Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

Грачев настаивал на том, что журналист без суда не мог назвать его вором. Это было верно. Следовательно, Резнику и Поэгли надо было доказать обратное. И Резник ринулся в атаку.

Из протокола суда:

«…Резник. Чем вы объясняете, что назвали ложью и вымыслом опубликованные документы?

Грачев. Мне нечего сказать.

Резник. Кто принял решение о покупке “Мерседесов”? Грачев. Я.

Резник. Вы объясняли приобретение “Мерседесов” неким распоряжением ездить на иномарках. Чье распоряжение?

Грачев. Правительства.

Резник. Почему же Черномырдин ездит на “ЗИЛе”? Судья. Вопрос снят.

Резник. На деньги, уплаченные за два “Мерседеса-500 SEL”, можно построить два 16-квартирных дома. Вы согласны, что, истратив деньги, предназначенные на жилье для офицеров, на покупку “Мерседесов”, вы обворовали 32 офицерских семьи?

Грачев. Не согласен…».

Это и был критический момент суда. Судья больше не дала Резнику развить атаку.

Адвокат с мировым именем пасовал. Я не понимал, почему Резник отступил, не сказал о нескольких указах Ельцина, которые строго предписывали министру тратить полученные от продажи войскового имущества деньги исключительно на строительство жилья для бездомных офицеров ЗГВ.

Я не понимал, почему Резник молчал о том, что Грачев лукавил, когда говорил, что «Мерседесы» приобретены на основании решения правительства. Ранее на допросе в Генпрокуратуре он заявлял, что ему разрешил Ельцин и что машины были куплены на средства, вырученные от продажи «резиновой крошки». Следователи не обнаружили и документальных доказательств утверждению Грачева, что разрешение на покупку машин дал лично президент.

При весьма странных обстоятельствах уголовное дело № 92621 было прекращено. В МО и Генштабе многие объясняли это тем, что у руля Генпрокуратуры в то время был Алексей Ильюшенко — приятель Грачева. Ильюшенко, кстати, не один раз посещал ЗГВ и, по рассказам некоторых очевидцев, уезжал оттуда «не с пустыми руками». Уж кого-кого, а Генпрокурора Матвей Бурлаков всегда встречал по первому разряду…

Грачев суд выиграл.

Его победа у многих асов юриспруденции вызывала большие сомнения. Вот мнение известного адвоката Дмитрия Штейнберга:

— Статья 5 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, а именно ее 6 пункт действительно предусматривает возможность прекращения дела по примирению потерпевшего с обвиняемым. Но только по делам, возбужденным в суде по жалобам потерпевших. Однако статья 27, часть 3, говорит о том, что дело, возбужденное прокурором, а именно Генеральная прокуратура возбудила дело по факту оскорбления в средствах массовой информации, не может быть прекращено даже после примирения сторон…

Пройдет не так много времени — и решение суда будет отменено. Похоже, что для Грачева это было пустяковой неприятностью: он никак не отреагировал. А для Поэгли такой поворот дела послужил утешением, вскоре дополненным тем, что на конкурсных торгах он сумел выкупить тот самый одиозный «Мерседес», который доставил много нервотрепок его старому и новому хозяину…

«ИНФОРМАЦИОННОЕ ВАТЕРЛОО»

Развитие событий на Северном Кавказе, приведшее к чеченской войне, особенно ярко высветило новые грани отношений между властью, прессой и армией.

В Генштабе уже полным ходом шла разработка плана войсковой операции, но ни в Кремле, ни в правительстве, ни в Совете безопасности никто и пальцем не шевельнул, чтобы скоординировать эту работу со средствами массовой информации. Ею начали активно заниматься уже после начала войны. И многое тут намеревались делать в стиле советских времен, когда Кремль управлял прессой так же легко, как министр обороны армией. Однако на сей раз сильно поржавевшая информационная машина долго не заводилась.

Пожалуй, самая большая ошибка заключалась в том, что не был учтен принципиально новый характер СМИ в многопартийном обществе.

Если в недавние советские времена Кремль командовал ВСЕЙ прессой, то теперь его власть распространялась лишь на ЧАСТЬ редакций и агентств. Но и при этом деятельность даже управляемых СМИ заблаговременно не была согласована. Кремль слишком поздно обнаружил, что в стране нет органа, который отвечал бы за решение таких вопросов, и поручил их Госкомпечати (о том, что из этого вышло, я еще расскажу).

Были и другие серьезные факторы, которые негативно влияли на спешно формируемую систему информационного прикрытия действий нашей Объединенной группировки на Кавказе. Генштаб разрабатывал план военной операции в условиях политического раздрая в обществе. Впрочем, и в руководстве армии не было единства: раскол в рядах высшего генералитета привел к отставке целой группы известных военачальников.

Общий драматизм ситуации заключался в том, что расчет Кремля на возможность усмирения взбунтовавшейся республики с помощью жестокой военной силы под видом «наведения конституционного порядка» изначально был авантюрным. Однако ни протесты парламента и политических партий, ни открытое отвержение войны народом, ни разлад в рядах армейского командования не смогли предотвратить трагедию.

Наши дивизии и части подкрадывались к границам Чечни, сомневаясь в правоте приказов, которые отдали им президент и министр обороны. Двойственные чувства в душах офицеров и солдат порождала и пресса: одни СМИ яростно протестовали против зреющей войны, другие, ангажированные Кремлем, безудержно, но малоубедительно вдохновляли военных «до конца исполнить долг». Ко всему этому добавлялась изощренная и мощная чеченская контрпропаганда, которую активно поощряли и поддерживали иностранные спецслужбы.

Чеченские агитаторы еще задолго до того, как прогремели первые выстрелы, развернули целеустремленную и эффективную информационную войну против России и ее армии и все полтора года прочно держали инициативу в своих руках. Москва же противопоставляла всему этому разлаженную, «стреляющую в разные стороны» информационную машину, беспомощность и неразворотливость войсковых спецпропагандистов.

Преступная глупость войны вынуждала «кремлевские рупоры» чаще всего пользоваться малоэффективными аргументами — лукавыми лозунгами и примитивной ложью…

Еще месяца за три до начала войны Минобороны и Генштаб совместно с другими силовыми ведомствами России начали секретную операцию, главная цель которой заключалась в усилении так называемой антидудаевской оппозиции нашими военными специалистами, оружием и техникой. Офицеры ФСК в ряде соединений Московского военного округа активно вербовали наемников из числа офицеров и старослужащих солдат.

В контрактах, которые подписывали наши волонтеры, говорилось, что в их обязанность входит «обслуживание боевой техники в экстремальных условиях». Подразделения контрактников Кантемировской танковой дивизиии и Солнечногорского гарнизона перевозились на машинах на Чкаловский аэродром, а оттуда самолетом доставлялись в Моздок. Затем под покровом ночи на вертолетах или окольными дорогами на бронетехнике личный состав перемещался в Надтеречный район Чечни, где концентрировались вооруженные отряды оппозиции, представлявшие собой сборище плохо обученных людей, многие из которых и не помышляли воевать с земляками: одни были чем-то вроде дудаевских шпионов-перебежчиков, другие, получив оружие, часто исчезали в неизвестном направлении.