Богуслав Когут - Калина

— Рыжий, домой. Пошел домой, ну!

Рыжий медлил, очевидно, опасаясь, что без него снова может случиться несчастье. Но Феликс настойчиво повторил приказание, и такса нехотя двинулась в обратный путь. Феликс с минуту прислушивался, не наскочит ли Рыжий на кого-нибудь из охотников, но было тихо, собака не подавала голоса и не возвращалась, значит, все в порядке. Он снял куртку, завернул в нее обрез и с узелком в левой руке окунулся в ледяную воду. От холода у него перехватило дыхание, но он поплыл, держа обрез над водой. На полпути к острову Феликс внезапно почувствовал, что ноги у него завязли в чем-то густом и тяжелом, это притаились под водой невидимые издали водоросли. На какую-то долю секунды его охватил панический страх, но он тут же овладел собой, выпустил из рук ружье, мгновенно погрузившееся в воду вместе с курткой. «Нет, нет, я достану тебя, достану», — думал Феликс, обеими руками распутывая скользкие щупальца водорослей. Это длилось довольно долго, и, пока ноги наконец избавились от жуткой тяжести, он совсем выбился из сил, сердце колотилось как бешеное, в висках стучало, и он, не раздумывая, поплыл обратно.

Приблизившись почти вплотную к камышам, он увидел на том месте, откуда отплыл недавно, двоих с ружьями, нацеленными на него.

— Стой!

Идиоты! Пусть бы кто-нибудь из них попробовал здесь встать. Еще десяток взмахов руками — и он очутился у берега. Те двое попятились, перешли на другую кочку.

Феликс вылез из воды, сел, в глазах у него был туман, зубы отучали, его бил озноб.

— Струхнули, господин браконьер?

Феликс не ответил. Он старался поглубже дышать, но мешал озноб, тогда он, не вставая, снял рубашку, отжал ее и отхлестал себя по плечам и спине. Откуда ни возьмись прибежал Рыжий, почуяв, должно быть, что хозяин в опасности.

— А вот и песик, помощничек, — сказал один из охотников и тут же навел на него ружье, а Рыжий не верил, не мог поверить, что человек будет в него стрелять, и не убегал.

— Оставь собаку, сволочь, чем она-то виновата?! — заорал Феликс, но в тот же миг грянул выстрел. Рыжий метнулся, пробежал пару шагов и упал. Феликс кинулся к нему, взял его на руки, перепачкав кровью всю грудь и живот и мокрые брюки. Рыжий смотрел изумленно и так выразительно, как умеют смотреть только собаки, но он уже ничего не видел: ни слез Феликса Туланца, браконьера, ни хохочущего стрелка в тирольской шляпе.

— Мерзавец, — тихо проговорил Феликс, — да разве ты охотник? Г… ты, а не охотник. Кабана встретишь — небось полные штаны накладешь, а против собаки — ты герой. Эх ты, гнида городская!

— Ну, ну, потише, пан Туланец, а то придется отвечать за оскорбление личности.

— А г… разве личность?

— Ну погоди, я с тобой рассчитаюсь.

— Конечно, это вы можете. Двое на одного, к тому же безоружного.

— А где ж твое ружьишко?

— Нырни поди, может, достанешь.

— Значит так, пан Туланец, — вмешался в разговор второй охотник, — папашу волки растерзали, не так ли?

— Не трожь покойного. Лучше помолись за него!

— Ладно, ладно. А теперь давайте пройдемся.

— Куда это? Я с вами гулять не договаривался.

— В отделение милиции.

— Никуда я не пойду. Стрелять будете? Давайте.

Из камышей вынырнул неожиданно третий стрелок, крупный мужичище с бычьей шеей и руками, как кувалды. Он передал ружье товарищу, снял пиджак, засучил рукава рубашки.

— Ну, котик, пошли, что ли?

Феликс понял, что сопротивляться бесполезно. Эти типы изобьют его и скажут, что действовали с целью самозащиты. И им поверят. Он осторожно положил холодеющего Рыжего на землю.

— Ладно, — сказал он, — но за собаку ты мне, гнида, ответишь. Клянусь!

— Не клянись, успеешь.

Они двинулись гуськом: Феликс впереди, охотники следом. Из-за ольшаника как раз выглянуло солнце.

— Фамилия?

— Рутский. Через «те», а не «де». От слова «рута», а не «руда».

— Имя?

— Матеуш.

— Профессия?

— Техник-лесовод.

— Точнее: техник или лесовод?

— Техник-лесовод. Работаю лесничим в государственных лесах.

— Оно и видно. Значит, как все произошло? Рассказывайте по порядку.

— Мы с моим братом Борисом ехали на его машине в Слотынь в связи с кражей леса. Я сидел за рулем. Борис, когда приезжает, часто дает мне вести машину, права ведь у меня есть…

— Давайте без беллетристики. Покороче.

— Значит, около Гродеца, гляжу, какой-то тип на велосипеде, явно пьяный, выскакивает из ворот и прямо под колеса. Борис кричит: «Тормоз!» Но это было не так просто. Я свернул вправо, чтобы не задавить дурака, и врезался в липу. У меня не было другого выхода.

— А раньше?

— Что раньше?

— Перед поездкой в Слотынь.

— Спали.

— Долго?

— Часа два.

— А еще раньше?

— Пили.

— Вот именно. А дальше что?

— У меня не было выхода: или на велосипедиста, или на дерево.

— Кто-нибудь видел этого велосипедиста?

— Было еще очень рано.

— Часов шесть?

— Примерно.

— И велосипедиста никто не видел?

— Мне некогда было за ним гнаться, пришлось срочно вызывать Скорую помощь, я не пострадал совсем, но Борису, брату значит, здорово досталось, я даже точно не знаю, что с ним. Когда его вытаскивали из кабины, он ужасно стонал.

— В Скорую помощь вы звонили из милиции?

— Из милиции. И меня тут же задержали.

— А вы что хотели? Орден получить?

— Я же ничего не говорю.

— А брат, как его, Борис Рутский, потерял сознание?

— Нет, нет, что вы!

— Что же он говорил?

— Не помню.

— А вы вспомните.

— Ну говорил, что я его покалечил.

— Покалечили? А кровь была? У него на лице, например?

— Была.

— Что же он говорил еще?

— Не помню.

— А он не сказал: «Если б ты умел хорошо водить машину, мог бы проскочить»?

— Возможно.

— Да, да, он именно так и сказал.

— Я не отрицаю.

— А вы утверждаете, что не было другого выхода — только или на человека, или на дерево. Оказывается, выход был.

— Говорить легко.

— Легко. Многое делать легко. Например, спьяна сесть за руль и покалечить человека. Верно? Мне очень жаль, но придется вас здесь задержать до решения прокурора.

— Прокурора?

— А вы думали ксендза? Исповедаться еще успеете.

Вначале Матеуша испугало слово «прокурор», но затем он подумал, что все равно больше сорока восьми часов его держать не будут. Прокурор ведь не подпишет ордер на арест. Зачем? Матеуш не пытался бежать после аварии, сам пошел в милицию, вызвал Скорую помощь и рассказал о случившемся. Его должны отпустить домой до суда. Двое суток можно выдержать где угодно, а потом он наймет адвоката, хорошего адвоката, и все уладится. В конце концов, это не бог весть какое преступление. Несчастный случай. А с Борисом ничего страшного не случилось, в дерево они врезались не так уж сильно, скорость была небольшая, и ведь он, Матеуш, нажал на тормоз. Или, может быть, на газ? Уж очень легко поддался этот тормоз. Нет, нет, не на газ. А Борис стонал, потому что был пьян.