Ян Козак - Белый жеребец

Когда Галя появилась на станции, она не знала никого из ее обитателей. Здесь была одна супружеская пара — начальник станции и его жена, радистка, — и кроме нее три научных сотрудника. К ним прибавилась она, Галя, вторая радистка и будущий ихтиолог. У каждого были свои обязанности. Во время дежурства они совершали обход приборов, составляли таблицы, иногда отвечали на запросы обсерватории. После дежурства читали, ловили рыбу или бродили по окрестностям, взяв ружье, — на острове водились полярные зайцы, белые куропатки и песцы, летом здесь гнездились утки, гуси и масса морских птиц. Вечерами, а в плохую погоду и днем, обитатели станции все вместе пили чай, играли в шахматы или в карты, слушали радио. Почти ежедневно они крутили какой-нибудь фильм из тех, что были на станции, снова и снова, до бесконечности, пока вертолет вместе с продовольствием и почтой не доставит новые. В полярную ночь, когда царила вечная тьма, а термометр неизменно показывал от сорока до пятидесяти градусов ниже нуля, те, кто дежурил, выходили на этот арктический мороз в полушубках, с фонариком и блокнотом, спрятанным в теплых меховых рукавицах, и спешили вернуться как можно скорее. А потом снова садились на свое место у стола, поближе к раскаленной, гудящей печке, или растягивались на постели.

В такую пору казалось, что время остановилось.

Гости на острове появлялись крайне редко, раз в несколько недель. Это были рыбаки и охотники на тюленей. Как только замерзло море, дважды приезжали на собаках эвенки, охотники на песцов. Они проделали путь более чем в триста километров от соседнего острова Николаева. Все, кто по какому-либо поводу прибывал, обязательно заходили на станцию и задерживались там. Их угощали; побеседовав, они смотрели один или два фильма. После отъезда гостей остров казался еще более пустынным и заброшенным.

Когда наступила настоящая зима и море замерзло уже основательно, с острова Николаева прилетел вертолет и доставил на ледяное поле, вдали от берега, заранее приготовленный деревянный сруб. Там, на равнине застывшего моря, расставили приборы, а из полярников, живущих на станции, в сруб переселилось трое. Со станцией они были связаны по радио, и время от времени к ним приезжал на собачьей упряжке начальник.

Теперь здесь работала и Галя.

Трое на самом краю света, отрезанные от людей, в условиях самого сурового климата. Бесконечная полярная ночь и бесконечно тянущееся время.

И заполняющие это время нескончаемые разговоры о жизни там, «внизу», на материке, о последнем отпуске, о погоде, которая значила для них так много. Они спорили о нересте лосося, о том, чем кормятся зубатки, о брачном периоде у моржей. Вспоминали самые милые сердцу места. Галя уже до подробностей знала родной дом Толи Казанцева — он стоит на берегу реки под двумя березами; в огороде, окруженном старым плетнем, грядки огурцов, картошка, укроп и мак. Знала она и улицу из шахтерских домиков в Кривом Роге, где родился Федор: эта улица живо стояла у нее перед глазами. В войну все дома во время бомбежки были разрушены или сгорели до основания. Хотя она никогда не видела научно-исследовательского судна «Прибой», на котором работал Федор до приезда сюда, на станцию, ей казалось, что она прошла по всем его лабораториям и пережила все те приключения, которые происходили с членами экспедиции, проводившей океанографические исследования в Беринговом море, среди огромных айсбергов. О жене Федора, Зое, работавшей библиотекарем, и его трех детях (семья Федора жила в новом благоустроенном доме в Анадыре, на Камчатке) она говорила так, словно давно и близко знала их. Знала она и Толину жену Таню, которая ушла от мужа — это было перед приездом Гали. Таня выросла в Иркутске, приехала на станцию прямо из новосибирского Академгородка, и жизнь полярников показалась ей слишком суровой. О Тане, однако — по какому-то негласному уговору, — говорили мало.

Они знали уже друг о друге все: то, что каждый рассказал о себе, и то, что проявляется в людях в те моменты, когда они не следят за собой, — жест, вздох, внезапная пауза, невольно вырвавшееся слово или фраза нередко скажут о человеке больше, чем долгие рассуждения. На протяжении долгих месяцев они вместе работали, отдыхали, жили в одной комнате, спали в каких-то двух шагах друг от друга.

Но было ли это и в самом деле все? Все, что происходит в другом существе, рядом с которым находишься почти безотлучно? Что это за человек, что в нем таится, чем он живет, какие мечты и желания рождаются в нем, как они меняются и созревают? Ведь сколько изменений произошло и в самой Гале, сколько она пережила за этот неполный год жизни…

Лучи солнца ласкали ее лицо. Она удобно расположилась на санях, стоящих с подветренной стороны дома, и чувствовала, как тепло проникает в ее тело. Она сняла полушубок из нерпы и с непокрытой головой снова с наслаждением оглядела мерцающую голубоватым блеском ледяную поверхность, ровную как стол. На ней лишь местами вздыбились островки торосов, да кое-где лед бороздили длинные трещины; то тут, то там сверкали озерки стаявшего снега. Прозрачный воздух почти непрестанно дрожал от шума крыльев перелетных птиц. Стаи гаг, гагар, уток и гусей возвращались на острова, со всех сторон слышались резкие птичьи голоса.

Вот и тогда, несколько месяцев назад, небо тоже заполнили птичьи крылья. Тогда — в то время она еще жила на острове — стан улетали.

Она стояла в тот день на берегу, склонившись над рыбой, попавшей в сеть — там была зубатка, треска, камбала, — и измеряла размер чешуи, записывала ее окраску, как вдруг гул и шум крыльев, сливающийся с плеском волн, прорезал новый звук — постоянно усиливающийся рокот мотора. Приближался вертолет, который вез продукты и почту, — в хорошую погоду он прилетал раз в полтора месяца. Она на миг замерла, а потом побежала по тропинке к дому.

Там, где тропка кончалась, у последних кустов между валунами, Галя остановилась. Может быть, ей не хотелось встретить Гришу вот так, запыхавшись, а может, она отдаляла встречу, чтобы улеглось волнение, ждала, когда отзвучат громкие приветствия: когда прилетал вертолет, все полярники тотчас бросали работу и сбегались к нему.

Она стояла и украдкой наблюдала за всем происходящим у вертолета.

Как обычно, все принялись выгружать мешки, ящики и свертки, оживленно переговариваясь. Но Гриша поминутно оглядывался по сторонам.

Как случилось, что она так быстро сблизилась с ним? Почему ее охватывало такое сильное волнение в его присутствии и всегда, когда она вспоминала его потом в этой пустыне? Впервые Галя увидела его на аэродроме острова Николаева, когда он собирался сесть в вертолет, который должен был доставить на станцию обычный груз, а заодно прихватить ее. Погода, однако, внезапно испортилась, и вертолет не полетел. Они прождали три дня, прежде чем рассеялся туман, укутавший острова и море.