Алексей Слаповский - Ксю. Потустороння история

– А это, значит, Ксения? – повернулась Нина ко мне. – Та самая? Приехала?

– Приехала.

– Ничего, девка! Ты самостоятельная теперь, сама за себя отвечаешь, и это хорошо! Я всю жизнь сама за себя отвечаю, зато, если какой косяк, сама виновата, а если что-то хорошее – кому спасибо? Только мне! Я и от детей помощи не принимаю, у них свои семьи, а я – все сама, только сама!

Говоря это, Нина разглядывала меня, и, оборвав свою ободряющую речь, воскликнула:

– Да ты же офигеть какая красивая, Ксюшечка! Прямо съела бы тебя! Правда, Оль, Наташ, иногда жалею, что не лесбиянка! Нет, а чего? Лесбиянкой проще быть, а мужику геем, если он не активный. Почему? Потому что ему эрекция не нужна! – и тут же Нина сменила тему, как ей было свойственно, огляделась и спросила: – Когда за стол-то? Я с утра на ногах, жрать хочу, сил нет! Кворума, что ли, ждем? Кто еще будет, Оль?

– Как всегда, кто придет, тот и будет.

– А Камкин?

– Понятия не имею.

– Сто лет его не видела, скучаю. Ну, тогда чего ждем? Мечи все на стол!

И она взялась помогать метать все на стол, одновременно рассказывая подруге Оле свою последнюю любовную историю. Суров взял книгу с полки, листал, показывая, что ему похождения Нины неинтересны, у Наташи были слегка смущенные глаза – как можно такие вещи при всех рассказывать? А Паша – наслаждался.

Дело в том, узнала я после, что Нина всегда любила мужчин и гордилась этим, считая признаком телесного здоровья и душевного оптимизма. Она в свои шестьдесят два выглядела удивительно молодо, лицо свежее, морщин мало, фигура хоть и поплывшая во многих местах, но это восполнялось энергией и бодростью, которые исходили от ее большого тела. Когда была замужем, то оба раза, пять лет и семь, не мыслила о том, чтобы гулять на сторону, все необходимое получала от мужей, уча их, если чего-то не умели. В остальное же время считала себя полностью свободной. С возрастом, конечно, на регулярные встречи со свежими молодцами, желательно не старше сорока пяти, рассчитывать, увы, не приходилось, но Нина открыла для себя сайты сексуальных знакомств, вот о таком знакомстве и рассказывала. Мужчине за пятьдесят, жена на десять лет моложе, но с ней давно уже не ладится, все идет к разводу, другой женщины мужчина себе пока не приметил, подруги постоянной нет, а потребности есть. Проститутками брезгует, и правильно делает. Вот и сунулся тоже на сайт знакомств, нашел Нину, договорились, приехал, она, само собой, не сказала, сколько ей лет, он считает, что под пятьдесят, и все у них вот уже четвертый раз абсолютно прекрасно. Полная гармония, взаимопонимание и никаких обязательств. Оба понимают, что через какое-то время все кончится, и обоих это устраивает.

– Чисто секс, чистое удовольствие! – смеялась Нина. – Он говорит, у меня такого даже в двадцать лет не было.

– Идиотка, – негромко, но ясно послышалось из угла.

Это сказал Суров.

Нина пошла на него:

– Чего сказал?

– Того! – зло процедил Суров. – Нашла чем хвалиться! Мне, если честно, даже представить противно – трясешь своими телесами старческими перед молодым мужиком и рада! У тебя же седое все, если понимаешь, о чем я!

– Спешу огорчить – не все! У меня нижняя половина, Суров, вообще лет на двадцать моложе верхней. Да еще эпиляция, дорогой ты мой. Гладко все, как у девушки!

– Тьфу! – отреагировал Суров.

– Не тьфукай! Забыл, как сам меня хотел?

– Я? Очнись!

– Хотел, хотел!

– Не обольщайся! Даже не думал в твою сторону!

– Хотел, хотел! – дразнила Нина. – Вот Камкин придет, он подтвердит! На его глазах все было!

Суров изо всех сил пытался казаться хладнокровным. Но он был почему-то немного смущен. Не глядел в сторону Оли, но ясно было – он не хочет, чтобы та думала, что Суров и впрямь имел насчет Нины намерения. И Нина углядела это смущение, и, крича: «Хотел, хотел!» – смотрела не на него, а на Олю. Может быть, она и не Сурова дразнила, может, Олю дразнила?

А Оля взяла сигареты и пошла на балкон.

Следующим гостем был Николай Валентинович Крашенинников, самый успешный из друзей Оли, чиновник высокого областного ранга. Он явился со службы, в темно-синем костюме с галстуком.

– Гляньте, при полном параде! – закричала Нина, когда он вошел. – Ты не спарился в костюмчике-то, Коля?

– У меня в машине кондиционер, в кабинете тоже, – ответил ей Коля так, будто оправдывался.

У него было круглое и маленькое личико, сплошь сморщенное, печеными яблоками называют такие лица, и это личико казалось простодушным и стеснительным, как у робкого отличника, который в школу пошел на год раньше, он младше всех, его берут не во все игры, но он везде присутствует, всем рад помочь, за всех радуется и всем готов услужить. Оля сказала странную вещь: если бы Коля в годы репрессий служил при карательных органах в расстрельной команде, то расстреливал бы со словами: «Вы уж извините, ребятки, мы вас сейчас маленько убьем!» Но при этом убивал бы неукоснительно и помногу. И спал бы спокойно.

Он подарил Оле толстенную книгу по астрологии.

– Ты ведь увлекаешься.

И Оля обрадовалась, тут же начала листать и просматривать ее, приговаривая: «Надо же!» – но через минуту вздохнула, захлопнула книгу и сказала:

– Спасибо, но уже нет.

– Не угадал! – огорчился Коля.

– Да ладно, ты знаешь, мне ничего не нужно. Давайте за стол.

И мы расселись за столом.

Суров сел рядом с Олей, напротив Коли, и, в упор на него глядя, спросил:

– Ну? Чего вы там еще придумали на наши головы?

– Много чего! – ласково ответил Коля. – Ночей не спим, Виталя, только и заботимся, какую пакость для народа сочинить.

– Веселишься? Ничего, я еще посмотрю, как тебя выселять будут из твоего особняка, когда все кончится!

– Что кончится?

– Ребята, не надо, скучно! – попросила Оля.

– Скучно-то скучно, но Суров в корень смотрит, я, например, обижусь, если этим кровососам все с рук сойдет! – сказала Нина, сидевшая рядом с Колей. И тут же ему: – Чего тебе положить, негодяй? Я помню, ты на диете, у тебя что, желудок, печень, почки?

– Все помаленьку, но в целом терпимо, никакой диеты. Мне гастролог еще лет пятнадцать назад сказал – да, имеются всякие лекарства, специальные диеты, но главный принцип – есть в одно и то же время и понемногу.

– Начинается! – поморщилась Оля. – Сейчас про болезни начнем.

– Возраст обуславливает! – отшутился Коля.

– Не обуславливает, а обусловливает! – поправил Суров.

– Как скажешь.

– Не как скажу, а как надо, как грамматика велит! Все вы там такие. Нет, правда, Коля, объясни, вас нарочно туда таких подбирают?

– Каких?

– Безграмотных?

– Ты-то откуда знаешь?

– Оттуда! Позвали лет восемь назад подработать, речи там кое-кому вычитывать и править. Мама дорогая, никто двух слов связать не может, запятые ставят где попало, ошибок по десять штук в каждой строчке! Нет, правда, это нарочно? Безграмотные, туповатые, исполнительные – естественный отбор такой у вас? Чтобы в прайде никто не выделялся, кроме вожака?