Юлия Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

А я не хотела креститься. Замуж за Мочалку — очень хотела. И хотела в церковь ходить, в одну — маленькую. Потому что там был такой веселый батюшка — отец Михаил. Мне иногда приходилось с ним встречаться в гостях — я все думала — на кого же он похож? На батюшку не похож и на раввина — тоже, а похож он на Веселого Фриара Тука из «Робин Гуда» — вот на кого!

Там в Нью-Йорке, в Манхэттене — три русские церкви. Одна — Московско-Патриаршья. Туда ходят дипломаты и всякое правительство, если приезжает, и Митьки туда ходят, и Мочалка туда ходил. И сейчас ходит. В общем, — там Совок и Гэбуха.

Вторая — жестоковыйная Русская зарубежная церковь. Там — казаки, всякие нацистские преступники, «Ди. Пи», вторая волна, дивизия «Галичина» — ну понятно.

Третья — с веселым еврейским батюшкой, учеником отца Александра Меня — в просторечии называется просто «жидовская», а на самом деле — очень длинно: Американская русская автокефальная церковь.

Это — церковь первых русских поселенцев на Аляске. Можно сказать церковь ПЕРВОЙ ЗИМЫ. Там, на Аляске — они поставили церковь и отпросили себе у московского патриарха вот эту самую автокефалию. Не знаю что это, но, скорее всего — самоуправление. Служба там на двух языках и вообще очень много экуменизма. Туда ходят крещеные жиды , прощеные воры и все прочие леченые кони , наш брат — богема. Мне давно хотелось туда ходить — но там, в Нью-Йорке — все время конфликт крещеных евреев с некрещеными и мне хотелось от всего этого держаться подальше. Я вот хожу себе в кабак и горя не знаю. Хотя по мере затягивания души злобностью, как грязью, меня все больше и больше тянуло в церковь — как в прачешную.

Там в России я в первый раз пришла в церковь одна в 7 лет — у меня был важный вопрос.

Церковь была близко от дома — я пришла и сказала бабкам, что мне надо поговорить с батюшкой. И настаивала на этом, пока они куда-то за батюшкой не сбегали. Я уже бывала в церкви до этого — с папой, он меня водил показывать иконы. И про Бога я знала, что он есть — дома у нас было огромное Евангелие — то самое из «Тома Сойера» — с рисунками Гюстава Доре. Я его часто разглядывала и всю эту историю хорошо к семи годам уже хорошо знала, в отличие от многих своих сверстников, впервые узнавших, как дело было, из оперы «Чизус Крайст- Супер стар». И еще от дедушки я знала, что молиться надо Святому Николе — он за нас, за моряков.

Батюшка вышел — лицо у него было прекрасное, это я помню. Я ему сразу объяснила, что не крещусь — потому что некрещеная, а некрещеная потому что мы — евреи и нам этого нельзя. А еще я знаю, что Бог есть. Нам евреям вообще-то полагается ходить в синагогу — вот и бабушке каждый раз кричат в магазине: «Шла бы ты в свою синагогу!» — она потом смеется — потому что она — армянка и ей-то как раз надо в церковь ходить. Но она в Бога не очень верит. А я — верю очень. Я бы пошла в синагогу, но она далеко, а церковь рядом, и я думаю, что Бог везде одинаковый. У меня вот — важный вопрос:

— Я прочла поэму Веры Инбер — про Блокаду, и там описано как у маленького шестилетнего мальчика бомбой оторвало руки, и больше он не мог играть в мяч, а только смотрел, как другие дети играют. Когда дети умирают — это понятно — Бог просто берет их к себе, и они там, на небе гуляют по саду — им хорошо и весело. А тут что? Ведь этому мальчику очень плохо! Он же долго еще маленький. Разве Бог может быть такой злой? Вы знаете, зачем он так поступил?

— Нет, не знаю. Я тоже все время спрашиваю, и жду, что Он мне ответит, а Он не отвечает. Самое главное — это то, что ты пришла сюда. И не важно крещенная ты или нет. Приходи сюда сколько хочешь.

— Они меня ругают, что я некрещеная, старушки эти ваши! Я им говорю, что нам нельзя, а они ругают еще больше.

— Не бойся, я им всем скажу, больше не заругают. Если всю жизнь спрашивать Его — рано или поздно Он ответит… главное, не переставай спрашивать…

— Ладно. Ой, еще покажите мне, пожалуйста, Святого Николу — дедушка сказал, что Никола МОРСКОЙ внучку русского матроса никогда не бросит в беде. Мне надо обязательно молиться Святому Николе. Христу, Богородице и Николе Морскому. А я не узнаю — который тут Никола. Они все бородатые…

— Дедушка твой русский, крещеный?

— Дедушка — РУССКИЙ МАТРОС. Царского торгового флота. Он убежал из Парголова в тринадцать лет. Спрятался в трюме, в море его нашли — а что делать — поздно было. Пришлось его в юнги взять!

(Это я уже вдохновенно вру и во дворе всем вру — про трюм, на самом деле просто приписал себе лишний год — (в четырнадцать уже брали в юнги) и записался во флот вполне официально.

— В общем, он — русский матрос, но все равно еврей, как и я. У нас все евреи — кроме бабушки. В Библии тоже ведь — все евреи. И Христос… поэтому мы можем не креститься, а просто ходить в церковь сколько захотим, да? А кто не еврей — тому креститься надо, да?

Батюшка засмеялся. Я сейчас понимаю, что он был тоже — питерский ЮНОША — лет ему было — около сорока.

— Не совсем так… Ты главное приходи сюда почаще… и скажи родителям и дедушке своему, что они молодцы…

Я потом уже выросла и узнала, что это была знаменитая в то время церковь, к батюшке этому ездили со всего Питера — он был свой — интеллигентский. А я так туда и ходила иногда, пока мы не переехали в центр. И спрашивать я не перестаю…

Потом религия окончательно вошла в моду — и модные еврейские мальчики начали креститься — ни к чему этому мне присоединяться не хотелось. Это все был тот самый кундеровский «кич» — какие то черные носатые люди, непонятно по какой причине, раздвигают сердитых церковных бабок и в первых рядах исступленно бьются лбами об пол — несерьезно все это выглядело. Особенно в ТЕ годы, когда по Москве уже в открытую ходили увешанные крадеными крестами-иконами сытые люди, вовсю разъясняющие народу, кто же тут во всем виноват, и было уже ясно — что все это — можно .

Можно и модно .

А тут — все наоборот. И я никуда не ходила — меня пугала вся эта разборка.

Но от этих Мочалкиных молитв, я сама впала в полную экзальтацию, и у меня произошли две встречи, которые указали мне дорогу к дальнейшему Светлому Будущему.

Первая встреча была с котом. У Мочалки жил огромный толстый черный кот с дико-желтыми глазами. Я боялась его как огня — он еще и царапался к тому же. А мне — С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! У меня на них аллергия. Это — ужасно, потому что почти все хорошие люди на свете — имеют котов. Кот — удобный объект любви — лучше собаки, потому что с ним гулять не нужно. И все способные к любви люди — если нет сил, или возможностей на ребенка и собаку, заводят котов — чтоб любить. Да и у меня конешно сто раз был бы кот, если бы не жуткая аллергия. Мочалка кота на ночь запирал в ванной, но иногда он вырывался.