Юлия Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

И вот этот сладкий ужас уже смешался с запахом травы, и последнее сознание стало улетучиваться…. И РАЗДАЛСЯ ЗВОНОК.

ПРЯМО В ДВЕРЬ — не с улицы, из домофона.

Мы оба посмотрели на часы — было полтретьего ночи.

Андрей подошел к дверям, и, спросив, «Ху из ит?», видимо остался удовлетворен ответом, ибо дверь открыл.

В квартиру вошла молодая негритянка-островитянка ослепительной красоты. Она толкала перед собой коляску, в которой сидел мальчик лет двух, чуть смуглый, светлокудрый и голубоглазый, но с ярко-выраженными негритянскими чертами лица.

Родословная этого прелестного ребенка, на фоне всего происходящего, не оставляла ни малейших сомнений.

— Лилька!

Потрясенно выдохнул Андрей и продолжил по-русски:

— Фантастика. Я уж год как сюда съехал. Она никогда не приходит без звонка. Ночью! Что все это значит? У тебя вправду бесы, что ли?

Я, как всегда в подобных ситуациях, решила, что хуже всего сейчас Лильке и утешать надо именно ее. Вид у нее был растерянный — на вопрос, что случилось, она сказала, что просто решила прогуляться с ребенком перед сном и незаметно дошла вот сюда. Ну и решила заскочить. А что?

— Незаметно дошла сюда? С 96-й улицы? Сколько ж ты шла?

— Часа два, наверное. А что?

— Я ее год назад бросил. Хату ей оставил. Все оплачиваю… да я и не сплю с ней уже месяцев шесть! У нее жених — храбрый капитан Марио… Блин — что ж такое делается?

Я не буду объяснять, что говорится по-английски, а что по-русски, ладно? Почему то считается хорошим тоном видеть в невидимом читателе полного идиота, да я в общем, то и не против, в конце концов, каждый из нас мечтает о больших тиражах, выступлениях перед стадионами, в шахтах и на ткацких фабриках, но если поразмыслить, (а это мое любимое занятие — праздные размышления «щелканье мудростью» — так звучит английская идиома), то становиться ясно, что ни на стадионе, ни на ткацкой фабрике, ни в шахте — идиот ЭТУ книжку в руки не возьмет, ни при каких обстоятельствах. Для обслуживанья его культурного досуга есть — разные газеты, журналы, кинофильмы и телепрограммы. Так что мне — при всем желании, рассчитывать на него нечего. Я вот лучше напишу для ребят с понятием, а уж как прославлюсь, да попаду в передачу «О бедных и знаменитых» — там я буду проще и доступнее.

В общем, я стала бедную Лильку утешать, на ходу сочинив историю, о том, что мы с Андреем — друзья детства, и я — гелфренд нашего 3-го друга детства, с которым поссорилась и пришла к Андрею посоветоваться. История о подлеце

бойфренде, друге детства, вышла длинной и совершенно достоверной. Я наделила его именем, внешностью и душевными качествами Ярмолы, (что-то в нем было и от Коли Рюмина). Постепенно мифический бойфренд ожил до такой степени, что я заторопилась к нему — мириться, (якобы по мудрому дружескому совету Андрея). Напрасно Андрей цедил сквозь зубы, думая, что так незаметно, что он говорит, (конешно было бы незаметно, если бы Лилька была глухой, зрячей, но ГЛУХОЙ, но она — не была!)

— Сиди, глупое чучело. Я ее сейчас выведу на улицу, и все будет нормально.

Нет, дело уже близилось к 4-м утра, я уже ничего не хотела, кроме как оказаться в родном Квинсе и уснуть. Мы вызвали такси, я опять получила от благородного почитателя пятнаху, (Коля мне тоже тогда после РАКОВИНЫ дал эту пятнаху) и уехала домой бедной нетоптаной курочкой. И опять вслед мне неслось:

— Звони!

Но звонить хотелось все меньше и меньше. Любви хотелось все больше и больше — но всякой вот такой мистической хуеты с раковинами, лампами и негритянками — все меньше и меньше, поэтому я решила никогда больше этому Андрею не звонить, хотя он точно был хороший, еще лучше, чем те два предыдущих. А следующий мужчина, с которым свела меня судьба — был не ничем не хуже, но история с ним вышла — ЕЩЕ ХУЖЕ. Тут уж впервые к любовным неприятностям начали присоединяться финансовые.

«Газ стэйшн» — это маленький ночной клуб в Ист-виллидже, сделанный из бывшей газолинки — атозаправки. Весь его дизайн — модный в Виллидже металлолом — во всех видах, мы- то его навидались в пионерском детстве — именно этих швейных машинок и печатных станков, якорей — ведь старались тащить всем звеном — что потяжелее, чтобы быстренько выйти на первое место и — с победой до хаты — до коровы своей, до земли…

Лицензии на продажу спиртного у «Газ Стейшн» не было, и хозяин — испанец Орландо изобрел гениальный напиток — мы звали его «Арбузовка», (а надо бы назвать «Орландина») — он смешивал в миксере водку с арбузом. Это — ихнее национальное латиноамериканское питье — только забыла какой из многочисленных Латиноамерик.

Ничего вкуснее я в жизни не пила.

Там иногда играли «Унтер-апельсины» — мои настоящие друзья детства. Играли они по наколке Наташи Шарымовой — еще одной легенды Русского Нью-Йорка, я их к ней когда-то и привела.

«Унтер-апельсины» — довольно унылые изящные юноши — неразлучные друзья. При этом один из них — человек хороший, а другой — не очень. Таланта особого в них не наблюдается. Как говорила моя мама « Наблюдается недовложение мясного продукта», (она нашла эту чудную фразу, в случайно попавшемся ей на глаза протоколе, освещающем работу какой-то общепитовки).

Пели «Апельсины» какой-то, якобы ими изобретенный Эрото-рок, а Шарымова вполне безуспешно пыталась их раскрутить — это в Нью-Йорке- то, где музыкальная энергия прет из под каждого камня — так, что идешь по городу и незаметно для себя — танцуешь.

В тот раз они играли на «Газолинке» и даже там умудрились развести тоску. От тоски я стала оглядываться вокруг (все вокруг были знакомые) и радостно заметила Колю. Нет, вовсе не того! С этим именем происходит вот что: имя, как известно, что-то да значит.

Вот например: пока я жила в России у меня за всю жизнь было только три знакомых Коли, а тут на Нью-Йоркщине их стало — шесть! И это при том, что местное русское комьюнити все же в массе своей — еврейское, а Коля — имя чисто русское. Вот такая странная, на первый взгляд статистика. Но если верить в силу и значение имен — то все становится на свои места, ведь Святой Николай — он же Никола Морской, в честь которого, все эти люди названы Колями — покровитель не только России и маленьких детей, но так же и всех моряков, путешественников, авантюристов и вообще рисковых людей, (уголовные преступники тоже молятся именно Святому Николе).

Вот и выходит, что сила, заключенная в этом имени, потащила множество Николаев со всей России — в дальнюю дорогу, за неведомой судьбой и оттого их так много скопилось тут — в еврейской Нью-Йоркщине. В моей истории появится еще двое Коль!

В общем, вижу — стоит КОЛЯ ХРЯПИН, старый знакомый. Коля Хряпин — красотой не отличается. И зуб у него золотой. Но при этом он какой-то — «Парень без кепки», и этим все сказано.