Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

— Действовала такая система: военные прокуроры подчинялись Главному военному прокурору, а тот, в свою очередь, — Генеральному прокурору… Но фактически вся военная юстиция была зависима от Министерства обороны, в компетенции которого было присвоение воинских званий, выделение служебных помещений, средств связи, автотранспорта, все виды обеспечения, начиная от жилья и кончая торговлей. Учет происшествий и преступлений, их квалификация были делом военных юристов. Но так как выводы о состоянии воинской дисциплины, организованности и порядка в войсках делались, как правило, по количественным показателям и от этого во многом зависела служебная карьера соответствующего командира, то возникала почва для альянса: ты мне — социально-бытовые условия, я тебе — «улучшенные» показатели…

В бытность свою министром Шапошников пытался сломать этот механизм, но не успел — его назначили на другую должность. Система сохранилась.

Но генерал Паничев доказывал обратное:

— Вот многие говорят: военная прокуратура зависит от Министерства обороны… Финансирование идет через МО. Конечно, кажется, кто платит, тот и заказывает музыку.

Так никому не казалось.

Так было на самом деле.

«Схваченная» военная Фемида была послушна приказам с Арбата. Этот фактор сыграл далеко не последнюю роль в углублении моральной деградации военачальников.

Долгое время тайной за семью печатями оставалось то, что среди всех силовых структур именно в Вооруженных силах уровень преступности возрастал наиболее динамично, а раскрываемость уже который год топталась на месте (в 1994 году — 18 %, в 1995-м — 21).

Самая опасная тенденция заключалась в том, что рос уровень преступности среди офицеров и генералов. И хотя это касалось и центрального аппарата МО и ГШ, военных округов и флотов, такие данные часто не придавались огласке.

По-прежнему министр обороны лично решал, отдавать ли изобличенного преступника (генерала или старшего офицера) под суд. Дело доходило до того, что даже уличенные в грубейших преступлениях закона минобороновс-кие махинаторы (в частности, незаконные операции с валютными средствами в особо крупных размерах) чудодейственным образом избегали уголовной ответственности…

…Поглядывая на лихо мчащиеся мимо покосившихся заборов воинских частей «Мерседесы» и «Вольво», многие генералы, офицеры, прапорщики и солдаты хорошо понимали, что мимо них проходит другая, таинственная и престижная жизнь. А им ведь тоже хотелось хорошо жить. Но это требовало денег. А их было мало, да и платили с большими задержками. И потому часто избирался сам собою напрашивающийся выход из незавидного положения — превратить в товар то, что есть под рукой.

На продажу шли самолеты и танки, списанные подводные лодки и ворованные ядерные материалы, государственные секреты и портянки, автоматы и гвозди, гранаты и дома, автомашины и земельные участки. В ход шли порой и драгоценные металлы: военнослужащие стали растаскивать отдельные узлы боевых машин, содержащие золото и серебро. На одной из авиабаз Войск ПВО на Урале, например, было таким образом разукомплектовано более 70 истребителей МиГ-23 и МиГ-25.

Преступники в погонах в течение трех месяцев снимали с боевых машин важнейшие блоки и передавали их в руки «золотой мафии». 8 килограммов золота, 60 килограммов серебра, 900 граммов платины и 300 граммов палладия — таковы результаты трехмесячного труда преступников-старателей в военной форме.

Все самое уродливое и самое низменное, что только могло быть присуще человеческой психологии, растеклось по малым и большим гарнизонам, по казармам, корабельным кубрикам и общежитиям.

Все это подкашивало боеготовность и морально-психологическое состояние войск. Стремление к алчной наживе любым способом, массовая воровская эпидемия в армии и на гражданке все чаще заставляли меня вспоминать: «Воруют, батюшка, воруют» — и думать о том, что такое положение дел на дрожжах дикого рынка возвращает Россию к «традиционным» низменным истокам…

— У ворующей власти, — говаривал мой друг и духовный наставник Петрович, — не может быть неворующей армии.

Летом 1993 года по служебным делам мне довелось побывать в подмосковном гарнизоне Кубинка. Вечером на полустанке ко мне раз пять подходили молодые люди в спортивной одежде и с характерной военной стрижкой. Осторожно спрашивали, не интересуюсь ли я «средствами самозащиты». Ради любопытства я попросил показать «товар». Набор был приличный. Он состоял из автомата Калашникова, десятка гранат Ф-1 и пары пистолетов Макарова. Цены были ниже европейских. Когда я пообещал подумать, меня предупредили, чтобы я хорошенько подумал на этом, а не на том свете.

Вскоре я узнал о крупном хищении оружия в гарнизоне.

…Уже год велось следствие и на Балтфлоте: там продали за границу крейсер, и до сих пор командование БФ не может получить вырученные деньги. Бесследно исчезли на флоте и почти 600 тыс. тонн угля вместе с авторами «топливной сделки».

И в далеких гарнизонах, и в столице под носом у властей военные все больше осваивали премудрости торговли материальными ценностями и оружием: некоторые слушатели Бронетанковой академии и курсанты Военного университета попробовали свои силы на ниве воровства и сбыта автоматов и пистолетов. Правда, никого из них не осудили: пойманного с поличным майора Сергея Суровикина по звонку «сверху» приказано было освободить из-под стражи под подписку о невыезде. Гарнизонная военная прокуратура лишь смиренно развела руками — майор был родственником какой-то крупной шишки.

При странных обстоятельствах ушли от наказания и не-состоявшиеся военные переводчики, арестованные вскоре после того, как они похитили несколько десятков «Калашниковых» в родном вузе. Даже следователи Московской военной прокуратуры не могли сказать мне, где находятся курсанты, на которых были возбуждены уголовные дела. Влиятельные отцы-генералы, в том числе и служащие на высоких министерских постах, основательно упрятали своих чад от кары Фемиды.

…Армия, которая по изначальному своему предназначению обязана была являть обществу образец организованности, высокой нравственности и даже некоего рыцарства, все больше превращалась в криминально-воровскую малину, где властвовали законы наживы и обмана.

Природа армии в посткоммунистическое время во многом была зеркальным отражением физиономии политического строя, утверждавшегося в России. Тут тоже, как и в высших государственных кругах, было свое, почти сплошь коррумпированное руководство, многие представители которого алчно стремились пользоваться моментом в целях обогащения.