Раду Чобану - Сумерки

— А какие вы можете предоставить мне гарантии?

Гринфельд развел руками.

— Никаких.

— Хорошо, господин Гринфельд. После обеда я зайду к вам, и мы оформим купчую. Мой секретарь оказался бы в этом случае нежелательным свидетелем.

Гринфельд стряхнул пепел с сигары в пепельницу, снял очки, повертел в руках и снова надел. По-видимому, он был сильно взволнован.

— Буду ждать вас к шести часам, — он встал и протянул Ливиу руку. — Я вам чрезвычайно признателен, господин адвокат.

Он внимательно поглядел на Ливиу сквозь толстые линзы очков и произнес:

— Вы позволите вам кое-что сказать?

— Извольте.

— Вашему отцу, господину Северу Молдовану, я бы никогда такого не предложил.

— Почему?

— Большой риск: господин доктор слишком деловой человек.

— Не знаю, комплимент ли это мне, — сказал с улыбкой Ливиу, — кажется, нет…

Гринфельд улыбнулся.

— Я пришел к вам не комплименты говорить, а просить об услуге, и оказать мне ее мог только такой идеалист, как вы, господин Молдовану, — он поклонился. — До свидания.

Ливиу направился в кабинет. «Вот это человек! — с восхищением думал он о Гринфельде. — До чего додумался! И как точно определил Севера и меня, да и вообще наверняка всех и вся… В каком-то смысле и Гринфельд, и отец — люди одного склада. Правда, отец не так прозорлив. А может быть, более скрытен? Ливиу даже немного позавидовал им. Исполины! Ему никогда не сделать того, что сделали они. Не построить особняка, не сделать карьеры. Да и вообще у него, как говорится, кишка тонка. Разве не то же самое сказал ему Гринфельд, прибегнув к иносказанию: идеалист!»

Не успел он подписать бумаги, приготовленные Корчей, как Розалия доложила о приходе Папаначе.

— Пригласи. Господин Корча, отнесите бумаги в суд и можете быть свободны.

Ливиу не собирался рассиживаться с Папаначе, поэтому позвал его не в гостиную, а принял прямо в кабинете.

— Чем обязан такой чести? — спросил он с иронией.

— Я к вам по важному делу, — ответил гость, осклабившись, и сверкнул зубами из-под черной щеточки усов «а ля Гитлер».

Ливиу и не сомневался. Присели. Папаначе невозмутимо разглядывал стены, потолок, паркет, мебель, Ливиу спокойно за ним наблюдал, выжидая, что же он скажет.

Они не виделись с того самого дня, когда в кафе «Бульвар» Ливиу вежливо, но веско предложил Папаначе оставить Иоану в покое. Расстались они тогда сухо и, пожалуй, враждебно. На этом типе и тогда были сапоги, зеленая рубашка, ремень, портупея.

— Хорошо устроились, господин адвокат. Сколько у вас комнат?

— Четыре.

— Недурно. И в самом центре. Плата дорогая?

— Сносная.

— Удивляюсь вам. Платить жиду…

Последовало молчание.

Папаначе опять принялся разглядывать обстановку.

— Мда… Я закурю, не возражаете?

— Пожалуйста.

Он пододвинул гостю пепельницу. Оба молча курили. Этот тип действовал Ливиу на нервы. Он не понимал, что же все-таки ему нужно, но был уверен, — ни в коем случае не квартира.

— И отопление паровое?

— Да.

— Я вас не задерживаю?..

— Ничего. Так чем все-таки обязан?

— Да, да… Именно обязаны… вы обязаны нам помочь…

— Если смогу, то к вашим услугам…

— Сможете… это просто… Наша организация активизируется. В настоящий момент нам необходима мобильность. Особенно мы нуждаемся в средствах передвижения. Вы могли бы нам помочь, у вас с отцом шикарные машины…

— Да. Машины хорошие. А с отцом вы уже говорили?

— Нет еще.

— И не советую.

— Почему?

— Он вам откажет.

— А вы его уговорите. Я для того сюда и пришел.

— Трудно.

— Почему же?

Папаначе терял терпение. Ливиу это понял по его раздраженному тону.

— Трудно, потому что для этого нужно уговорить меня.

— Вы хотите сказать, что отказываетесь нам помочь?

— Господин Папаначе, у меня не прокатное бюро.

Папаначе сурово взглянул из-под густых черных бровей.

— Вы меня не поняли. Речь не о прокате, а об одолжении.

Ливиу откинулся на спинку стула и выпустил в потолок струю дыма.

— Говорят, женщину и зубную щетку не одалживают, я бы добавил к этому: и машину.

— Очень жаль. Я думал, мы найдем общий язык.

— Что дало вам повод так думать?

— Я считал, что вы — румын.

— Румын.

Папаначе поднялся.

— Румын может оказаться масоном. С такими мы будем беспощадны.

Ливиу тоже встал.

— Это проповедь или угроза?

— Понимайте как хотите, — сказал Папаначе.

— Розалия, проводите господина.

Розалия вытирала пыль в коридоре. Еще никогда к ней не обращались с подобной просьбой, и она в недоумении застыла с тряпкой в руках, изумленно уставившись на Ливиу.

— Не надо, — сказал Папаначе и, окинув ее оценивающим взглядом, вероятно, тут же вспомнил другую девушку. Уже в дверях он повернулся и спросил, опять осклабившись:

— А как поживает ваша свояченица?

И вышел, не дожидаясь ответа.

Последствия этого визита сказались на следующей же неделе.

Север купил виллу в Бузиаше, курортном месте, возле живописного парка. Ливиу с Мариленой ездили туда с друзьями или со своими стариками на уик-энды.

Собирались они туда и в это воскресенье. Ливиу заранее предвкушал блаженство тишины, голубого неба, лесных запахов в старом парке. Целых полтора дня ни о чем не думаешь, валяешься на траве в тени огромных ветвистых груш, вечером сидишь на прохладной террасе, играешь в рами, слушаешь уханье филина и видишь, как над кронами дубов всплывает медлительная луна. Выкроить бы время и пожить там подольше. Если бы не эти чертовы деньги, которых всегда не хватает! Отложить бы все дела недели на две, на три. Он так устал, особенно за последнее время. Визит этого подонка совсем выбил его из колеи. С кем только не приходится сталкиваться. А ведь это не связано с его работой, а политикой он не интересуется. Да и какая это политика?! Нет, Ливиу твердо уверен, долго так не продлится. Этому наступит конец! Нужна только деятельная личность. Антонеску? Власть-то у него в руках, но он слишком хвастлив, чтобы сделать что-нибудь дельное. Да и перед этим подозрительным немецким маляром чересчур лебезит. Нет, от Антонеску толку не жди! О короле Михае и говорить не приходится. Этот просто тряпка! Его папаша Кароль — Ливиу про себя называл его Огузок, — был, по крайней мере, проныра. А Михай — полное ничтожество. Пустое место. Его как будто и нет вовсе. Черт бы их всех побрал! Должен же кто-то появиться и навести наконец в стране порядок? Впрочем, какое ему до всего этого дело?

Он собирался поехать заправиться. Его гараж был рядом с отцовским на одной из маленьких улочек недалеко от Дворца Правосудия. Ливиу остановился возле гаража и остолбенел. Что же это такое? Ключ у него в руке, а… замка нет. И на отцовском гараже тоже нет. Замки сорваны. Он осторожно приоткрыл дверь. Внутри пусто. Машины нет. Заглянул в гараж Севера — пусто. У Ливиу в глазах потемнело. Он быстро вошел в гараж, чтобы никто не заметил, как он стоит и таращится, как баран на новые ворота. Сел на запасное колесо. Странно, что его оставили! Ливиу снял шляпу, вытер платком пот со лба. Руки дрожали. Он никак не мог успокоиться. Банда грабителей! Он закурил. Только выкурив сигарету, немного пришел в себя. Встал, отряхнул пыль с пальто, закрыл дверь не на замок, конечно. Слегка прикрыл, замка-то нет.