Ренита Де Сильва - Под небом Индии

В школу Мэри вернулась усталой, но ее решимость лишь окрепла. Она не сдастся, пока снова не возьмет своего малыша на руки.

– Оставь это дитя, – говорили ей монахини.

– Разве я могу не бороться за своего сына?

Но хотя монахини и не верили Мэри, они молились за нее. И она сама тоже молилась. В часовне. В школьном саду, о котором заботилась. Под манго, глядя на играющих детей. В классе, пока ученики выполняли задания, которые она им давала.

Однажды на выходных, отправившись в главный город региона, Мэри дежурила у офиса британского резидента. Она бывала там каждую неделю. Это продолжалось уже два месяца, и резидент наконец согласился с ней увидеться.

Он выслушал историю Мэри, не выражая никаких эмоций. Единственным, что указывало на то, что резидент хоть что-то чувствует, был мускул, время от времени дергавшийся на его челюсти. Он не отвел взгляда даже тогда, когда Мэри сказала, что королева украла ее сына, и описала, как было организовано похищение из приюта.

Когда она закончила, резидент холодно посмотрел на нее.

– Вы говорите, что были вместе с королевой, когда вашего сына забрали из приюта, расположенного на другом берегу озера.

– Да, но она вызвала меня туда, чтобы сказать…

– Значит, лично королева вашего ребенка не крала. Она пригласила вас во дворец, и, пока вы были там, кто-то забрал вашего сына.

– Это сделала она . Она приказала служанке…

– Вы не можете доказать ни одно из этих нелепых обвинений в адрес королевы. Наши отношения с королевской семьей идут на пользу обеим сторонам, и мы хотим, чтобы так было и дальше. Даже если – и это очень большое «если» – вы говорите правду, разве вашему сыну не лучше с королевой, чем с вами, разведенной, опозоренной женщиной? – Резидент вздохнул. – Возвращайтесь в школу, мисс Бригам. Постарайтесь оставить прошлое позади.

Как будто это было так легко.

– Вы не… – начала Мэри.

– Я услышал уже достаточно, мисс Бригам. Не повторяйтесь.

На глаза Мэри навернулись слезы. Моргнув, она вышла из помещения с высоко поднятой головой. У нее в ушах эхом отдавались два произнесенных резидентом слова: «ваш сын».

Мой сын. Мой!

В этом и была загвоздка: ей никто не верил, но даже если люди и были склонны поверить в ее рассказ, они считали, что ее сыну лучше с Ситой. Как они могли решать, что лучше для ее сына? Кто дал Сите право отбирать у Мэри ребенка просто потому, что она посчитала, что с ней ему будет лучше?

Каждый вечер, когда дети расходились по домам, а монахини отправлялись на молитву, Мэри проходила милю до центра города и еще милю – вверх по холму, до дворца.

В первый такой вечер ее поприветствовал красный гибискус, улыбаясь ей с того места, где она дежурила несколько дней подряд.

Привратники тоже приветствовали Мэри как старые друзья и угостили ее чаем со специями.

– Вы видели моего сына? – спрашивала их она.

Привратники краснели, отводя взгляды.

«Ты больше не похожа на грязную и изможденную сумасшедшую, – читала она в их глазах. – Ты опрятно, хорошо одета. Но ты все так же не можешь избавиться от своей безумной идеи». Однако Мэри было все равно. Какая разница, что о ней подумают, если самый дорогой ей человек находится во дворце?

– Его выноси´ли? Королева его выноси´ла?

– Нет, мемсахиб.

Потягивая чай, привратники все так же избегали встречаться с ней взглядами.

– О, – произнесла Мэри. – У тебя есть дети, Суреш? А у тебя, Раджу?

Она болтала с привратниками, продолжая ухаживать за веселым гибискусом, который с каждым днем становился все красивее, несмотря на суровые условия. Ему была нужна лишь любовь.

На протяжении нескольких месяцев Мэри ходила к дворцу каждый вечер. Ее не пускали внутрь, ей не позволяли увидеться с сыном, но она ухаживала за гибискусом и сажала цветы, принесенные из школы. Вскоре участок, ставший местом ее бдения и тоски по сыну, превратился в сад.

Иногда, ухаживая за ним, Мэри размышляла о Чарльзе.

Я обманула Чарльза, выйдя за него замуж, потому что хотела дать своему сыну законный статус. Я использовала его.

Сита поступила со мной точно так же. Ей были безразличны мои чувства. Она думала лишь о том, что так будет лучше для нее и моего ребенка.

«Я заслуживаю того, что со мной произошло, – думала Мэри, вырывая сорняки из твердой сухой земли. – Это карма».

На день рождения сына Мэри посадила в своем саду у дворцовых ворот вьющиеся розы и бугенвиллею. Женщина надеялась, что со временем растения поднимутся по стене и спустятся с другой стороны. Пусть ее и не пускали во дворец, но яркие цветы, которые она посадила, проберутся внутрь, став своего рода тайным посланием для ее сына – от матери, существование которой тоже было для него тайной.

Сита

Бессонница. 1938 год

Чувство вины, терзавшее Ситу, обернулось бессонницей. Ночами она бродила по дворцу, неизменно останавливалась у комнаты сына и, прислонившись к двери затылком, ожидала чего-то во тьме. Лишь там Сита находила спасение от угрызений совести, которая ночью представала перед ней в виде женской фигуры – подруги ее детства и матери ее ребенка.

Эта женщина. Та, которую Сита хотела забыть, но которая не позволяла ей этого сделать. Она по-прежнему работала учительницей – в школе, которую Сита основала для девочек королевства. В школе, куда приехала из Англии Мэри, благодаря которой у королевства появился наследник.

Когда Мэри, уже покинувшая свой пост у ворот дворца (где ждала во время торжеств по случаю наречения Арджуна и успела стать жутковатой достопримечательностью), вновь вернулась, Сита попыталась добиться, чтобы ее уволили.

Она вызвала во дворец мать Рут.

«Полагаю, женщина, которая утверждает, будто я украла ее сына, работает в школе учительницей, – сказала Сита монахине. – Разумно ли позволять сумасшедшей находиться рядом с детьми?»

Ее слова заставили мать Рут вздрогнуть, но затем она, тут же взяв себя в руки, улыбнулась.

«Когда ее ребенка… когда она потеряла своего ребенка, ее рассудок временно помутился от горя».

Эти слова заставили Ситу задуматься. Мать Рут запнулась после слова «ребенок». Она что, поверила Мэри?

У тебя паранойя.

«Теперь с ней все в полном порядке. Она – великолепная учительница. Девочки ее любят».

«Тем не менее я не хочу, чтобы сумасшедшая учила детей в одной из наших школ».

«Доктор Кумар осмотрел ее и заключил, что она совершенно здорова, ваше величество».

«Он психиатр?»

«Нет, но…»

«Что ж, тогда избавьтесь от нее».

«При всем уважении к вам, ваше величество, мы отчаянно нуждаемся в Мэри. Через пару месяцев сестры Хильда и Тереза покидают школу и возвращаются в Англию. Это означает, что останемся лишь я, сестра Кэтрин и Мэри. Поиск новой учительницы займет несколько месяцев. А у Мэри недавно появились деньги, которые она вложила в школу, так что вам не придется финансировать нас еще по меньшей мере год».