Юргис Балтрушайтис - Литва: рассеяние и собирание

…Наша общая цель — партизанское движение сохранить таким, чтобы о нем можно было отзываться только с уважением. Жаль, что все еще появляются пятна, темные пятна, которые нас пачкают. Кто хорошо знает Литву, ее характер, ее историю, ее страдания — тот поймет и нас. Нам так много иногда приходится терпеть. Человек не железный (да и железо быстро ржавеет, крошится), и потому иногда начинаешь сомневаться — не иссякнут ли наши силы? Что станет с Литвой, если она лишится лучшей своей части (я имею в виду не только партизан)? Что с ней станет, если некому будет ее поднять, исцелить, когда настанет решающий момент? Наверное, снова отыщутся мелкие людишки с их политической торговлей, с их политическими склоками, которые начнут нас воспитывать под лозунгом: «Тот недостоин свободы, кто ее не защищает». Грустная это сказка, а конца ей еще не видно. Хватит об этом. Сегодня привезут бумагу, и снова будем выпускать «Колокол свободы». Пусть бесится азиат, а мы еще повоюем!

«Остатков буржуазных националистов» еще надолго хватит! <���…>

<���…> Работаю один с Веверсисом [134] Веверсис (Жаворонок) — Юлюс Карпис, р. в 1927 г. в Алитусском уезде, погиб 26.11.1949 г. в лесу Варчёс Аловеской волости. . Выпустили несколько номеров «Колокола свободы». Зима уже близко. Надо искать место для бункера. Третья зима, а кажется, что от прошлого меня отделяют долгие века. Неужели я в то время жил? Господи, какая тяжкая доля. Не хочу ныть, плакаться, но хоть себе самому могу сказать, что партизанская доля трудна.

Сегодня я один. Веверсис с Генисом унесли отпечатанное. Радио в бункере передает какой-то французский мотивчик. Выбрался наружу. Кругом глубокая тишина. Луна снова растет, сегодня уже виден серп. Может ли кто себе представить, что среди этих полей есть бункер, где радио поет французскую песенку?..

Ругиса среди нас уже нет. Бедняжка погиб, и погиб из-за предательства. Заказал у одного человека ботинки для сестры на Урал. Тот его выдал, привел к себе русских. Кто теперь его заменит? Другого такого нет. Брешь останется.

Я в бункере один. Вчера всю ночь шел дождь, и я читал немецкий роман про мужчину и женщину, которые были артистами, однако свое счастье в конце концов нашли, когда стали работать на земле. Земля и дети — высшая цель, благодаря этому понимаешь, что жить стоит. Конечно, с нашей жизнью это ничего общего не имеет. Мы — совсем другие люди. У нас есть только одна цель, только одна идея — Свободная Литва, все остальное исчезло. Да-да, семья, дети… кто знает, суждено ли нам создать семьи? Я думаю о себе. Мне все чаще приходят на ум мысли об этом, но… Если бы не это «но», может, тогда и было бы возможно. В этом «но» таятся самые большие мои внутренние трудности.

Мной (чаще всего, когда я остаюсь один) овладевает апатия. Я знаю, надо что-то делать, но вместе с тем не могу рукой пошевелить. Тогда чаще всего сижу и думаю, думаю. Иногда даже не думаю — сижу, а обрывки мыслей носятся сами по себе.

Так было и вчера. Погода стояла мерзкая. Через вход в бункер проникали капли дождя. Было слышно, как ветер раскачивает деревья. Если б хоть радио работало, но как нарочно не работает. Вдруг сломалось.

Сегодня, наверное, никто не придет. Мне часто слышится, будто кто-то идет, а это всего лишь лягушки под окном шлепают. Один раз так сильно кто-то наверху зашумел, что я даже за пистолет схватился. Скорее всего, опять лягушки.

Этой ночью совсем развиднелось. Полнолуние. Рыжая луна уже довольно высоко поднялась. Весь день пролежал. Не могу работать. Все думаю о будущем. <���…>

Вернулся Ванагас из отряда Шарунаса. Благодаря Карюнасу [135] Карюнас (Боец) — Бенедиктас Лабенскас, р. в 1918 г. в Ладзийском уезде, погиб 07.03.1949 г. в Калеснинкском лесу у деревни Жемайтелю Даугайской волости Алитусского уезда. картина там совершенно изменилась. Уже нет «традиций» того застарелого пьянства. Например, вся вотчина, которой руководит Кальнюс [136] Кальнюс (Горец) — Юргис Гилис, р. в 1920 г. в Ладзийском уезде, погиб 20.09.1949 г. в деревне Клепочяй Ладзийской волости Ладзийского уезда. , совсем не пьет. Долгая борьба затихла, самые отчаянные сорвиголовы успокоились. Парни заметили, что пьянство ведет к гибели… Такому прогрессу, конечно, следует радоваться. Наша сила таится не в оружии, а в наших душах, наших сердцах.

Ванагас снова уехал. На этот раз, наверное, даже в Жемайтию. Останусь «в лавке» один. Может быть, Карюнас придет помогать…

…Кудрявый поэт (Капсас [137] Капсас (Капс, как и Дзукас, — от названия народности) — Костас Кубилинскас (1923–1962) — советский поэт, агент КГБ Ворон. ) не решается остаться у нас. Он все думает и думает, но приходит к одному и тому же — у нас ни в коем случае не оставаться. Каждому своя шкура дорога. Редкий из наших интеллектуалов способен решиться умереть за идею свободы родины. Омещанились они как-то, измельчали. Они скорее согласятся сейчас родину оплевать, а потом в этом покаяться, лишь бы только теперь не погибнуть.

Это слова Капсаса, но сейчас он не отваживается подтвердить их на деле. Я понимаю, что не могут все уйти в лес, но нам так нужны силы интеллигентов. Нам так необходим свежий приток, который пополнил бы наши ряды. Что вышло бы, если бы все стали отказываться. Не напрасно ведь сказано:

Так вот, где же те, кто раньше прививал нам любовь к родине, кто воспитывал в нас смелость, кто призывал с радостью умереть за родину? Неужели это было всего лишь громыханием пустой бочки? Наш поэт оправдывается тем, что хочет сохранить свое творчество, свою семью. Но ведь есть высшие идеалы! Конечно, может быть и так, что мы неспособны понять его поэтические «порывы». Однако известно, что деревня всегда сражалась за родину. Она не спрашивала, когда ей за это заплатят. Когда родине что-то угрожало, деревня с ее чистым, простым и твердым литовским сердцем шла сражаться. Она знала, что врага надо бить, ну и била его: добровольцы в лаптях и сегодняшние партизаны.

Я часто думаю — кто же ты такая, моя Родина? Почему твои дети такие странные, такие по-своему упрямые? Откуда берется эта великая сила сопротивления?

Чувствую, что все больше и больше люблю свой край. Если бы мне сегодня кто-нибудь предложил свободу в Америке, я бы не уехал. Лучше погибнуть здесь в честном бою, чем сложа руки чего-то откуда-то ждать. В конце концов, наша кровь прольется не напрасно. Мы получим право прямо смотреть всем в глаза, потому что мы свою родину не бросили. Ну и кто нас победит, если мы смерти не боимся, если мы и смерть победили?