Виктор Баранец - Офицерский крест [Служба и любовь полковника Генштаба] [litres]

Тут Дымов взял еще более гонористый тон:

– Повторяю для несведущих. Журбей в своем письме в Кремль сообщил, что все технические идеи для ракеты такого класса, как «карандаш», уже исчерпаны. К тому же и его мы не довели до нужных параметров. И передали в другие руки. А сейчас идем, мол, по пути мелкого улучшательства. И ради стабильных результатов пусков не повышаем, а частично даже понижаем боевые характеристики ракеты! Мы же обманываем сами себя! Мы, говорит, совершаем преступление! При таком подходе мы еще лет десять будем испытывать «карандаш» и пускать в трубу народные деньги… Короче говоря, сам себя на эшафот привел… Мужик! Уважаю…

В большой комнате лаборатории – застывшая от удивленная тишина.

Первым очнулся Таманцев:

– История, конечно, красивая… Прям советский роман какой-то! Честный конструктор Журбей государственные интересы, так сказать, ставит выше собственного авторитета. И в отличие от некоторых здешних начальников… Хочет дать новый результат… И создать принципиально новую ракету. А не пилить деньги втихаря, получая их на новые испытания хромающего «карандаша»…

– И на старые результаты пусков, – добавил Дымов.

– Ну, написал Журбей это письмо в Кремль, – снова рассудительным тоном заговорил Гаевский, – и что? Что в итоге?

– А в итоге предложил понапрасну не рвать пупок с «карандашом». Поскольку у него есть предел возможностей, то стабилизировать максимальную высоту поражения цели и принимать ракету на вооружение. И делать новую ракету. Дальнего перехвата. Кстати, Журбей не только письмо в Кремль написал и секретной почтой его туда отправил… Он еще и какие-то чертежи приложил, – так же азартно продолжал Дымов.

Гаевский не дал ему договорить, вставил насмешливо:

– Не смеши мои тапочки, Дымов! Так эти чертежи в Кремле и будут читать! Там что, – кто-то в ракетах дальнего перехвата разбирается?

Дымов – с хитрой усмешкой:

– Я на вас прям удивляюсь, таарищ палковник. Вы же в Генштабе служили! И вам должно быть хорошо известно, что у Кремля Совбез есть. А в нем – матерые спецы по ракетам. Доктора технических наук и всякие там члены-корреспонденты… Они как-то к нам в институт приезжали. Толковейшие, скажу я вам, мужики! С ними пять минут о ракетах поговоришь, – на десять лет умнее станешь! Так вот, именно им письмо Журбея и передали. И в правительство, и в Минобороны, и в Генштаб, и в ГРАУ заодно переслали… И даже Гребневу с Померанцевым! Доложите, мол, ваше мнение… О, как!

Тут уже насмешливый оттенок в голосе Гаевского исчез:

– И какой же был ответ? Валяй, всезнающий генератор новостей!

Дымов отвечал с хитрой усмешкой:

– Я всезнающий потому, что с некоторыми дамами из секретариата (тут он взял амурный тон) имею очень даже дружескую связь… Это мои сексоты, так скзыть… Так вот. Гребнев с Померанцевым ответили Совбезу в том смысле, что, мол, проект Журбея – это маниловщина… Нереализуемая фантазия… Технически не решаемая задача. Ну, понятно, – их жаба зависти к Журбею душит… А вот Сергей Борисыч Иванов, – ну, который в правительстве за военно-промышленный комплекс отвечает, – он собрал на совещание лучшие ракетные умы нашей оборонки… Ученые, конструкторы, генералы… И спецы эти там, говорят, полдня проект Журбея перетирали. И порешили, что его проекту нужно дать ход. Кстати, там и Журбей был. Последним слово держал… Благодарил за доверие. А еще сказал, – мол, господа-товарищи, если я не сделаю обещанную ракету, то напишу заявление и уйду к еханой матери на пенсию… Короче говоря, всю свою дальнейшую судьбу на кон поставил… Мужик! Уважаю…

– Н-даааа, интересная история, – задумчиво произнес Таманцев, – Журбей за новую ракету радеет, а некоторым здешним товарищам, сдается мне, лишь бы деньги попилить на «карандаше»… На том, что им в наследство от Журбея досталось… Но мозгов, чтобы довести его проект до конца, явно не хватает.

Во время этой темпераментной беседы офицеров (не услышавших даже стука в дверь) тихо зашел в лабораторию старик Кружинер с какими-то бумагами от чертежников. Поздоровался, присел на стул, послушал. Сам пару слов осторожно вставил в разговор. А затем и вовсе разошелся:

– Вы тут о наследстве Журбея говорили… А я анекдот вспомнил. Во время шторма и кораблекрушения на необитаемом острове оказались четверо – русский, украинец татарин и еврей. Каждый выбрался на берег с чем только мог. Русский – с топором, украинец со свиньей, татарин с узлом пшеницы, а еврей – с пустыми руками. Русский с помощью топора соорудил из дерева домик. Украинец попросился жить к нему, – мол, у меня же свинка, сало-мясо будет. За ним приходит татарин с пшеницей, – пусти к себе Иван, хлебом обеспечу. Так и стали жить-поживать втроем в доме. А еврея все нет и нет. И вот однажды кто-то громко в дверь стучится.

– Кто там? – спрашивают из дома.

А им отвечают:

– Я Абрам, ваш новый участковый! Ну таки прям наш Гребнев…

Не смешно офицерам, – лишь хмыкнули, видимо, о другом им думалось. Кружинер заметил, конечно, невеселый их настрой и сказал деловито:

– А я, собсно, к вам, Артем Палыч… Есть вопрос по бортовому процессору. Ваша оригинальная идея в одном месте все-таки, кажется, прихрамывает на одну ногу… Вот здесь.

И он шелестнул бумагами.

Во время того разговора с Кружинером Гаевский был поражен тонкой изысканностью еврейской конструкторской мысли, – старик предлагал так хитро подкорректировать программу бортового процессора, что это позволяло бы за счет другого режима работы двигателей значительно экономить топливо во время полета ракеты. И, разумеется, увеличить дальность. Полковник был в восторге, но Кружинер вдруг дал задний ход:

– Но моя идея пока – всего лишь теория… Надо бы проверить ее во время испытаний. Я не уверен, что все сработает на сто процентов… Но лучше идти вперед, спотыкаясь, чем осторожно топтаться на месте… Кстати, я предлагал и Гребневу, и Померанцеву именно такое решение проблемы. Но они отмахнулись. Мол, слишком рискованно, да и времени уже нет экспериментировать, пуски-то в октябре… А вы, я вижу, шли по моей тропинке… И даже дальше пошли… Похвально. И лишь в одном месте оступились…

Вот здесь. Тут сигнал без второго синхронизатора вряд ли пройдет.

Старик уже выходил из лаборатории, даже за ручку двери взялся, но вдруг остановился и посмотрел на офицеров, поблескивая плутовскими глазами под пепельной сединой бровей. Сказал:

– Н-дааа, маладые люди… Как бы с «карандашом» Журбея не получилось, как в том одесском анекдоте… Мужик пришёл домой пораньше, заходит в квартиру, а там – голый любовник. Ну, накинулся он на него с кулаками и давай молотить. Жена оттаскивает мужа и орет со слезами: