Ренита Де Сильва - Под небом Индии

– Надеюсь, они сохранили его дух, – сопела бабушка Прии, когда они приближались к городку, которым она правила в недалеком прошлом. – Это было одним из условий продажи.

В ее голосе слышались язвительность и презрение.

Прия внезапно поняла, что бабушка говорит это, чтобы скрыть свою нервозность. Дадима боялась, что дворец изменился до неузнаваемости. В другое время Прию разозлил бы резкий тон бабушки, но теперь боль, которую она испытывала из-за рухнувшего брака, открыла ей глаза на эмоции, которые старая женщина пыталась скрыть за раздражительностью. Прия похлопала бы бабушку по руке, если бы ее дадима нормально реагировала на подобные проявления чувств. Но она была сварливой старухой, и этот жест со стороны внучки заставил бы ее заподозрить неладное, что привело бы к расспросам.

А Прия этого не хотела.

Категоричных суждений бабушки она бы просто не выдержала. Дадима отговаривала ее выходить замуж за Джейкоба, и мысль о том, что она будет злорадствовать, казалась Прие невыносимой.

А это, несмотря на болезнь дадимы, было бы неизбежно.

Такси ехало вверх по холму. Их взглядам предстал дворец, такой же великолепный, роскошный, недоступный, как и всегда.

Когда Прия рассказывала друзьям о своем детстве, они восклицали: «Ух ты, как же тебе повезло!» Они ничего не понимали, но Прие не хотелось вызвать у них недоумение жалобами на детство, проведенное в роскоши. Однако правда заключалась в том, что она чувствовала себя очень одинокой в этих грустных ветшавших комнатах, полных потускневшего великолепия, покрытой паутиной славы и призраков прошлого…

Они шли через городской сад, разбитый перед дворцовыми воротами. Буйство красок, настоящий калейдоскоп цветов. Смеющиеся дети. Семьи, выбравшиеся на пикник.

Этот сад всегда был веселым и немного диким. После него сады на территории дворца казались унылыми. Они были слишком идеальны. Слишком однообразны.

Возможно, именно поэтому, когда психолог спросил Прию о месте, где она чувствовала себя счастливой, женщина подумала именно об этом саде. Его разнородная, радужная красота ассоциировалась у нее со счастьем.

На одной из скамеек сидела старая женщина. Ее лицо показалось Прие смутно знакомым. Женщина смотрела на дворец.

– Это… – начала было Прия, но дадима оборвала ее.

– Ты можешь в это поверить?! – воскликнула она.

Бабушка глядела прямо перед собой, сидя совершенно неподвижно. При виде дворца ее старое больное тело напряглось. Казалось, от ее взгляда не мог ускользнуть ни один уголок, ни одна трещина. Проехав через открывшиеся ворота, такси покатило по длинной широкой подъездной дороге, с двух сторон которой тянулись газоны.

– Они выкрасили его в белый цвет!

Бабушка произнесла слово «белый» таким тоном, словно речь шла о худшем из преступлений.

– А разве раньше он не был белым? – отважилась спросить Прия.

– Он был кремовым, – резко ответила бабушка. – Розовато-кремовый цвет рассвета на исходе ночи.

– Дворец разбудил в тебе поэтическое вдохновение, дадима, – сказала Прия, стараясь, чтобы ее голос звучал беззаботно.

– Это был мой дом , – прошипела бабушка. – А они его разрушили.

Она продолжала фыркать, пока ее и Прию провожали в большое элегантное фойе, где им предложили сок зеленых манго и бурфи, завернутые в креповую бумагу.

– Все поддельное. Дешевые безделушки. Где антиквариат, который был у нас?

Прия закусила губу. Бабушка уже утомила ее. Как и сама жизнь. Прие хотелось войти в свою комнату, закрыть дверь, задернуть шторы и уснуть. Забыться.

– Прошу вас, пойдемте, – сказала безупречно одетая женщина с идеальным произношением.

– Я знаю дорогу, спасибо. Когда-то этот дворец был моим, – с царственным видом ответила бабушка. – Меня проводит моя служанка.

Разумеется, она взяла с собой служанку. Единственную, оставшуюся у нее после того, как дадима покинула дворец.

– Убранство просто нелепое. Претенциозное и вульгарное. Они лишили это место его духа, – вздохнула бабушка, когда они оказались в восточном крыле. – Но твой отец хотя бы зарезервировал апартаменты. Это уже что-то.

– Я знаю, что быть худой сейчас модно, но честное слово, Прия, ты зашла слишком далеко. Ты что, вообще ничего не ешь?

Бабушка расположилась на диване, глядя на бассейн. Тут не было никого, кроме них. Они пили чай во внутреннем дворике восточного крыла. Шиканджви [34] Традиционный индийский лимонад. и чай со специями, чармури [35] Индийская закуска из воздушного риса с луком, специями и перцем. и чаат [36] Индийская закуска из жареного теста с различными специями и соусами. пакоры и джалеби [37] Индийский десерт, представляющий собой нити из пшеничного теста, жаренные во фритюре из топленого масла и политые сахарным сиропом. . Впрочем, бабушка ко всему этому даже не прикоснулась.

Прию шокировало то, как осунулось ее лицо. Дадиму словно покидала жизнь.

По спокойной поверхности бассейна с фонтанами и маленьким святилищем в центре плавали лилии.

Настоящий рай – внутренний дворик – вел в восточное крыло дворца. Дворца, в котором они все когда-то жили. Бабушка занимала восточное крыло, а Прия, ее родители и дедушка, когда он был еще жив, – западное.

Прия легла на свежую траву под пальмой, опустив ноги в ласковую воду. Сейчас она была далеко от Джейкоба и его беременной любовницы. Чтобы справиться с печалью, Прия прикусила губу и сжимала зубы до тех пор, пока не ощутила солоноватый вкус.

Она была измотана – и путешествием, и попытками скрыть свою досаду от бабушки. Старая женщина тоже пыталась казаться такой же, какой была до болезни, но Прия видела, с каким трудом ей это удается.

Бабушка знала, что ее внучка и сын приехали потому, что она умирает, хоть она никогда бы и не призналась в том, что сама намекнула им на это, пусть и в привычной для себя надменной, властной манере.

– Наследие правителей королевства превратилось в гостиницу для туристов… – выплюнула дадима с презрением, делая ударение на слове «туристов».

Прия взглянула на отливавшее золотом белое небо.

– Мы уже давно перестали быть правителями, дадима.

– В глазах государства – возможно, но люди по-прежнему смотрят на нас. А твой дедушка оставался правителем в полном смысле этого слова, пока не подал в отставку. Но твой отец не захотел баллотироваться, предпочтя вместо этого работать на своего дядю. Насмешка и эгоизм! И где мы теперь? Гостим в собственной резиденции!

– Баба́ предлагал деньги, чтобы спасти дворцы.

– Я отказываюсь брать даже пайсу [38] Разменная монета в Индии, Пакистане, Непале и Бангладеш ( Примеч. ред. ). из денег твоего двоюродного деда! – сердито рявкнула бабушка Прии.