Юлия Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

— Поля ты любишь Америку?

— Американскую идею? Конешно, люблю.

— Америку.

— Какую?

— А какую идею?

— То, что она принимает в себя всех. Эмигранты. Первая зима — вот идея.

— А ты не думаешь, что от этой бесконечной Первой зимы — когда нет ни табуретки, ни тапочек, ни йода, ни открывалки для консервов, они полностью заклинились на жизни тела?

— Конешно. Но идея — была не в этом. Я люблю — Американскую Идею.

— А Америку?

— Нью-Йорк? Люблю, конешно.

— Ну — вот вы — центровые нью-йоркские ребята, а расслабиться вы можете? Жить вам легко?

— Нет. Конешно, в N.Y. нельзя расслабиться. Тут тяжело.

— А в России…

— Где в России? В Москве — тоже нельзя!

— Москву не бери — это наша русскоязычная заграница. Питер…

— Питер — это не пример. Питер, может быть — лучшее место на земле. При чем тут Россия и Америка? В Вермонте можно расслабиться. В маленьких красивых городках. Где ходят старые хиппи- интеллектуалы.

— А где ты хочешь жить?

— В Питере и в Нью-Йорке.

— А кто у тебя Свои-Наши?

Тут все-таки молчание. Пару минут.

— Дети эмигрантов в Нью-Йорке. Ну такие, которые ходили в специальный класс «английский — второй язык». Артистические дети эмигрантов. Из разных стран, но самые свои — русские. Артистические дети русских эмигрантов. Ну, русские ребята из «Ля Гвардии».

— Евреи? Больше свои?

— Нет. Это совсем не важно.

— А как же антисемиты?

— Нету. Есть белые супрематисты — они всех ненавидят. И всех эмигрантов.

У нас в компании — желтые, черные и дети эмигрантов. Русских — они страшно ненавидят. Больше даже чем евреев. Слушай, у нас такая компания — мы все дети, которых били в школе. Меня — там в Индиане. Не за то, что русская и не за то, что еврейка — за то, что Чудо-Юдо из страшного ненавистного Нью-Йорк города.

— За то, что «москвичка» В общем, да?

— Да! (Она все время смеется.)

— Про тебя я знаю, но остальные в вашей компании… красивые, высокие, отчего били?

— Да, а бьют маленькие, низенькие… Всегда есть лидер и бьют тех, кто не согласен идти под лидера.

— Я тоже всегда была не согласна. Меня не били. Просто не принимают и все. Да в общем, до сих пор. Но ты права из таких тоже делаются компании.

— В таких компаниях никого не травят…

Насчет Америки лучше спросить у Поли.

В одиннадцать лет, в Мид-вест Индиане, им дали задание-проект: исследованье какой- нибудь проблемы на двух реальных примерах.

Поля сделала проект «Исследованье злодейства. Гитлер и акула-людоед»

— Какая ты глупая! Акула — животное. Она не нарочно!

— Ты не знаешь! Она полная сволочь! Никто так себя не ведет. Все остальные акулы ведут себя прилично.

— А что Гитлер? Если бы ты встретила его, пятилетнего и знала б, что это Гитлер, а у тебя был бы пистолет, убила бы его?

— Нет, конешно! Я бы его УКРАЛА!

— Откуда?

— У его родителей и привела бы к нам, что бы ты его воспитывала. Он бы не вышел никакой Гитлер, а вышел бы хороший художник. Они врут, что он бездарный — нормальные акварели. Если бы его приняли тогда в художественную школу — не было бы Освенцима.

— Да — это известная фраза. Значит, все вышло из-за того, что не приняли?

— Нет, конешно. Из-за того, что НОРМАЛЬНО воспитанный человек, если его не принял куда-то один еврей или даже три — он может запросто евреев невзлюбить, но он не захочет их всех выгнать из мира. Не захочет сразу убивать толпы народу.

— Ну, он не сразу…

— Не захочет ни сразу, ни постепенно!

— Значит все дело в воспитании… А как быть с акулой? Отдать на воспитание… дельфинам?

— С акулой — ничего не сделаешь.

— Перебить их?

— Перебить никого нельзя! Нарушается экология и…

— Божий замысел, да? Он ведь эту акулу придумал?

— Да! Просто поставить табличку — что купаться тут нельзя — АКУЛЫ.

— А если кто-то нечаянно упал с корабля?

— Ничего не поделаешь. Жалко и все.

Вот такая была мудрая девица в одиннадцать лет. И серьезная. А теперь все хохочет.

Научилась у меня — мамаши, иронизировать над святым, то есть над собственными проблемами.

А я — не смогла Америку полюбить. Не себя в Америке — именно Америку. Совсем не смогла. Уважение и благодарность — если нет любви — всегда результат — раздражение. И к тому же — злобное раздражение, (в отличие от раздражения равнодушного, с которым я выслушиваю здесь в России всякие агрессивные глупости об Америке).

Все это опять похоже на Жидов с двумя головами, которые УКРАЛИ ВСЕ ЗОЛОТО У НАРОДА.

И везде одинаково (как Ребенок Двоюродной Сестры!):

В Индиане — Нью-Йорк.

В Питере — раньше — Жиды, теперь Америка.

В Париже — арабы, Америка и опять — жиды.

И все какое-то мифическое. Из жестокого романса. Может это — Роковая Любовь?

Но Законы Мирного Времени — тем и хороши, что есть возможность спокойно обмениваться мнениями, даже и без всякого участия щек.

Полю я учила любить Россию, а Америку — она сама научилась — ПОНИМАТЬ. А любить — это наверное позже приходит.

По крайней мере, я отчетливо представляю себе нас с Полей в подвальчике — я конешно с Антизападниками, а она — с Западниками. Все равно в подвальчике — мир.

И Питер, как мы только что выяснили — лучшее место на земле.

В Питер меня заманил Захар Михалыч. Он шевелил своими черными усами как положено Чудовищу, а я, неожиданно превратившись в красавицу — где Чудовище там и Красавица, на второй день пребывания в Москве, села в ночную плацкарту «Ленинград-Липецк» и через десять часов вышла на Московский вокзал.

На перрон. Потом на Лиговку. Тут я сразу (после московской — Хорошей Толпы — прилично одетые брюнетистые московские русичи) — увидела — эту Чудь Белоглазую, этих шатающихся геноцидных ребяток, похожих на корявые деревца — Лиговка — подходящее место для встречи с Родиной.

Я не была в России тринадцать лет — не могла — не хотела туристкой. Потом два дня в Москве — я успела увидеть Тверскую улицу, любимую подругу и какие-то рестораны с живыми рыбами в полу, (меня принимал старый друг — редактор «Афиши» — показывал достижения).

И ты, как положено, скажешь:

«Москва расцвела!» —

и сядешь со снобом

за столик московского клуба…

Никакой Илюша не сноб — скорее классический русско-еврейский истерик — тяжелое золотое детство и отсюда — куча комплексов. Не виделись 13 лет, (так вышло, что он меня провожал, в последнюю мою ночь — оказался в Питере.)

Приезжаю. Он показывает мне рыб в полу и юную красавицу с грузинской фамилией.

— Я тут в Москве — недавно. Только три года…

Почему то, я догадалась, что недавно — не из Грузии…

— Вы были где-нибудь в Англии? В пансионе?

— Да, в закрытой школе для девочек…

Москва похожа на американское кино.