Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

А чтобы уехать красиво, то нужно было что-нибудь украсть, продать или поменять. Со временем каждый дембель понимал, что как мы свою зарплату не видели, так и отпускных с дембельскими, и кто был на заставе за боевые действия, денег мы тоже не увидим.

Был уже один наглядный пример, что дембель, уже уволившись, жил в части и ждал две недели денег, чтобы красиво уехать. Я его просто не понимал, что, находясь в таком неспокойном регионе, он ходил в бухгалтерию и просил свои деньги, которые ему не давали, ссылаясь, что нет средств, а могут только дать бесплатный билет на поезд и сухой паек. Дембеля тоже можно было понять, который мне говорил, что без денег ему делать на гражданке нечего.

Самое ценное, что можно было украсть — это армейский бушлат. Какое-то время с бушлатами в роте был бардак. За прошлую зиму было украдено очень много бушлатов, и была их нехватка. У меня в прошлую зиму тоже был украден старый бушлат, но мне тогда полагался новый. В записях у старшины роты, а старшина у нас прошлой зимой был другой, была отметка, что мне был выдан бушлат, а какой, новый или старый, никого уже не волновало. Старшиной роты было выдано столько бушлатов, сколько у него было в наличии, и досталось, конечно, не всем. Меня он, конечно, бушлатом не обделил и за хорошую службу мою выдал мне хороший новый бушлат, а остальным, у которых украли, он не смог выдать, так как у него не было в наличии. Приходилось многим брать в наряды чужие бушлаты.

Весь бардак длился по бушлатам недели две, и бушлаты были неподконтрольны. Кто-то брал, потом приносил, и была неразбериха. Через некоторое время кто-то из солдат спохватился, что у него пропал бушлат, и начали считать все бушлаты, которые были выданы. Выяснилось, что украдено было уже шесть штук бушлатов.

Командир роты, недолго думая, вывел всю роту на плац и лично начал всю роту гонять, сказав, что будем бегать целыми днями, пока не вернем бушлаты. В первый день никто не сознался. Во второй день один старослужащий раскололся, что украл один бушлат, оставалось еще пять штук. Бегали все, от солдат до сержантов. Я постоянно занимался разными делами, но когда я освобождался, то шел к своей роте, где командир гонял личный состав. Немного побегав с личным составом где-то пару кругов, командир роты подзывал меня к себе и давал например тупое задание, как, например, сходить в штаб и узнать, есть ли у себя командир бригады. Я ходил, узнавал и докладывал о своей проделанной работе. Он меня обратно посылал, давая понять, что тебе здесь с личным составом делать нечего и чтобы я где-нибудь потерялся.

Старшина роты нашел еще один бушлат в группе специального назначения, который украл и отдал своему земляку-спецназовцу старослужащий солдат нашей роты Шмаров. Этот солдат уже попадался с ворованными берцами, которые украл у своего сослуживца. У меня прозрела мысль, что если один бушлат нашелся в ГСН, то и остальные бушлаты наверняка там. Спецназовцы, скорее всего, надавили на солдата Шмарова, чтобы он воровал еще. Старшина роты, вытащив один бушлат из ГСН и наказав Шмарова, который сознался в воровстве одного бушлата, был уже доволен находкой.

Я понимал, что у нас в роте не может быть столько много крыс, сколько украденных бушлатов, и украл несколько бушлатов однозначно какой-нибудь один старослужащий солдат. Я начал старослужащего солдата Шмарова шантажировать. Я ему пообещал райскую жизнь на туалете, если он не сознается в остальных четырех бушлатах. Если он мне по секрету сознается, то я ему выдаю карт-бланш и заступаюсь за него, чтобы его не разорвали ребята, которые сейчас бегали и отжимались за этого негодяя.

Подумав, солдат Шмаров, что за один бушлат его все равно ребята разорвут и он будет до своего увольнения убирать сортир, а всего надо сказать мне, сержанту Гоголеву, про четыре бушлата, которые он продавал и отдавал спецназу за копейки, по секрету. А еще я обещал никому не рассказывать. Он сознался, что украл пять бушлатов и они находились все в ГСН. Это мне от него было и нужно.

Конечно, я не сдержал слово и сразу рассказал о своей проделанной работе. Как я мог это не сказать, когда безвинная рота умирала на плацу. Все, что я мог для Шмарова сделать, то это не дать его разорвать ребятам и не ставить его на туалет. Бушлаты в ГСН старшина забрал, кроме двух, которые уже были проданы спецназовцами. Я для себя тоже получил большущий бонус, который мне будет преподнесен к дембелю.

Служить мне оставалось месяц, и я уже понимал, что дембельских денег я не получу, так как увольнявшиеся ребята раньше меня ничего не получали. Солдата, который ждал две недели денег и жил в части, силой выгнали из вооруженных сил без дембельских денег, так как он проедал паек, который он уже был не должен получать, так как в части он уже не числился. После этого ему еще надо было сказать «Служу России!» Было бы смешно, если не хотелось горько плакать от отношения. Мне тоже предстояло скоро увольняться. Я понимал, что у меня не будет денег. Форма у меня хоть и была относительно новой, но я не мог в ней ехать по одной причине, так как я мог домой привезти бельевых вшей. Сколько я не боролся с этими тварями, но от них избавиться я полностью не мог. Выход был один — звонить родителям, чтобы выслали гражданскую одежду.

На крайний случай я напряг солдат, чтобы до моего увольнения они сделали армейскую форму, но я прекрасно понимал, что им сделать ее было практически невозможно, так как денег взять было неоткуда. Командир батальона, который ко мне очень уважительно относился, даже за это меня побил. Ему рассказала его жена, которая у нас в роте работала писаршей, услышав разговор солдат про форму, которую они мне пытались как-то сделать. Мне не хотелось никого напрягать, но ввиду сложившихся обстоятельств я не видел другого выхода.

Когда мне выговаривал командир батальона, то я внутри злился, что он тоже не святой, а строит из себя порядочного. Больше года к нему ходил солдат, который у него в доме постоянно делал ремонт и которого он уволил на пару месяцев раньше.

Комбата через несколько дней перевели на повышение в штаб, а вместо него стал бывший командир нашей третей роты капитан Абдулфатахов, с кем я некоторое время был на заставе. Я был рад, что бывший командир батальона ушел на повышение, но остался у меня неприятный осадок, что, уважая меня всю службу, он меня ударил по лицу ладонью, и было за что, хоть и был он в эту ночь пьяненький.

Новый командир батальона взял бразды правления в свои руки и очень, по моему взгляду, грамотно это делал. Комбатовский авторитет он заработал моментально, так как он был в любой ситуации лидером. Как-то в части отключили воду, и на вечерней поверке батальона комбат мне приказал найти воды. С водой была очень большая проблема, если даже комбат не мог ее найти. Я попробовал отмазаться, что где же я ее могу найти. Комбат мне сказал, чтобы я где угодно ее раздобыл. Недолго думая, я побежал на КПП, дав солдату денег, чтобы он купил минеральную воду с газом в магазине, который находился напротив части. Я довольный принес командиру батальона воду, выполнив приказ. На что он мне сказал, что зачем мне с газом вода руки мыть. Я ему сказал, что задача была найти воды, а какой, не уточнялось. А руки помыть можно и водой с газом.