Клара Фехер - Желтая лихорадка

— Ничего, вместе поужинаем, — ответил Фред. — Я заказал номер в «Хилтоне».

Я смущенно промолчал, ведь я предполагал, что мы все переночуем в «Холидей-инн», я даже и представить не мог, во что обойдется «Хилтон». Ну да ладно, одна ночь, куда ни шло… Между прочим, вездеход ждал нас на аэродроме. Но для Фреда подали «бьюик»: он еще из Нью-Йорка заказал себе машину.

— Зачем, — буркнул я, — на монтажную площадку все равно никаким иным транспортом не добраться — только на вездеходе и пароме.

— Ладно, не имеет значения, подумаешь, пара долларов. — Фред пожал плечами. — Вот этот большой чемодан, Геза, сразу положи к себе. В нем подарки для вас.

Два с половиной дня мы пробыли в «Хилтоне», но платить надо было за полные три дня. Нам с Илонкой тоже пришлось перебраться в «Хилтон».

— Неужели ты собираешься жить в каком-то «Холидей-инн»? — поразился Фред. — Ведь ты директор или министр, не знаю, кто уж там…

А когда я запротестовал и начал объяснять ему, что я всего-навсего представитель фирмы, ответственный за поставки, он сказал:

— Скромничаешь. Если человек хочет сделать карьеру и знает себе цену, то он живет на ступень выше, а не на пять ступеней ниже, чем ему положено. Это, между прочим, один из секретов успеха его бизнеса. Он никогда не полетит туристским классом, лишь бы подешевле. Он совсем по-другому себя чувствует, когда спускается с самолета по специальному трапу для VIP [11] Very important persons (англ.) — особо важные лица. .

«Хилтон» был великолепен, подарки Фреда — умопомрачительны: для Илонки броши с рубином и топазом, мне целый вагон сорочек из шелкового полотна, золотые запонки и заколка для галстука, радиомагнитола, кинокамера, «паркер» с золотым пером.

— Ты с ума сошел, Фред!

— Пустяки! — смеется Фред. У него безупречные зубы. — Подумаешь, пара долларов. Главное — это успех и молодость, правда, невестка?

Я, пораженный, глядел на Илонку — как она помолодела рядом с Фредом. Фред включил магнитофон. «Strangers in the night», «I left my heart in San-Francisco» [12] «Путники в ночи», «Мое сердце осталось в Сан-Франциско» — лирические песни американских авторов, популярные в 50—60-е годы. .

— Идем танцевать, Илонка!

Мы с ней никогда не танцевали, я считал себя неуклюжим медведем. Илонка тоже не любила танцевать, а тут вижу, она так и прильнула к Фреду, словно в забытьи или захмелела. И они, обнявшись, помолодевшие, закружились в хилтоновском салоне, огромном, как танцевальный зал, в опьяняющем аромате орхидей и цветущих апельсиновых деревьев, льющемся через открытую балконную дверь.

Когда сели ужинать, Фред первым взял переплетенное в кожу ресторанное меню. На закуску: ветчина с дыней и жареная телятина с салатами и помидорами по-провансальски; несколько сортов сыра и разные сладости, кремы, мороженое, портвейны и шотландское виски.

— Я собираюсь заключить серьезные контракты, — сказал Фред. — Привезу с собой из Штатов двести-триста рабочих. Беру и тебя тоже в долю. Кстати, я знаю одно венгерское слово, — заметил он под конец. — Честно. Покойная мама меня научила: «Тряпка».

В понедельник я впервые снял со своего счета во фрипортском банке деньги. А во вторник после полудня мы должны были выехать на монтажную площадку. Счет в «Холидей-инн» был довольно большим. Сколько же это будет стоить в «Хилтоне»? Мы вместе с Фредом подошли к стоявшему за стойкой портье.

— Я еще не поменял чеки, — сказал мне Фред. — Ты сможешь за меня уплатить эту мелочишку?

— Конечно, — покраснев, сказал я. — Разумеется.

Я взял в руки счет и едва удержался на ногах. Уже одни цены за комнаты были умопомрачительными. Но в счете стояло и еще кое-что помимо того, что мы заказывали.

— Фредди, тут все правильно? — спросил я. В счете значились два обеда и два ужина, а также два телефонных разговора с Мадридом, один со Стокгольмом и один с Нью-Йорком. И спиртное, спиртное — без конца. Четыре бутылки виски, французские вина, бутылка «Наполеона».

Фред величественно кивнул мне:

— Все в порядке, набрось процентов пятнадцать на чай.

Пока мы добрались до монтажной, Фред постарел. По дороге он несколько раз спрашивал, где бы чего-нибудь выпить. Илонка с готовностью предлагала — есть целых два термоса: один с кофе, другой с лимонадом. Фред только осклабился в ответ: выпить, невестушка, «выпить», а не «попить». Но виски у нас не было, ни с собой, ни даже дома. В доме мы держали граммов двести бренди — на случай, если голова разболится или живот. А так мы спиртное не употребляли.

Трехэтажные бетонные кубы на нашей монтажной площадке неприятно поразили Фреда. Эта ваши дворцы? Из наших двух комнат большую мы уступили гостю. Сами забрались в тесную нишу-альков. Я обежал соседей, выпрашивал, у кого что было из спиртного. Возвратился с начатой бутылкой рома и бутылкой коньяку. Здесь со спиртным туго. В единственной столовой подают только пиво. Монтаж — ответственное и опасное дело, официально водку сюда мы запрещаем привозить, в туземной деревне можно достать какую-нибудь хмельную бурду.

Когда я вернулся, Фред уже распаковывал свои вещи, разложил по комнате костюмы. На книжной полке, сколоченной мною из старых ящиков, расставил, оказывается, имевшиеся у него в чемодане непочатые бутылки с джином и виски — запас, которого мне хватило бы по меньшей мере лет на шестьдесят.

Фред пил из стакана что-то спиртное и глотал цветные пилюльки.

— Что это ты принимаешь? — пораженный, спросил я.

— Так, ничего. Голова разболелась.

Илонка, расстроенная, стряпала что-то на кухне.

— Где будем есть?

Но Фреду было не до ужина. Он сидел грустный, магнитофон не включал, только наливал себе стакан за стаканом.

— Есть здесь какой-нибудь бар? Увеселительные места? Шоу?

— Нет.

— Даже телевизора у вас нет?

— Тут ни одной станции не поймаешь. Горы вокруг!

— И какого же черта вы тут делаете?

— Работаем. Ты устал, ложись отдохни. Завтра я все тебе покажу. И на два дня съездим на сафари или к морю.

Наутро Фред попросил только крепкого черного кофе, потом он снова принимал лекарство и снова пил. Когда мы уселись в вездеход, он был уже изрядно пьян. Я свозил его к строящейся плотине, к водохранилищу, к гидростанции, показал протянувшуюся далеко-далеко, к горизонту, вереницу серебристых мачт высоковольтной линии.

— Капиталовложения на много сотен миллионов долларов, — пояснил я ему.

— А сколько ты здесь зарабатываешь? — спросил он. — Тысяч восемьдесят-сто в год?

Я рассмеялся:

— Шутишь? Даже десятой доли этого не получается.

Фред оживился:

— Так для чего тебе здесь торчать? Едем со мной. Вступай компаньоном в мою фирму. Сделаем большой бизнес. Наберем здесь рабочих. Знаешь, чем я занимаюсь?