свободолюбивой.

— Ты когда-нибудь туда поедешь? — спрашиваю я. Меня несколько удивляют сила эмоций в ее голосе и боль в ее глазах.

Беатрис вздыхает.

— Поехать, чтобы увидеть, что там сейчас происходит? Нет. Мое сердце уже было разбито несколько раз, и я не хочу, чтобы Фидель разбил его снова. Я и так потеряла все, пытаясь вернуть Кубу.

— Ты имеешь в виду ваш отъезд?

— И это тоже. Я не хочу видеть, какой стала Куба. Я предпочитаю воспоминания, которые храню в своем сердце, а не суровую реальность.

— Ты хочешь…

— Хочу ли я быть похороненной на Кубе? — заканчивает она мою мысль.

— Да.

Она пожимает плечами.

— Даже не знаю. Возможно. Я никогда об этом не думала. В среду у меня свидание с очень интересным мужчиной, и мне некогда думать о смерти. Кроме того, я догадываюсь, что у Элизы были свои причины, чтобы вернуться туда, и они несколько отличаются от моих.

Это как раз то, что мне нужно.

— Я узнала кое-что, пока была на Кубе.

— Я в тебе не сомневалась.

— А ты знала? — спрашиваю я. — Ты знала о том мужчине? О ребенке?

Она не могла не знать.

— Я подозревала, — отвечает Беатрис. — Они сказали всем, что у Элизы были преждевременные роды и твой отец появился на свет раньше срока. Некоторые, вероятно, решили, что они спали вместе до свадьбы. Но у меня было другое объяснение. Я видела ее с ним однажды вечером в Гаване.

— С Пабло?

— Да. Она казалась очень счастливой — самой счастливой из всех, кого я когда-либо видела. Невозможно скрыть свою любовь. Я попыталась расспросить ее о нем, но она лишь отмахнулась. Тогда я не стала принимать это близко к сердцу. То были совсем другие времена. Никто не знал, кому можно доверять, а кому нельзя; мы все пытались сделать все возможное, чтобы просто выжить. Я не сомневаюсь, что она хотела защитить нас. Хотела защитить его.

— Он жив и до сих пор живет на Кубе. Я с ним встретилась

Я совершила невозможное — я сумела удивить Беатрис.

— Он понял, кто ты?

— Да.

Я рассказываю ей оставшиеся детали своей поездки, рассказываю о встрече с Магдой и о том, что именно она поделилась со мной информацией, которая расставила все на свои места.

— Ты собираешься рассказать отцу? Сестрам? — спрашивает Беатрис.

— Да. Пабло хочет встретиться с ними, если они смогут приехать на Кубу. На их месте я бы захотела поближе познакомиться.

— Согласна. — Она протягивает руку и сжимает мою. — Если тебе понадобится поддержка — дай знать. Я с радостью помогу тебе сообщить им эту новость.

— Спасибо.

— И как ты справляешься со всеми переменами в твоей жизни?

— Я пока не поняла. Я рада, что познакомилась с Пабло. Рада, что узнала правду. Я прочла их письма, и после разговора с ним мне кажется, что они действительно любили друг друга. Хотела бы я знать, что она чувствовала. Я всегда думала, что она любила дедушку Ферреру. Но теперь я в этом сомневаюсь.

— Ты еще очень молода. Возможно, тебе повезет, и мужчина, которого ты полюбишь, станет тем самым единственным. Надеюсь, так оно и будет. Есть счастливчики, которые находят любовь на всю жизнь. Но везет далеко не всем. А для некоторых самой сильной любовью остается та, которой не суждено сбыться. Элиза забеременела в те годы, когда для матери-одиночки не было шансов. Мы отправлялись в новую страну, оплакивая потерю брата, дома, друзей. Мы оплакивали потерю целого мира. Когда она встретила Хуана Ферреру, то была молода и напугана. К тому времени его семья уже плотно обосновалась в Соединенных Штатах, и они очень помогли нам. Он был на десять лет старше Элизы. Он смог предложить ей стабильность, которой она так жаждала, особенно после ужасов революции. Я не знаю, любила ли она его, когда они поженились, но уверена, что полюбила позже, а он очень сильно любил всех вас. Он был счастлив с ней, с семьей, которую они создали, и она испытывала к нему такие же чувства. Да, возможно, у них не было бурного романа, но они заботились друг о друге. Иногда этого достаточно.

— У меня такое чувство, будто я ее совсем не знала. По крайней мере не знала самого важного.

— Марисоль, зачастую нам кажется, что мы очень хорошо знаем людей, которых любим, но это не всегда так. Иногда мы путаем реальность с нашими ожиданиями и предположениями. Никогда нельзя быть уверенным, что люди думают на самом деле. Им свойственно скрывать свои подлинные чувства. Элиза тоже держала свои секреты при себе, но принимая во внимание то, что нам пришлось пережить, разве можно ее за это осуждать?

В моей памяти всплывают слова, сказанные Анной Родригес.

— Когда я жила в доме Анны на Кубе, она, отдавая мне шкатулку с вещами бабушки, сказала, что тогда многие семьи, уезжая, закапывали свои вещи, чтобы те дождались их возвращения.

Беатрис кивает.

— Да, а еще их прятали в стены жилищ. Полагаю, это был наш способ сохранить надежду. И возможно, это свидетельствует о нашем высокомерии. Мы и представить себе не могли, что этот ублюдок проживет так долго.

— Анна сказала, что у тебя есть коробка, которую закопал ваш отец. Коробка, в которой были спрятаны сокровища семьи Перес.