Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

От «молодца», да ещё с таким намёком, полковник рассолодел и млеет в лучах славы, а тут врывается наш Перепелица и орёт, как медведь в жаркую погоду, что его опозорили на всю страну, как свинопаса. Он не потерпит, кодекс офицерской чести превыше всего! Полковник тоже осерчал. Орут друг на друга.

А через месяц действительно, нашему лейтенанту досрочное присвоение звания — старший лейтенант. Правда, над ним подшучивали, каждую новую звёздочку называли «поросячьими глазками», но это скорее от зависти. Хотел он нас с Володей съесть без масла, стал придираться, но мы тоже были не подарок. Как-то оказались с ним один на один, и Володя его отрезвил:

— Слушай, старший лейтенант, что ты из себя полководца строишь? Мы для тебя что, пацаны, а ты Суворов? Через полгода мы на свободе и чихали на эти вихри враждебные. Или ты думаешь, если одел погоны, то умнее? У нас за плечами тоже по институту. К тому же, новое звание мы тебе присвоили. Запомни.

Он сперва по Уставу давай глотку драть, а мы повернулись и гордо пошли на родной свинарник, а он туда вообще не заходил, потому отцепился. Понятно, что теперь надо ждать от него какой ни будь подлянки, это тебе не старшина, а офицер.

И вдруг, вы не поверите, наш заклятый лейтенант становится закадычным другом. Да ещё каким! Вот уж, действительно, от ненависти до дружбы — один шаг. А получилось это так.

Наша комендатура и первая застава стояли на высотке у подножья горы, а чуть ниже была большая деревня. На военной территории из молодняка только одни парни, зато в посёлке такие девахи, что только держись. Понятно, молодые офицеры да украдкой и женатики ходили в сельский клуб плясать танцы. И вот после института в посёлке появилась учитель физики и математики, Светлана Ивановна Карелина. Красоты неописуемой.

И что ведь учудила! Появляется на танцах и все мужики обалдели, давай её обхаживать. Но она, как приклеилась к нашему Перепелице, так весь вечер вальсировали и млели от счастья. Но это был хитрый ход, а в следующую субботу приходит она на танцы, но вальсировать всем гордо отказывает, будто она ужасно чем-то занята. Нашего лейтенанта в упор не замечает, как в романсе «Вам, возвращая ваш портрет!» О, женское коварство!

Эта Светлана Ивановна была отличный психолог, а проще, — кошкой, которая гуляет сама по себе. У такой срок годности большой, потому ждёт. Руку и сердце — достойному! Но никто не знает — что такое идеал для капризной половины человечества.

И вот приходит он прямо на свинарник. Мы по Уставу:

— Товарищ старший лейтенант… — а он как чумной, только мычит и машет рукой, мол, следуйте за мной. Идём. Он упал на траву, а сам по коровьи вздыхает. Потом всё выложил про эту чёртову Светлану Ивановну, а сам аж мычит, как от зубной боли.

Видим, и правда, эта любовь пацана совсем скрутила и корёжит. Переглянулись. Володя говорит:

— Если всё так серьёзно, то надо тебя, Костя, выручать.

— Как выручишь? — спрашивает Костя, а Володя своё гнёт:

— Насколько я разбираюсь в её физике и математике, эту особу надо достать. Чем-то сразить. Это же по Дарвину, чем-то привлечь, чтоб она, сатана, сама за тобой начала бегать.

— Как это? — опять не понял Костя.

— А так. В жизни действует принцип естественного отбора. Что в тебе есть? Поёшь, пляшешь, штангу жмёшь под сотню? Может, стихи пишешь, иностранными языками владеешь? Если что-то есть, нужна раскрутка, это дело несложное, был бы талант.

— Ничего этого у меня нет, — признался Костя, — в училище занимался боксом и боевым самбо. Ещё знаю сотни три китайских слов: «Руки вверх! Лечь лицом вниз!» и так далее.

— Да. Этого для неё мало, особенно «Лечь лицом вниз!» Ну, хотя бы на гитаре играешь?

— Как и все пацаны тренькаю три аккорда, а репертуар дворовый, полублатной: «Меня резали, не дорезали…».

— Совсем плохо. И угораздило же тебя, Костя, положить глаз на физика. Запомни, эти физики — не лирики. Ладно. Мы тут покумекаем, но и ты напрягайся. Главное — держи дистанцию и не пресмыкайся. Гордость, это как магнит. Ты же герой нашего времени. Вспомни Печорина, как он охмурил княжну Лиговскую.

Думали мы два дня, а на третий… нас опять посадили «на губу». И всё из-за этого старшины Нечипоренко. Казалось бы, ну никакого отношения мы к нему не имеем, а свела судьба. Зачем-то он припёрся на свинарник, а как раз три свиньи опоросились и эта розовая мелкота шныряет под ногами. Он спрашивает:

— И зачем это вам, учёным прохфесорам-академикам, столько поросят? Я даже с вас очень удивляюсь.

Володя думает: если Грицко теперь нам не пришей кобыле хвост, надо бы его щёлкнуть по носу. И вдруг говорит на украинской мове, да ещё с подковыркой:

— А це, Грицко, щёб с залэжними хохламы расщитатыся за сало, щё прокляти москали зъилы. Чуешь, сынку?

И как на грех рядом оказались и всё слышали два солдатика-первогодка. Нечипоренко решил, что это публичное разжигание межнациональной розни и уже тянет на трибунал. Рысью в штаб. Доложил. Там видят, нарушение субординации есть, но трибунал — это уж слишком. Трое суток гауптвахты в самый раз.

Опять загораем «на губе». До тошноты противно, а Володе — хоть бы что, не унывает, мало того, он ещё и философствует:

— Дружище! Не падай духом, помни истину: «Есть только Рождение и Смерть, а всё, что между ними, — Жизнь! Чтобы познать счастья, надо хлебнуть горя. Ещё древний еврей Соломон говорил, что всё проходит, пройдёт и это. Крепись, солдат!»

И, действительно, в жизни всё меняется и зависит от его величества — Случая. Сидим. Хорошего мало. А на тумбочке лежит какой-то сборник стихов, даже без обложки. Обитатели «губы» в поэзии разбирались слабо, поэтому использовали его вместо туалетной бумаги. Володя стал листать, что-то прикидывать, а меня сморило, я даже придремал. Вдруг он меня будит и говорит:

— Слышь, Витёк, а я ведь знаю, как нам этот гадюшник сменять на свободу и заодно помочь старшему лейтенанту.

— И как?

— А так. Мы пишем ему козырную песню, и он как идальго, споёт своей Дульцинее. Ну, не под балконом, а, скажем, в клубе при всех, а мы ему поможем. Ты — на баяне, а мы с ним грянем на гитарах. Да ещё нас оркестр поддержит. Что скажешь?

— Всё правильно, — говорю я, — дело за маленьким пустячком, нужен шлягер. Подскажи, где его взять?

— Ты и напишешь, чему тебя пять лет учили? Даже не переживай. У меня по тексту уже и мыслишки появились, уверен, у нас получится, если и не совсем получится, что мы теряем? Надо пробовать. Запомни, любой опыт идёт только на пользу.

Ладно. Требуем к себе нашего командира. Приходит Костя. Володя повёл дело напористо и энергично, стал его убеждать:

— Товарищ старший лейтенант, если наш разговор в силе, то мы созрели. Баринов у нас не только баянист-профессионал, он же ещё занимался по классу композиции, а я стихи в «Литературке» печатал. Неужели у нас не хватит ума написать такую песню, чтобы задела за живое? Будет песня, а там придумаем, как всё устроить. Ну, не каменная же она, а искусство — это сила.