Юлия Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

А эти! Научно-технические! Они что делали? Помните? Они их — везли на природу! В поход! На СВЕЖИЙ ВОЗДУХ, который на самом деле называется ХОЛОД или ЖАРА! А еще КОМАРЫ! В настоящее Белое море, в настоящий Русский лес!

И там их заставляли — прыгать в байдарках по порогам, удить рыбу, потом еще разводить костры! Ставить палатки! Готовить уху! Ужас какой! И только после всего этого, начинались победные звуки гитары… Мне их всегда было жалко. Причем некоторые уже подсаживались на этот свежий воздух — как на наркоту и жить без него не могли! Бедные БЕДНЫЕ девушки…

А еще вставать рано утром! Трястись в трех видах транспорта в родное НИИ… Ну, дальше там уже было все хорошо — здоровый коллектив, обсуждение последней «Иностранки», Самиздата-Тамиздата, курилка, нарезание овощей для супа прямо на рабочем месте — за пульманом, и всякие иные милые сердцу вещи.

А потом им опять было плохо — домой на трех видах… И всю неделю — рано вставать. Как они держались вот такими — ДЕВУШКАМИ, непонятно. Вот такими Иринами-Маринами — без ни хуя денег, после этих трамваев-автобусов,

без шмотья, даже и без информации, о том, что там носят в Париже в этом сезоне, просто в «брючках-свитерках» — задолго до яппи — изобрели эту моду — наши итээровские Бедные девушки.

И эти вечные стрижки «под мальчика» — на волосы уж не было сил — утренняя очередь в коммунальную ванну… Вот такие они были — невесть откуда вылупившиеся питерские «подснежники — подмальчики».

Они так и не состарились — ТЕ первые — никогда не стали тетками — так и ходят по Питеру в своих неизменных «брючках-свитерках» — Подмальчики — под 70 — немножко морщин — вот и вся перемена. А уж дочки их, сорокалетние — и вовсе сошли бы этим мамам за внучек — если б рядом не было уже и конкретно-реальных внучек — и опять «брючки-свитерочки-стрижечки» — только это все уже «яппи-стиль», и вроде бы не наши Бедные девушки изобрели его от бедности, а где-то там в Париже, Милане — великие дизайнеры — для удобства.

Ирины-Марины… Аллочки-Беллочки… севернее Муринского ручья… с кофеваркой и «Вана-Таллином»… научно-технические.

И, богемные — «подруги поэтов» — счастливые обладательницы ненормированного рабочего дня — моды были другие — все из Апраксинской комиссионки — теперь этот стиль называется «Винтадж» — «Из бабушкиного сундука». И волосы можно было позволить себе подлинней. Да и на Муринский ручей с кофеваркрй не удавалось заработать никогда — эти поили чаем в коммуналках. Зато в центре. Вот, пожалуй, разница и заканчивается — все равно это было одно племя — НАШИ БЕДНЫЕ ДЕВУШКИ. Героически содержавшие себя в такой неистребимо — нестерпимой девичьей прелести, что все в этом ГОРОДЕ писалось, рисовалось, пелось, игралось на гитарах и на сценах — для них, для них ненаглядных.

Мамы, дочки, внучки — внучкам уже по двадцать, и вот они стоят в «Фишке» и слушают «Билли, с Бэнд» — или старого Рекшана, или еще кого… иногда даже и меня. Все они выжили тут в очередной раз — ну да, дома и камни помогают. А ТАМ? А там — ПЕРВАЯ ЗИМА. А за ней вторая…

Что там с ними происходит? И с теми и с другими.

Сначала те — которые не богема, которые НЕ Я, которые «брючки-свитерки:

Во-первых, их образ жизни меняется не очень резко — ну сначала немножко учебы на всяких курсах, а потом — привычная ситуация раннего вставания и тряски в метро.

Там на работе — все другое — работа на износ — нет друзей-подружек, нет задушевных разговоров — в обеденный перерыв нормальное американское общение — обсуждение еды и, увиденного по телеку. А дома — сил хватает только на то, чтобы посмотреть этот телек.

Может быть по этому — от сознания этого, я там, в Америке никаких романов не писала, а только песни или очень короткие притчи — в пару страниц — что-то, что и такая уставшая Бедная девушка сможет воспринять…

Во-вторых, эти Бедные девушки превратились в богатых. И вот я встречаю в кафе «Энивей» такую Ирину-Марину, Аллочку-Беллочку — ну из тех, что стояли в «Сайгоне» с маленьким двойным — НАШУ ДЕВУШКУ — милого Подмальчика с живыми черными глазами, и она говорит:

— Мы с мужем наконец съездили в Прагу — это что-то потрясающее!

Ну конешно — ПРАГА! Там — НАШ КАФКА, там НАШ ГАШЕК … (Кузьминский говорил: «…В одно и то же время, в одном городе жили два человека — Гашек и Кафка — невозможно в это поверить — кажется, что они жили в разное время и в разных местах…»), и там — Пражское Гетто, по которому ходит ОН — НАШ ГОЛЕМ.

— Прага. Здорово! Ну и что там?

— Потрясающе! Ты себе не представляешь, как там все дешево!

Я пытаюсь сообразить — Дешево — ЧТО? Голем?

— Дешево — что?

— Все! И вкусно! Мы целыми днями, ну просто целыми днями только и делали, что обжирались! Ходили от ресторана к ресторану, от кавярни к кавярне — копейки, все — копейки! И это полное вранье, что лучший шоколад — брюссельский, глупости, чешский и только чешский!

И дальше она долго рассказывала про шоколад…

Правда, все рекорды побила еврейская девушка, посетившая Польшу. Вот сидит себе Сорокин в Садовом Кольце, и в страшном сне ему сниться туристический маршрут — Дахау. Он страшный сон радостно записывает и получается — очередной модный литературный хит.

Но такое ему, пожалуй, и не присниться: девушка побывала в Освенциме и на вопрос « Что там?» ответила:

— Там конешно интересно, но признаться, Я ОЖИДАЛА БОЛЬШЕГО.

Ну, собственно говоря, все честно — туристический маршрут. Люди хотят видеть — ЭТО и испытывать при этом какую-то, (что-то мы такое изучали, кажется у Энгельса) специальную радость — оттого, что это произошло не с нами (там, у Энгельса были бои гладиаторов для примера.) Вместо этого — разочарование — какие-то ботиночки… и не очень страшно. Все понятно…. но эта фраза! И ведь не со зла и не с подлости — просто от нежелания больше слышать и понимать русский язык — саму себя в частности.

Нет, современный Выкрест — это не русский еврей, нацепивший на себя крест, это — русский еврей, отцепивший от себя русский язык… Но об этом я напишу позже, когда дойдем до креста.

Да, вот это и есть — Выкрест.

И все же — это не самое плохое, что может случиться с бедной душою Бедной девушки. Сменять БОГА НА ШОКОЛАД?

На этот счет есть разные мнения…

Вот, например, Том Уэйтс что-то прорычал по своему, по-англицки, а Дима Новик, ну, который на должности «Билли», то есть за контрабасом в «Билли, с Бэнд» — научил этого дикого медведя Уэйтса говорить по-русски, и вот что мы услышали:

Я не хожу в церковь по воскресеньям,

Не молюсь там на коленях

И не заучиваю наизусть Библию

У меня свой собственный путь.

Да, я знаю, конешно, Иисус любит меня,

Или, может, даже чуть больше…