Виталий Москаленко - Райцентр [сборник]

— А если разобьется, а если разобьется?!

— Ну, скажем: сам полез, свалился!

Лелик стоит перед Дрыном, глядя ему в упор в глаза.

— Да? — и с силой бьет его по лицу. — На!

Тот хватает Лелика за руки, выворачивая их, как прутья лозы, за спину.

— Вломи ты ему, наконец! — смеется Володя. — Получил по морде от лучшего друга?

Дрын несильно бьет Лелика по шее. Тот падает в песок.

— Ты кончай это! — говорит он другу в спину. — У тебя удар, как у комара. А если я дам — так я дам…

— Прекрати сейчас же, слышишь?! — подходит Лена к Володе. — Ты что, сесть хочешь?

— Ну ладно, ладно, ладно!.. Погоди! Прыгнет, и поедем! — не оборачивается Володя.

— Мам, а что будет, а? — прижимается Оленька к Лене, одетой в цветастый летний сарафан.

— Прекрати сейчас же, слышишь?

— Да слышу, что я, глухой?

— Ну что вы за люди такие?! — громче говорит Лена. — Неужели вам его не жалко?

— Кому — им? Жалко? — кричит Лелик. — Жалко у пчелки!

Лена прикладывает ко рту ладони, кричит:

— Филя-а-а-а! Не прыгай! Не прыгай!

«Гай-гай-гай!» — несется эхо над песками, рекой, над мостом.

— Ну тогда я пойду туда и стащу его! — говорит Лена.

Володя берет ее за руку, останавливает.

— Пусти, — говорит Лена.

Володя держит.

— Пусти, я сказала!

Володя не отпускает руку, вглядываясь против солнца на верхушку быка.

— Что это значит? Я же тебе сказала — пусти! Слышишь?

— Слышу. Сейчас поедем. Прыгнет, и поедем. Я так хочу.

— А еще чего ты хочешь? А?

— Хочу, чтобы ты заткнулась.

Рука Володи держит ее за запястье. Кисть у Лены посинела.

— Пусти, больно! — выворачивается Лена. — Пусти!

Филипыч уже появился на верхней площадке быка.

— Не прыгай! — кричит Лена.

«Гай-гай-гай!» — несется эхо над пляжем, над лесом, и только стрижи, пугаясь, вспарывают душный воздух.

— Мама, мамочка! — хныкает Оленька, прижимаясь к ней.

— Да что же это такое?! Ну чего вы истерику устраиваете! — не выдерживает Тимур. — Вы посмотрите лучше, какая красота! Солнце! На фоне его фигура! Такого, может быть, не увидишь никогда! За это, кстати, деньги большие надо платить! А мы так, задаром, можно сказать, за бутылку водки.

— Все. Я поехал, — размазывая слезы по лицу, встает с песка Лелик. — Можете хоть убить меня, но я не буду смотреть.

— Постой, Лелик, — останавливает его Дрын. — Вместе поедем, че ты?

— Убери руку, сука, — истошно вопит Лелик. — Видеть тебя не могу, холуй!

Он выворачивается и быстро идет к мотоциклу. Он на ходу хватает с песка рубаху, начинает ее натягивать, потом, не останавливаясь, втискивается в штаны. Начинает заводить мотоцикл, но у него ничего не получается. Мотоцикл глохнет.

— На правой нагорело… — смотрит ему в спину Дрын. — Свечу прочистить надо… Или заменить…

«Интересно, смог бы или нет? — думает солдат, глядя в бинокль на Филипыча, который стоит совсем рядом на площадке старого быка. — Смог бы или нет? Ин-те-рес-но… Два года простоять на мосту и…»

— Давай! Дава-а-а-ай! — доносится до него голос Володи.

«Вайвай-вайвай-вайвай!» — бьется эхо о железные фермы моста, возвращаясь обратно.

«…И ни разу не выстрелить, — думает солдат. — Смех, да и только! Нечего будет дома рассказать!»

Солдат вставляет обстоятельно маленькую пулю в магазин. Шелкает затвор. Солдат целится. В Филипыча.

— Солнце-солнце-солнце-солнце! — кричит Филипыч, запрокидывая голову.

«Цесон-цесон-цесон-цесонце!» — летит эхо над диким пляжем.

Солдат, играясь, целится в Филипыча, потом в солнце, потом в Филипыча и опять в солнце.

Синяя туча наваливается на огненный шар. На пляж опускаются мрак и тишина. Стрижи улетели. Все попряталось. Сейчас будет дождь. Солдат несколько раз нажимает на курок, но выстрела нет. Он поставил винтовку на предохранитель.

— Пьюу-у! — делает губами солдат и улыбается. Филипыч прыгает.

Солдат вынимает патрон, вставляет в патронташ, улыбается: «Интересно, а смог бы или нет?»

Проходит около минуты. Секунды кажутся годами. На пляже все стоят, приставив руки к глазам. Лелик у воды, рядом с мотоциклом, остальные чуть поодаль. Начинает дуть холодный ветер. Подпрыгивая, в сторону воды полетели газеты со стола. Легли на воду. Тонут.

— Ну что? Нет его? — наконец не выдерживает Володя.

Лелик срывается с места и бежит в одежде к быку. Мотоцикл его, проваливаясь подножкой в песок, падает. За Леликом вслед срывается Дрын. Потом Володя.

— Я плавать не умею… — извиняясь, поворачивается к Лене Тимур и бежит трусцой к воде. Потом вдруг останавливается, подходит к Лене. — Ты поняла, да? — говорит он, заглядывая ей в глаза темными ямами зрачков. — Ты поняла, да?

— Что? — смотрит на Тимура Лена.

— Лишнего не болтай… Поняла, что я сказал?

— Нет.

— Будешь говорить, что я буду говорить, ясно?

— Нет.

— Что — «нет»?! Что?!

— Я сказала — нет!

Лена, запрокинув голову, яростно, сверху вниз смотрит на Тимура.

Ныряют вокруг быка уже минут пять. Володя, самый сильный из всех, ныряет чаще. Отдышавшись, он с силой уходит под воду. Его долго нет на поверхности. Дрын ныряет реже — слишком много сегодня было «взято на грудь», Лелик, нырнув несколько раз, вылез на берег и стоит на четвереньках около воды. Его мутит.

Солдат со смехом смотрит на то, как они ныряют. Ему все видно. Все понятно. Несколько раз его подмывает крикнуть им, но он сдерживает себя. Начинается мелкий дождь.

Тимур внешне спокоен. Он ходит из стороны в сторону, поглядывая в сторону быка. Насвистывает.

— Ну ладно, — говорит он, решительно направляясь к мотоциклу. — Заявить надо первым.

Он с полуоборота заводит мотоцикл, подъезжает к Лене. Не спеша перегазовывает. Лена отходит в сторону, прижимая к себе Оленьку.

— Ты запомнила, что я тебе сказал? — говорит Тимур и надевает шлем. — Повтори.

Лена не отвечает.

— Повтори, иначе… Я тебя так ославлю — до конца жизни не отмажешься.

Мотоцикл ревет, и слов не слышно. Только тонкие губы Тимура выталкивают изо рта что-то презрительное и ненавистное. По краешку губ запеклась белая пена.

Лена закрывает уши Оленьке. Прижимает лицом к себе. Оленька всхлипывает.

— Дура ты… — увещевает Тимур. — Все равно тебе никто не поверит…

А на мосту солдат заходится от смеха. Ему видно, что человек, который прыгал, спрятался с другой стороны быка между камней.

Да, Филипыч решил пошутить. Он придумал спрятаться и посмотреть, что будет. Теперь ему надо вылезать. Начинается дождь.

Филипыч прыгает в воду. Течение быстро выносит его далеко в сторону от ныряющих. Раньше, чем они успевают его заметить, он со смехом вылезает на берег и идет к Тимуру.

— Ха-ха-ха-ха! Дурак надул дурака! Дурак надул дурака! — смеется он, отплевываясь от воды, тыча пальцем в Тимура.