Леонид Пузин - Луна в Водолее [СИ]

— Скорее всего, трещина, ничего серьёзного, знаете, Софья Никитична хороший специалист, если бы Геннадий Ильич не попросил осмотреть лично, я бы до завтра, то есть до рентгена, не стал менять её повязку…

Майор Брызгалов, кроме того, что принёс много вкусной еды и две двухлитровых упаковки апельсинового сока, прихватил с собой также бутылку водки, которую, разлив по пластиковым стаканчикам, они — сам майор, Лев, Пётр и врач — быстренько оприходовали: задержанным в отделении всё-таки не рекомендуется, так что — давайте в темпе.

После чего, заверив, что завтра с утра их обязательно освободят, — сегодня, к сожалению, не получится, нет никого из начальства, а допрашивавший Окаёмова капитан Праворуков не имеет никакого отношения к Зареченскому отделению, будучи следователем прокуратуры и правой рукой (ха-ха-ха) по всяким сомнительным делам того самого прокурора Люмбаго, которым запугивал астролога, — Геннадий Ильич вкратце рассказал друзьям о кое-каких результатах своего частного расследования. Сняв наконец-то тяжёлый камень с души Льва Ивановича: действительно — не несчастный случай, действительно, ударив по голове киянкой, Алексея Гневицкого убил спившийся уголовник: а вот насколько предумышленно — он Брызгалов пока не берётся судить. Надо собрать ещё кое-какие доказательства, и завтра к вечеру… конечно, если Лев Иванович захочет… ведь убит его лучший друг, а совершивший это злодейство мерзавец получит максимум десять лет… и поскольку это расследование не официальное, а частное…

— Искушаете, Геннадий Ильич? — преодолев мгновенно возникший сильнейший соблазн, астролог отверг это слегка завуалированное предложение внесудебной расправы. — Оно, конечно, соблазнительно набить морду этому гаду… только — зачем?.. уж наверняка его зверски избивали не один раз… а убить — ни сам, ни тем более кого-то наняв — я, как вы понимаете, не смогу… всё же — из «гнилой» интеллигенции… так что — пусть посидит голубчик… хотелось бы, конечно — подольше… но и десять лет — тоже срок… даже при условии — что просидит он не больше пяти… задерживайте, Геннадий Ильич! Как только соберёте нужные доказательства… и за ваш труд я, знаете…

Однако майор отказался от гонорара, сказав, что для расследования убийства художника, а заодно и таинственного «самоуничтожения» «Фантасмагории» его нанял Виктор Евгеньевич Хлопушин. За всё, разумеется, щедро заплатив. Да вдобавок (забавная деталь!) несколько часов назад «перебросив» на поиски их самих — четырёх, по словам Татьяны Негоды, заживо дематериализовавшихся мужиков. С чем он, майор Брызгалов, успешно и быстро справился — попутно выяснив, что, то ли получивший в драке по голове, то ли ею, глупой своей башкой ударившийся о бордюр, юный погромщик находится, в общем-то, в неопасном состоянии: уже в сознании и через неделю, другую наверняка выпишется из больницы.

После ухода следователя, когда Лев Иванович не спеша, в подробностях рассказал о состоявшемся допросе своим новым друзьям, завязалась интересная дискуссия о том, чего же всё-таки добивался капитан Праворуков, провоцируя астролога на дачу ложных, обвиняющих Петра, показаний. Разумеется, метил он не в Петра, а в Илью — и тем не менее… Однако, кроме того, что если бы не Виктор Евгеньевич — давний, по счастью, разбогатевший друг-покровитель — их дела обстояли бы сейчас неважно. Ведь прокурорский прихвостень, расписывая Окаёмову возможное течение процесса, не особенно врал: не вмешайся Хлопушин, не привлеки к делу умелого, опытного, энергичного майора Брызгалова, доказать, что «они не верблюды», было бы очень непросто. Если — вообще, возможно…

В течение завязавшегося разговора, Окаёмов, внешне принимая в нём живое участие, внутренне пытался разрешить совсем другую задачу: Илья Благовестов — неужели, действительно?..

Из-за жары и духоты в тесной камере, ни на ком, кроме Павла, не было рубашек — астролог, вообще, разделся до трусов — и перебинтованная грудь Ильи Благовестова вызывала у Льва Ивановича смешанные чувства любви, жалости, нежности и тревоги: Господи! Доколе Ты будешь посылать им на растерзание Своего Сына?!

Нет, сейчас, Илюшеньку Благовестова имея перед глазами вживе, Окаёмов не строил фантастических предположений о мессианском предназначении Ильи Давидовича — и всё же… Его будто бы постоянная мистическая связь с Богом — неужели такое возможно?.. А если возможно — то?..

Из этой метафизической зауми астролога вывел не особенно связанный с остальным разговором вопрос-обвинение Петра.

— А всё-таки отец Игнатий большая сволочь… Нет, Илья, я понимаю, твои идеи относительно покаяния его, конечно, могли взбесить… И если бы он, разозлившись, отлучил тебя от причастия — я бы его не осуждал… Но затевать светскую травлю… Соблазняя агрессивных пустоголовых юнцов… «Воинство», видите ли, архангела Михаила?! А ну, не дай Бог, не окажись рядом с тобой меня, Павла, Льва? Нет! Так дальше продолжаться не может!

— Может, Пётр Семёнович, — вместо Ильи отозвался Павел. — Родина, религия, идеология, нация, раса — это же такие удобные («благородные») прикрытия для своих шкурных интересов! Даже — в относительно цивилизованных государствах, а уж у нас в России… И до тех пор, пока Илья Давидович не эмигрирует в Израиль — отец Игнатий не успокоится… Да и не уверен, что успокоится — после… Примется за таких как мы с тобой — «не твёрдых в вере», шатающихся и сомневающихся… А Лев Иванович — с его очаровательной гипотезой об антихристовой сущности апостола Павла?! Да для отцов игнатиев он же сделается первой мишенью! Как, собственно, и всякий, позволивший себе иметь независимое, хоть в чём-то отличающееся от официально-канонического, мнение… Конечно, возможно, я слегка утрирую, но…

— Да нет, Павел Савельевич, не утрируете, — вспомнив старые счёты с отцом Никодимом и из «запредельных» странствий вернувшись к грубой земной действительности, вступил в разговор астролог. — Ведь началось это, думаю, едва ли не с середины семидесятых. Ну, когда, почувствовав неизбежный и близкий крах идеологии «марксизма-ленинизма», некоторые из наиболее дальновидных и беспринципных партаппартчиков стали потихоньку заигрывать с Русской Православной Церковью. Дальше — больше. А уж с начала девяностых, когда они, «перестроившись», дружно принялись делить между собой «общенародное» достояние… чувствуя себя в то же время голыми… естественно, что им срочно потребовались новые идеологические одежды… так что новоявленным господам-товарищам, как говорится, Сам Бог велел вернуться к тем корням, от которых их «отцы-вдохновители» отпочковались сто пятьдесят лет назад. А поскольку Русская Православная Церковь всегда была очень неравнодушна к земной власти… вполне закономерный альянс! Боюсь, что за такими, как ваш великореченский отец Игнатий — большое будущее! Особенно — в провинции! Впрочем, не исключено — что и в Москве, и в Питере! И юнцы-погромщики из «воинов архангела Михаила» — это ещё цветочки!