Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

— Ну, дед, ты и брехать горазд! — засмеялся студент с рыжей головой, но его одёрнули.

— Не перебивай. Давай, дедушка, рассказывай, что потом?

— Потом она попадает на лётную работу. У людей как? Всякие строгости, комиссии, перекомиссии. Налетал часы и на пенсию. У пчёл по-другому. На лётную работу пчела попадаёт обязательно и работает на совесть.

— А как пчёлы находят нектар?

— Очень просто. У них, как и в армии, есть особый спецотдел, куда подбирают очень одарённых пчёл, их работа — разведка. Они втайне от пчёл других ульев ищут хороший взяток. Нашла разведчица много нектара и в улей. Докладывает и рассказывает.

— Так пчёлы умеют разговаривать?

— Конечно, парень! Только по-своему, благородно, без матерщины, гудят по-своему и танцуют. Танцует разведчица, вертится, а каждое движение пчёлы понимают, это для всех полётная карта. Потом вперед! И безошибочно находят место. Подустала пчёлка, идёт в отдел кадров и говорит: «Нет мочи летать, руки-ноги болят, в суставах ломит, прошу дать послабление». — «Хорошо, — говорят ей, — переводим на легкий труд по хозяйству. Это так же, как и у людей, когда выработают трудовой стаж, то уходят на пенсию. Но всё равно продолжают работать дома.

Обычно пчёл-пенсионеров переводят работать на склад в приёмщики, или в разнорабочие. Они строят ячейки, запечатывают мёд, занимаются уборкой или идут на проветривание. Электричества у них нет, потому нет и вентиляторов. Как только наступает жара или надо из ячеек с мёдом выпаривать воду, они становятся рядком, машут крылышками и гонят влагу из улья.

— А трутень? Он же не работает. Выходит, тунеядец в этом пчелином коммунизме? Как это у них может быть?

— Это, парень, особая стать. Это единственный мужской представитель, продолжатель рода. Его кормят, поят, за ним ухаживают, а он до того обленится, что ему даже драться лень, поэтому у него нет жала. Но, мужики, не завидуйте трутням. Кормят его до тех пор, пока матке не взбредет в голову, что пора бы для продолжения рода, побаловаться супружескими утехами. В улье неудобно, да и стыдно, кругом народ, а это дело интимное.

Тогда она, как невеста готовится, прихорашивается, а свита в панике, волнуется, а поделать ничего не может. Это право матки. Только она из улья, трутень губы раскатает и за ней. И вот высоко в небе над родной пасекой происходит брачное таинство, причём, там трутней видимо-невидимо. Все матки норовят переспать (это я культурно говорю) с несколькими трутнями, и всё чтобы с чужими. В этом вопросе у них всё как у непутёвых людей.

После этого загула матка летит домой. «Ура! Маманя прилетела!» — радуется улей. — «А это кто? Трутень! Гоните его в шею, нам легче нового вырастить, чем его кормить за зря».

— Неужели у пчёл нет вредных привычек? Бывают у них какие-то беспорядки?

— Бывают, парень. Как не бывать. Бывает, что пчёлы воруют.

— Воруют? Да вы что? Что и как они воруют?

— Это, парень, только тогда, когда напьются и все пьяные.

— Пьяные?! Пчёлы? Неужели они ещё и пьют?

— Бывает, парень. Но опять же тут человек виноват. Жадный хозяин-пасечник накормит их забродившим или падевым мёдом, а им много ли надо? Пьяным море по колено! Всем ульем хулиганят, лезут в другие улья, драку затеют и охрану побьют, мёд воруют. Матка с кулаками на трутня… Но я же говорю, это редко бывает, а всё человек виноват. Из-за его жадности.

— Это понятно. А так, если всё в порядке, бывают скандалы?

— Как не бывать? Это уж как водится, всегда есть недовольные властью. Обычно в июне-июле начинаются в улье волнения. Наиболее отчаянные начинают митинговать: «Хотим перемен!»

— И что тогда?

— Тогда в улье начинаются скандалы, но перед этим недовольные вырастят новую матку, а как та окрепнет, всё и начинается, вплоть до мордобоя. Ясно, две хозяйки в одной семье не уживаются. Тогда собирают собрание, а дальше всё как у людей: «Хватит, отделяемся! даёшь суверенитет!»

Но и тут у них всё по-деловому, — выберут согласительную комиссию и начинается делёж, по-ихнему — роение. Само собой, работа побоку. Какие тут полёты, если власть делят? Это же завсегда так — чем больше кричат да митингуют — тем меньше работают. Орут, лодырничают, а мёд жрут. У людей точно так же.

— Тут ты, дедушка, прав. У нас в районе всё митингуют и ждут, когда им пособие по безработице дадут, чтоб поскорей пропить. Ни в одном магазине не сыщешь вилка капусты, даже картошки с марковкой не найдёшь. Многие даже огороды с грядками побросали, записались в безработные.

— А вот у пчёл и тут по-другому. Начинает работать их спецотдел, разведчики находят новое пристанище: пустой улей, дупло, а то и просто ветку. Старая матка хоть и ругалась с молодой, но обжитый улей всегда оставляет ей. Живите с миром. Говорит:

— Кто со мной — вперед!

Строго по спискам пчелиная семья делится поровну. Попрощаются и разлетелись. Конечно, как и после любого раздела, обе семьи потом ослабеют, и требуется год, а то и больше, чтобы оправились. Это, как и у людей после развода, сами знаете.

— А похороны у пчёл бывают?

— Нет, парень, похорон как раз и нет. Посуди сам, в летнее время за день из одного улья гибнет до двух тысяч пчёл, и в основном в полете, на рабочем месте. Это от большой нагрузки, а потому летом пчела живёт от тридцати пяти до сорока дней, а вот зимой, когда отдыхают, пчёлки живут несколько месяцев.

А вот уж когда в улье изработавшаяся старенькая пчёлка-пенсионерка занеможет, то попрощается с подругами, и сама покидает улей. Упадёт на землю и старается отползти подальше, чтоб не засорять территорию родного улья. Это ли не благородство? Остальные, конечно, горюют. Что тут поделаешь? Но такова их жизнь. Маленько помянут и опять за работу.

— И так всю жизнь ишачить? В гробу я видел такой коммунизм, — это опять пассажир в кожаном пиджаке начал выступать.

— И тут ты, парень, опять не прав. Это людей жадность одолевает, охота им все богатства на себя одного перевести. А пчёлы не ишачут, как ты говоришь, а работают сообща в своё удовольствие и всё у них общее. Летом, как и колхозники, мало отдыхают, только в непогоду, но зато вся зима, отпуск-курорт. Работают по хозяйству: столовая, кухня да уборка, а остальное время хороводятся в клубе. Весело у них. Народу много, народ всё бывалый. Столько за лето наглядятся, что и не переслушаешь. Всё на пятнадцать верст в округе облетели. Тепло, сухо, сытно, весело, ни скандалов, ни драк. Ну, чем не коммунизм? Вот так и живут.

Зиму отдыхают, а летом работают. Пчёлка такая кроха, а за лето себе запас делает, и человеку большую пользу даёт: мед, воск, пергу, маточное молочко, прополис, и лечебный пчелиный яд. И не обижаются, что задарма на него работают. Вот и нам так надо. Было бы хорошо, если нам не мешали работать разные партии, что митингуют. Тогда бы мы жили, как у Христа за пазухой.