Камен Калчев - Генеральная проверка

1. Луканов: Восстание не неизбежно. Необходимо разослать по местам курьеров и по их возвращении принять решение о том, что делать.

2. Я, Иван Манев, Антон Иванов и Гичев: Восстание неизбежно, поэтому необходимо созвать ЦК в полном составе и определить дату восстания. Двадцатого сентября был созван пленум ЦК».

Здесь мне хотелось бы на время отложить в сторону документы второй партийной конференции и снова вернуться к бурным событиям сентября 1923 года, которые еще долго будут волновать всех участников и занимать их мысли. Не раз еще они будут обращаться к ним, вести горячие споры, страстно обсуждать их на встречах и конференциях на протяжении долгих лет эмиграции. Эти события будут многократно подвергаться анализу и всестороннему рассмотрению — каждая секунда, каждый час, каждое действие, каждое слово, каждое решение… Чтобы стало ясным, что делалось и что необходимо было делать, чтобы предотвратить повторение допущенных ошибок в будущем, не сделать неверных шагов… Многократно к этим событиям будет возвращаться и Георгий Димитров. Даже на Лейпцигском процессе, спустя десять лет после восстания, он заявит фашистским судьям, что гордится этим первым в мире антифашистским восстанием, но жалеет лишь об одном — о том, что партия еще не находилась на должной высоте, чтобы крепко взять в свои руки судьбы народа и довести восстание до победного конца… Эта же мысль будет волновать и занимать его и впоследствии. На V съезде партии в 1948 году в политическом докладе, с которым он выступит уже в качестве партийного и государственного руководителя Народной Республики Болгарии, Димитров скажет:

«…Мы рассматриваем антифашистское народное восстание в сентябре 1923 года, организованное и возглавленное Болгарской коммунистической партией, как переломный момент в развитии партии от теснячества к большевизму… При поддержке Коминтерна в руководстве партии одержало верх здоровое, марксистское ядро, которое добилось коренного изменения стратегии и тактики партии. Партия покончила со своей прежней изоляцией, взяла решительный курс на сплочение всех антифашистских сил в единый блок трудящихся города и деревни и начала всестороннюю подготовку масс к борьбе против монархо-фашистской диктатуры, вплоть до вооруженного восстания в целях создания рабоче-крестьянского правительства» [13] Димитров Г. Избранные статьи и речи, М., 1972, с. 323. .

Наступило 20 сентября 1923 года.

«Почтальон» Панов быстрым шагом шел по улице Бачо Киро. Уже во второй раз он направлялся в химическую лабораторию доктора Наима Исакова и его жены Насти.

Сейчас, особенно в эти последние дни сентября, на него навалилось множество забот. Все труднее становилось находить и устраивать явочные квартиры. Сеть тайных агентов и филеров, как их называли, расширялась с каждым днем. Самого Панова разыскивала полиция, и ему все время приходилось быть начеку. А забот по устройству ушедших в подполье работников Центрального Комитета становилось все больше.

Для встреч и явок товарищей с периферии он использовал транспортную контору Стефана Герджикова на улице Искыр. В этом квартале всегда было людно и шумно, некоторые партийные деятели даже работали там носильщиками, конторскими служащими, обычными курьерами. Поэтому Панову и его людям устраивать встречи в этом людном месте не составляло особого труда. А вот лаборатория Наима и Насти Исаковых не была таким спокойным и надежным местом, тем более что на этой тихой улочке, как раз напротив лаборатории, жил какой-то крупный полицейский начальник. Однако этот же факт служил и на пользу дела: кто бы мог подумать, что прямо под носом у полицейского начальника проводятся заседания Центрального Комитета Болгарской коммунистической партии, находившегося в подполье?!

Панов спешил еще раз все проверить. Заседание должно было начаться точно в назначенное время и закончиться до наступления комендантского часа. В девять часов вечера все участники заседания должны были находиться на своих конспиративных квартирах. Только тогда могли быть спокойными Панов и все его помощники.

Да, все было готово к обеспечению безопасности заседания. Сын Исаковых Витя уже играл наверху на пианино. Доносились какие-то мелодии, которых Панов не знал, но они наполняли его душу спокойствием. Итак, Витя находился на своем посту. В лаборатории на окнах были задернуты все шторы. Настя позаботилась о стульях. Людей ожидалось немного, но все же каждому нужен был стул. Лаборатория находилась в просторном помещении, сплошь заставленном стеллажами с пробирками и колбами со всевозможными реактивами, от которых исходил специфический запах.

Войдя во дворик, вымощенный каменной плиткой, и услышав звук собственных шагов, Панов на мгновение испытал такое чувство, будто кто-то идет за ним по пятам. На самом деле за ним никто не шел — это раздавались его собственные шаги. Он пожалел о своей неосмотрительности — не следовало подбивать ботинки стальными подковками. Он не раз собирался сорвать их, но все как-то руки не доходили. И вот теперь это громыхание по плиткам! Он перекинул почтовую сумку на другое плечо, как это делали его знакомые почтальоны, и негромко постучал в дверь. Ему открыла Настя, лаборантка, — как всегда, в белом халате.

— Почта! — сказал Панов громко, даже громче, чем было нужно. — На этот раз для вас заказное письмо!

— Вот как! Входите, пожалуйста, я сейчас распишусь!

«Почтальон» быстро проскользнул в прихожую, а оттуда — в комнату, где должно было проходить заседание. Почти все члены ЦК уже прибыли. Ждали лишь Коларова и Димитрова. «Почтальон», обеспокоенный, быстро вышел из лаборатории. Он снова закинул за плечо сумку и принялся обходить квартал, чтобы издали заметить и привести к дому опаздывающих.

Коларов и Димитров прибыли вовремя, оба одетые в военную форму. Они разминулись с «почтальоном», но это не помешало им быстро найти лабораторию. Произошла лишь небольшая неприятность — дверь открыли не сразу. Димитров, темпераментный по натуре, начал сильно стучать в нее. Перепуганная Настя быстро впустила их в дом и серьезно сказала ему:

— Спокойнее, Георгий! Еще, чего доброго, разбудишь полицейского начальника в доме напротив!

— Тем хуже для него, пусть не ложится с курами!

— А может, это и к лучшему, что ложится, — проговорил Коларов.

Их ждали с нетерпением. Здесь собрались Тодор Луканов, Антон Иванов, Никола Пенев, Гаврил Генов, Иван Пашов, Тодор Атанасов, Иван Генчев, Петр Георгиев из газеты «Работнически вестник» и представитель молодежной организации. Отсутствовал тяжело больной Тодор Петров. Из-за болезни не смог прийти и Димитр Благоев, а Тину Киркову не сумели предупредить о заседании. В таком составе Центральный Комитет и начал свою работу. Первым взял слово Коларов.