Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

Сегодня многое из того времени кажется прямолинейным и глуповатым (не все прошлое умнее настоящего, как не все настоящее умнее прошлого). Не так давно, копаясь в своих архивах, я обнаружил рукопись моей статьи для одного из военных журналов, которая была написана лет пятнадцать назад, накануне очередного партийного съезда. Ее нельзя читать без улыбки. Она называлась «К новым рубежам боеготовности» и начиналась так:

«В обстановке высокого патриотического подъема, возросшей организованности и деловитости личного состава в войсках и на флотах начался новый учебный год. Широкая подготовка к XXVII съезду Коммунистической партии, повсеместно развернувшееся обсуждение проектов новой редакции Программы и Устава КПСС, Основных направлений экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на период до 2000 года — все это оказывает большое влияние на духовную жизнь армейских и флотских коллективов, стимулирует общественно-политическую активность воинов».

Сегодня мне, как, наверное, и многим другим журналистам, смешно и грустно вспоминать, по каким уродливым правилам мы тогда играли. Жизнь была такой. Есть над чем сегодня посмеяться…

Ветеран советской военной журналистики полковник запаса Тимофей Вахнов рассказывал мне как-то о забавном случае из своей практики:

— Редактор газеты дал задание: «Поезжай в войска и напиши о политзанятиях». Приехал в часть. Лейтенант проводит с подчиненными беседу о загнивающем капитализме:

— Там у них сплошная безработица, эксплуатация человека человеком, бездомные, голодные люди лазают по мусорным бакам и выискивают жирные объедки…

Встает солдат:

— Товарищ лейтенант, у меня вопрос: а кто же в эти баки бросает жирные объедки?

Растерянный лейтенант объявил перерыв…

Сегодня многое из того времени кажется примитивным. Хорошо, что мы повзрослели.

Даже к малозначительным газетным заметкам о быте казармы или очередной политинформации часто пришивались цитаты из решений партийных съездов и пленумов, из выступлений Генсека ЦК КПСС или его очередного опуса типа «Возрождение» или «Новое политическое мышление для Европы и всего мира».

А уж если Генсек высказывался об армии, ее людях и проблемах, то его в обязательном порядке тиражировали все газеты — от цековской «Правды» до зачуханной заводской многотиражки. Что-то северокорейское было во всем этом. Мало кто не понимал уродства такой идеологической азиатчины, но мало кто мог тогда выступить в армии против нее. Мы все были в плену свято исповедуемых тогда правил игры.

Доклады Генсека на съездах партии и на пленумах передавались на матрицах во все газеты и публиковались в обязательном порядке. И хотя все это уже через несколько дней появлялось в книжных киосках и библиотеках в виде брошюр, все равно каждая газета и каждый журнал, даже «Овцеводство», обязаны были дать этот же материал на своих страницах. Иначе руководящий партком или политорган могли уличить редакцию в игнорировании партийных позиций.

В такой ситуации дело иногда доходило до маразма. Например, очередной партийный съезд проходил в марте. А номер военного журнала находился еще в производстве и должен был появиться на свет лишь через два месяца. И все равно он забивался (иногда чуть ли не целиком) речью Генсека и доходил до читателей уже тогда, когда они почти наизусть изучили установки партайгеноссе…

А когда же вышли в свет брежневские произведения о Малой земле, о целине и другие, то в прессе по решению ЦК была развернута кампания, пропагандирующая труды кормчего, написанные одним из даровитых московских писателей.

Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота издало директиву, в соответствии с которой все военные СМИ должны были активно включиться в разъяснение военнослужащим и членам их семей «огромного воспитательного и философского значения» брежневских мемуаров для нынешних и будущих поколений советских воинов.

И трудно было понять, как можно «разъяснять» книги, после прочтения которых нормальному человеку и так все становилось ясно.

Особенно в такие периоды буйствовал в прессе главный идеолог армии генерал Дмитрий Волкогонов. Комментируя труды Верховного Главнокомандующего, он щедро украшал их эпитетами превосходной степени. Наш армейский коммунистический проповедник № 1 остервенело вдалбливал в головы военнослужащих мысли о бессмертности произведений Леонида Ильича, выступал в военной и гражданской печати с яростными пропагандистскими опусами.

Пройдет не очень много времени, и тот же Волкогонов с той же исступленной яростью будет публично охаивать и проклинать то, на что еще вчера призывал армию молиться. Так разоблачала свою истинную суть гвардия коммунистической пропаганды.

И все же никуда не уйти от бесспорного факта: пресса приучала общество чтить армию, уважать военного человека. И как бы кое-кто сегодня ни охаивал тоталитарный режим, вряд ли он сумеет опровергнуть очевидное: при советской власти во многом благодаря прессе было достигнуто такое духовное единение армии и общества, при котором Вооруженные силы постоянно ощущали мощную поддержку соотечественников.

И то был результат не только идеологического давления КПСС, но и действительного ее умения выстраивать свою военную политику с учетом многих сокровенных чаяний народа, опираясь на идеи патриотизма. Партия часто выражала именно то, что думал и чувствовал народ, о чем помышляла армия (хотя хватало идеологического лукавства и примитивной брехни).

Долгое время тоталитарный режим прочно держал свою жесткую руку на горле прессы и благодаря этому не позволял прорываться голосу протеста гражданских и военных людей против авантюрного применения армии в стране и за ее пределами, против жирующей за чужой счет политической верхушки или о серьезных изъянах в стиле работы старшего комсостава. И тут нередко случалось такое, что в переплет попадал даже главный рупор Минобороны — газета «Красная звезда».

В 1986 году в «Звездочке» появился острый материал заместителя редактора отдела боевой подготовки ВВС полковника Александра Андрюшкова — «Клевета». Военный журналист развенчал добросовестного склочника одного из авиационных полков — майора Данилевича. После того как командир части полковник Александренко не поддержал его в сваре с прапорщиком, не пропустившим жену Данилевича на территорию части без документов, майор решил отомстить. Он кропотливо насобирал кучу компромата на Александренко (инкриминируя ему, в частности, подлог в оформлении часов налета) и отправил свой донос в «Красную звезду». Разобраться с письмом главный редактор газеты генерал Иван Панов поручил Андрюшко-ву.