Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

Полковник побывал в гарнизоне и подготовил материал. После опубликования его в «КЗ» Данилевич был снят с должности, понижен в воинском звании. Обиженный таким поворотом дела майор обратился с жалобой в ЦК КПСС. Она попала на стол инспектору отдела административных органов ЦК Виктору Бучневу. И тут разразился скандал, в который были вовлечены не только главные действующие лица «Клеветы» и Андрюшков, но и высшее военное руководство. На журналиста «Звезды» пошел жестокий накат со стороны начальников Главного политического управления и парткомиссии ГлавПУра. Теперь уже Андрюшкову инкриминировали клевету. Дело дошло до разбирательства на коллегии ГлавПУра. Там генерал Алексей Лизичев сказал Андрюшкову:

— На вашем месте, полковник, я бы застрелился…

Полковнику впаяли строгий партийный выговор, его понизили в должности и потребовали убрать подальше от газеты. Но главный редактор, рискуя оказаться в немилости, отстоял Андрюшкова. Больше года офицер пребывал в опале, не ведая, из-за чего же на него обрушилась столь жестокая кара по указанию самого ЦК. И лишь потом выяснилось, что майор Данилевич был близким родственником старой большевички, которая однажды угощала самого Ленина пирожками с капустой, что особенно и растрогало цековских чиновников…

В середине 80-х было особенно заметно, что в обществе вызревает протест против застоя в стране и армии. Пресса начинала все смелее сдирать с себя партийный намордник, а горбачевские призывы к гласности способствовали этому. Начали круто меняться и отношения армии и прессы. Флагманом прорыва к гласности о жизни Вооруженных сил и их руководства стала газета «Советская Россия».

Затем к ней подключились «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Московская правда», «Московский комсомолец», «Огонек» и другие. У каждого из этих изданий было свое представление о гласности: некоторые из них, например «Огонек» и «МК», явно путали серьезную критику армейских недостатков со зловонным информационным дерьмом.

В тот период мне было дано задание выяснить отношения с руководством «Огонька» и попытаться переломить или хотя бы ослабить его резко негативное отношение к армии. Я встретился с главным редактором журнала Виталием Коротичем. Он долго и витиевато убеждал меня, что никаких злонамерений по отношению к армии у журнала нет. Коротич сказал мне:

— «Огонек» стремится лишь лечить Вооруженные силы, которые больны теми же язвами, что и общество.

Тогда я зашел с другой стороны: почему журнал из номера в номер публикует об армии концентрированную чернуху, не разбавляя ее хотя бы изредка чем-нибудь светлым? Ведь оно в армии тоже есть. А определенное равновесие минусов и плюсов и порождает объективность.

Я никак не мог взять в толк, откуда у этого умного, интеллигентного человека такая глубокая зацикленность на армейском негативе. Да, есть у нас генеральское жулье, которое за казенный счет строит себе загородные хоромы. Но есть ведь среди генералов много и порядочных людей.

Он не дал мне договорить. Коротич стал вспоминать случай, когда в Киевском военном округе генерал построил себе дачу из элитной породы дерева…

Я спросил его:

— Почему вы так ненавидите армию?

— Ни в коем случае, — ответил он, — я ненавижу этот строй.

Наша беседа, начавшаяся вполне благопристойно, к концу пошла на высоких нотах. Моя позиция была проста: если уж «Огонек» так хочет вылечить армию от недугов, то почему с таким садизмом изгаляется над ней?

Коротич не соглашался. Он доказывал, что «гангрена зашла слишком далеко и надо уже резать без наркоза».

Расстались мы на том, что я передал Коротичу просьбу офицеров Кантемировской дивизии переименовать «Огонек» в «Кадило».

Мы так и не поняли друг друга.

Я и сейчас не могу понять великого страдальца за Россию и ее армию Коротича, который почти десять лет «лечил Отечество и армию», живя по другую сторону океана.

Когда мне довелось побывать в США и говорить там со специалистами по информационным технологиям, мы вспомнили и о том, какую колоссальную роль в разрушении устоев старой власти во второй половине 80-х годов сыграли некоторые наши центральные издания, популярность которых в то время была на пике. «Огонек» — среди них.

Американцы не скрывали, что в своих подрывных идеологических операциях делали большую ставку на «знаковые личности» в советской журналистике. На мои вопросы о том, был ли среди них Коротич и «подпитывали» ли они его финансами, американцы ответить отказались…

Слава самой доблестной армии, веками добываемая в победных сражениях, способна очень быстро померкнуть, если эту армию унижает родная пресса.

Выход демократов на политическую сцену страны еще больше активизировал подъем критических волн, то и дело накатывавшихся на Вооруженные силы.

Рвавшиеся к власти новые политические наперсточники и демагоги наносили по армии удары не меньшей мощности, чем по КПСС. Они хорошо понимали, что главная препона на их пути — компартия, опирающаяся на армию.

Горбачевская гласность широко открыла для многих «демократически ориентированных» СМИ шлюзы, сквозь которые на армию хлынули гигантские потоки помоев. Все самое низкое, отвратительное и грязное, что существовало в Вооруженных силах, — все это стало выплескиваться на газетные и журнальные страницы.

Министр обороны СССР маршал Язов жаловался Горбачеву и просил его защитить армию от разнузданной критики в прессе. Но Горбачев уже терял нити управления партией и государством, сам то и дело корчился от массированных ударов, наносимых ему демократами.

Антиармейски настроенные СМИ не отличались тогда особым конструктивизмом и богатством идей. Необходимость реформы доказывалась весьма примитивно — добросовестным смакованием фактов профессиональной и нравственной деградации Вооруженных сил. Институт США и Канады во главе с академиком Георгием Арбатовым активно развивал мысль о необходимости коренного сокращения армии и военно-промышленного комплекса (я до сих пор не пойму, какое отношение все это имело к США и Канаде)…

Экономика страны не выдерживает непомерно тяжелого военного бремени — в этом арбатовцы видели одну из главных причин обнищания государства и народа. Такой вывод сильно задевал самолюбие многих генералов в МО и ГШ, которые не оставались в долгу перед оппонентами.

Пресса становилась полем боя между представителями новых и консервативных воззрений в военной области. Против разрушителей Вооруженных сил яростно сражался в печати гвардеец старой советской военной школы маршал Сергей Ахромеев, публиковавший страстные патриотические статьи, в которых призывал соотечественников не верить идеологическим инсинуациям арбатовцев. Ахромеев яростно протестовал против охаивания армии и авантюрного радикализма в ее реформировании.