Сергей Докучаев - О всех, забывших радость свою

Утром следующего дня, позавтракав, мы сели в метро, где нам опять никто не уступал место. Потом пришлось ждать автобус. Еще минут пять идти пешком. Я уже и забыл, как добираться до офиса своим ходом. На машине это получалось куда быстрее.

— Мам, ты тут побудь в холле. Вон, можешь кофе бесплатно выпить из автомата, а я схожу быстро заберу книжку трудовую.

— Хорошо, сынок. Я тут подожду. Если что, звони.

— Да не беспокойся.

Я поднялся на лифте на пятый этаж и в отделе кадров забрал книжку без всякого шума и пыли, потому что, оказывается, все уехали на тренинг в Казань. Девушка-стажер открыла сейф и достала тонкую белую папочку с моим договором и зеленой книжкой. Я поставил подпись, пожелал всего хорошего и ушел.

То, что шанс встретить кого-то из начальства, а тем более Ирину, снизился до нуля, меня радовало и поэтому перед тем, как навсегда покинуть этот офис, мне захотелось последний раз посидеть в моем любимом кресле на ресепшене, где и началась блестящая карьера Максима Еременко.

Открыв железную дверь, я прошел по тускло освещенному коридору, дошел до ресепшена и плюхнулся в свое любимое кресло.

— А вы, позвольте спросить, кто? — оторвавшись от папок с договорами, спросила незнакомая мне девушка.

— Я Максим. А где Света?

— Кто такая Света?

— Она до вас работала. Два месяца назад еще была тут.

— Не знаю. Я недавно работаю. Наверное, уволилась.

— Понятно, — многозначительно сказал я. — Жаль. Мы с ней дружили. Она тут почти со времен «Большого взрыва» работала.

— Все-таки можно узнать, кто вы и почему в маске?

— Я тут тоже когда-то работал. А в маске сижу, потому что не хочу, чтобы меня камеры вон те записали. Я в международном розыске.

— Не шутите так, а то я вызову охрану.

— Ладно, извините. Так, значит, все на тренинге, да?

— Нет, не все. Часть новых сотрудников сейчас в конференц-зале учат устав.

Тут входная дверь с шумом открылась, и появился совсем молодой парень в новеньком отглаженном костюме.

— Лена, не знаете, где можно взять материалы по ведению переговоров? — на ходу спросил он. — Хочу и их проштудировать, пока есть время.

— Во втором шкафу посмотрите.

— Ага, спасибо.

Я вспомнил слова Светы: «Сколько тут работаю, вечно все куда-то спешат, гонятся друг за другом. Смотришь, приходит молодой красивый парень. Он тебе — привет, комплимент, улыбнется еще. Глаз радуется, а потом проходит время — и не узнать вообще. Непомерным грузом, почти к земле прижатый, бредет по коридору новоиспеченный начальник. Буркнет что-то себе под нос и дальше идет. Проходит еще год или два, и человек вообще исчезает. Как будто сгорает в печи. Страшно все это. Вот и ты таким же становишься, Максим…»

— С вами все хорошо? — спросила Лена. — Может, воды?

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду. Удачи и успехов в полях.

— До свидания.

Я прошел по коридору, завернул за угол и у самой двери увидел, что у меня развязался шнурок. Парень и новая секретарша, видимо, подумали, что я уже ушел, и поэтому не стали понижать голоса:

— Ты не знаешь, кто этот больной в маске?

— Не знаю, — ответила Лена. — Пора бы электронный ключ уже сделать на вход.

— И не говори. Ладно, я ознакомлюсь с талмудом, а то Ирина сказала, что на тестировании пощады никому не будет.

— Ирину можешь не бояться больше, я документы на ее увольнение готовлю. На тренинге перед всеми сообщат ей. Вот не завидую. Она еще даже не догадывается.

— А кто же вместо нее будет?

— Екатерина какая-то. Не знаю, даже кто это. Она только через пару месяцев придет к нам работать. Есть слухи, что будет слияние и много сокращений старых сотрудников, а эта Екатерина придет из той компании руководить вами, новичками.

— Новая метла хуже старой метлы…

— Ирина мне перед отлетом на тренинг сказала, мол, Лена, не прощаюсь, а из принтера уже договор вылетел на подпись директору об ее увольнении. Так что метлы эти тут исчезают незаметно. Сегодня пан, завтра пропал.

— А ты вообще что-нибудь слышала об этой Екатерина? Чего от нее ждать?

— Нет, ничего не слышала. Очередная выскочка, небось.

— Да закапай ты свой нос, наконец, — немного раздраженно, но все также заботливо проговорила мама, насыпая в ведро с водой стиральный порошок. — Сколько тягать-то можно? И тягаешь, и тягаешь туда-сюда.

— Сейчас закапаю, — ответил я, подойдя к тумбочке с лекарствами. — Слушай, мам, а где у нас лежат ключи от гаража и машины?

— А куда ты собрался? — настороженно спросила она.

— Да никуда особенно. Так просто, хотел немного развеяться.

— Тебе со стимулятором разве можно на машине самому за рулем ездить? Может, у Елены Николаевны узнать?

— Хирург, который мне его ставил, разрешал. Только осторожно и с пристегнутым ремнем.

— Может, все-таки отца дождешься? Ведь давно уже не водил машину.

— Ну, хватит, мам, отговаривать. Чего там водить? Я с нее раньше не слезал, руки вспомнят. Все будет хорошо.

— Ну, смотри. Дело твое. Только не оставляй машину тогда без присмотра и телефон не забудь взять. Всякие сейчас по улицам ходят.

— Да кому наши «Жигули» нужны, мам?

— Желающих много. Продадут кому-нибудь картошку возить на рынок, и с концами.

— Ладно, — сдался я.

— Кепку надень, а то голову напечет. К обеду обещали, будет жарко.

Мама провела несколько раз мокрой тряпкой по окну, и вся скопившаяся за зиму грязь стала стекаться неровными разводами по стеклу вниз.

— Ну и грязи-то налипло, — проговорила она, отжимая тряпку так сильно, что мышцы на ее худых руках стали крепкими, как натянутые тросы.

— Неудивительно, — надев серые тенниски, сказал я. — Такую зиму пережили.

И, правда, пережили…. Мог ведь и не дожить до тепла, а навсегда остаться в зиме, как какая-нибудь пропавшая во льдах экспедиция. Тело лежало бы, закопанное в ящичке, а наверху люди, ничего не заметив, продолжили бы суетливо туда и сюда бегать.

Я нащупал через кожу в районе скулы свой череп. Потыкал в него пальцем. Да, вот он, череп, как у всех людей.

— Купи на обратном пути хлеба батон.

— Хорошо, куплю, — сказал я, засовывая почти всю полученную пенсию в карман.

— К обеду возвращайся. Я рассольник сварю.

— Ты же знаешь, я не люблю рассольник.

— Любишь, не любишь, а жидкое есть нужно. Не забывай про язву.

На улице совсем недавно проехался поливочный трактор, и воробьи, пытаясь соперничать с воронами, принимали утренние ванны, чирикая и взмахивая крыльями.

Неподалеку притаился черный, на один глаз слепой и похожий на шерстяной валик кот по кличке Уголек. Я помнил его еще котенком. Откуда он появился в нашем дворе, сложно сказать, но кот для всех давно стал своим, и каждый, кто мог, его одаривал либо лакомством, либо пинком ботинка. По возможностям, грубо говоря.