Тонино Бенаквиста - Сага

— Рыбак из Кемпера.

— Все время забываю.

— Что не так в новой серии?

— Нам бы поменяться несчастьями, Сегюре. Мне бы сразу полегчало.

— Ответьте же, пожалуйста…

— Все не так! Ваши сценаристы не пропустили ни одного жанрового шаблона, так и чувствуется, как они пыхтят, словно каторжные, стараясь поспеть вдогонку. А диалоги? Хотите, чтобы я сказал про диалоги? Проще простого: впечатление такое, будто вы сами их написали!

— Восемьдесят первая серия должна была стать бальзамом на рану, а получился уксус.

— А я что говорил?..

— Нужно настоящее продолжение «Саги».

— «Сага» была результатом тончайшей алхимии между Матильдой, Жеромом, Луи и мной.

Вы можете призвать всех сценаристов на свете, даже гораздо лучших, чем мы, быть может, они вам состряпают шедевр, но «Сага» у них не получится.

— Мне нужна ваша помощь.

— Шутите?

— Нас обоих ждет ад. Вам это продолжение нужно не меньше, чем мне.

— Слишком поздно.

— Не хотите сделать это ради себя, сделайте ради двадцати миллионов человек. Сделайте ради страны. Ради моих детей, ради премьер-министра, ради фан-клубов, ради торговцев ванилью, ради чего угодно. Или сделайте это ради самой «Саги».

— Никогда.

Он преследовал меня добрую часть пути, но мне удалось оторваться от него, запрыгнув в поезд метро на станции «Пале-Руаяль». Я остался в Париже не ради «Саги» и не из страха перед изгнанием. Я остался только для того, чтобы отыскать женщину моей судьбы. Я понял наконец, до какой степени я виноват в том, что с нами случилось. Ну зачем было говорить ей при каждом случае, что, как только я выхожу из дому, у меня начинается увлекательнейшая жизнь? Зачем я болтал о Камилле, Мари или Милдред, словно Пигмалион, хвастающий своей Галатеей? Как я мог забывать о самом ее существовании, пока она была рядом, под рукой, готовая поддержать меня? Стоило ее только попросить. В фильмах плохие парни, подавшиеся в бега, всегда попадаются, потому что перед отъездом из страны хотят в последний раз повидать свою суженую. Мне это всегда казалось натяжкой, в которой правдоподобия ни на грош. Сегодня вынужден принести извинения всем романтическим бунтарям. Я не уеду из Парижа, пока не удостоверюсь, что она меня больше не любит.

— Что я, по-вашему, должна добавить к тому, что сказала в прошлый раз? Она проработала три недели на каком-то среднем или малом предприятии в районе Дефанс, потом ее на два месяца отправили в командировку, куда-то за город. Подробностей она не сообщала.

Я редко беспокоюсь, если меня принимают за идиота, но только не в тех случаях, когда позарез надо отыскать женщину, которой мне не хватает больше всего на свете. Так вот она, эта пресловутая «руководительница проекта». По телефону она была гораздо язвительней, но, с тех пор как я предстал здесь воочию, отделенный от нее лишь коммутатором, с почерневшей, небритой рожей и в мятых шмотках, иронии в ее тоне поубавилось. Чую в этом помещении запах строгих предписаний, еще немного, почуял бы тут и собственную нежелательность, если бы не это назойливое любопытство, преследующее меня с того незабвенного июньского вечера. Телефонистка поедает меня глазами, на какой-то миг мне даже показалось, что я ей нравлюсь, но в ее взгляде читается все то же самое «это он, это он», из-за которого у меня постоянное впечатление, что речь не обо мне. Сослуживицы Шарлотты держатся наверху, выстроившись в ряд на галерее из стекла и металла.

— Вы не могли бы дать мне ее тамошний адрес?

— Шарлотта очень автономна. Она вполне может вот так исчезнуть, без всякого предупреждения.

И это она говорит мне, дура!

— Если вы мне дадите заглянуть в ее стол, я, может, найду номер телефона или еще что-нибудь.

— С какой это стати? Кто вы такой?

Эта бабенка все выводит, и выводит, и выводит меня из себя.

— Госпожа руководительница проекта, должен вас предостеречь. Быть может, Шарлотта мертва. Или же в опасности, в каком-нибудь сыром подвале. Ждет, что коллеги что-нибудь предпримут, но ее непосредственной начальнице на нее плевать. Когда найдут ее труп, начнется следствие, вас будут допрашивать, и все это вам будет нелегко объяснить. Вам грозит от двух до четырех лет строгого режима. Будете видеться со своими детьми раз в неделю, в тюрьме Флёри-Мерожис. Знаете, там для свиданий уже нет решеток. Все говорят через стекло, вы их даже поцеловать не сможете. А ваш муж? Думаете, ему хватит терпения вас дождаться? Вначале он начнет пить, чтобы утопить свой стыд, но вскоре станет мучиться от одиночества. Это ведь так по-человечески. Представьте у себя дома целый выводок нянечек и всех ваших отзывчивых подруг, готовых его утешить. Мужчина, брошенный женой, с двумя малолетними детьми на руках, растопит любое сердце.

— Я знаю, у вас работа такая, но мне некогда выслушивать весь этот вздор. Если Шарлотта даст о себе знать, я сообщу ей, что вы заходили. А теперь попрошу вас покинуть помещение и больше сюда не являться.

Может, Шарлотта здесь, прячется где-нибудь, красная от смущения. Отказываюсь уходить и хватаю начальницу за руку, не грубо, но достаточно крепко, чтобы та сказала телефонистке:

— Мирей, вызовите охрану.

— Это серьезнее, чем вы думаете, дайте мне войти, пожалуйста.

— Отпустите!

Одна из девиц взвизгнула. Два типа в синих комбинезонах сцапали меня за руки и потащили к выходу. Я попробовал упираться, но им только того и надо было. Должно быть, они здорово тут скучают, в этих современных деловых зданиях.

Жюльетта дома одна. Чарли увез детей к бабушке с дедушкой до середины августа, но она к ним присоединится только через неделю. Предлагает мне пообедать, но я отказываюсь и продолжаю стоять в прихожей.

— Ближайшей подруге говорят все.

— Ошибаешься, Марко. В последние недели, когда вы были вместе, она мне уже ничего не рассказывала. Я не знаю даже, почему она от тебя ушла.

— Так она от меня ушла?

— Сколько времени ты ее не видел?

— Больше шести месяцев.

— …

— Скажи мне, где она.

— Если бы знала, сказала бы сразу, не люблю смотреть, как люди мучаются, особенно такие парни, как ты. Надо все же заметить, что твой дурацкий сериал мало что уладил.

— Почему это он дурацкий?

— До тебя так и не дошло. Вначале мы все, твои друзья, так тобой гордились…

— Только не ты. Слушай, я ведь подыхаю.

— А ты хотел бы, чтобы тебя любили? Хотел бы, чтобы Шарлотта любила типа с такой кашей в голове? И ты предлагал ей такое? Такой взгляд на мир?

— Да это же все выдумки! Всего лишь вымысел. Жизнь не такая, люди так не живут, таких, как в «Саге», в настоящей жизни не встретишь, и мне уже осточертело твердить все эти унылые банальности! Осточертело! Распинаюсь тут, у тебя в прихожей, как не знаю кто!