Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

Сперва Сорокиным пришёл серый пакет, в нём сообщалось, что помер Фёдор Кузьмич «от острой сердечной недостаточности». Выли Сорокины три дня, и маманя как могла их утешала. А через два месяца и нам принесли похоронку на отца. Теперь мы ревели, и Елена Васильевна отливала маманю водой.

Потом Сорокиным новый пакет: мол, ошибка вышла, не виновен Фёдор-то Кузьмич, реабилитирован. Уехали они из Ельцовки, потом узнали что Мишаня подался в науку, учился в Тимирязевке, а на целине начинал с агронома, потом попал в райком, перевели в крайком, а потом избрали первым секретарём.

Я университет окончил с красным дипломом. Лет десять работал у себя в районе, потом меня «заметили» и направили работать в краевое плановое управление. Штат огромный, вычислительная техника допотопная, про электронику даже слышать не хотят. Попробовал подсуетиться, предложил новые разработки, а ещё предложил управлению создать свой вычислительный центр — да куда там! Потом мужики мне доходчиво растолковали:

— Парень, что ты суетишься? За дело болеешь или карьеру делаешь? Запомни, зря стараешься, не с той стороны заходишь. Оказывается, всё решается в крайкоме. А там сидят люди осторожные. Для них важен не здравый смысл, а линия Политбюро.

Бился я бился, активничал — ноль. А я как раз женился, уже сын родился, деньги позарез нужны, а всё теже сто двадцать «рэ». Опять спасибо мужикам, растолковали. Тогда, чтобы себя реализовать как личность, — вступай в партию. Накатал заявление и в партком, говорю — созрел для партии. Согласен. Принимайте.

Но оказывается в партию интеллигенцию принимали по разнарядке, — вначале рабочих и колхозников, а потом штиблетников. И вот выровнялось это соотношение, дали нам одно место в партию. Изучил я Устав, пошнырял по газетам, проголосовали за меня на партийном собрании. Потом наш секретарь парткома Николай Никитич повёл меня на утверждение в бюро райкома.

Заходим. Вижу, сидит больше десятка членов бюро райкома, и среди них два седых старичка, это ветераны-партийцы. В орденах, медалях, строгие — ужас. И всё хмурятся, глядят исподлобья. Николай Никитич шепчет мне на ухо: «Они в двадцатом году были на съезде и видели самого Ленина, даже говорили с ним».

Вначале всё шло хорошо. Зачитали мою анкету, вопросы задают по Уставу и политике. Тут я махом отбился, и даже лихо ввернул из пролетарского поэта Демьяна Бедного:

Вдруг один старичок-ветеран встрепенулся от этого Демьяна и так ехидно меня с подковыркой спрашивает:

— У вас красный диплом экономиста, так? И вы работаете в краевом плановом управлении, так? А если так, то поясните, — как же вы планируете производство товаров? В крае периодами не хватает или создаются излишки сахара, спичек и мебели, хотя у нас в крае всё это производится. Это что за планирование? Вы что, разучились считать? За что мы кровь проливали?

А надо вам сказать, что наш парторг Николай Никитич был нервный и не любил дилетантов-пустобрёхов. Я ещё и рта не успел открыть, а он как окрысится на этого дедулю:

— Вопрос не по адресу. Вот мы-то как раз всё правильно планируем и знаем сколько надо сахара, спичек и мебели. Лучше вам это спросить у того, кто производству план утверждает, — и косится на секретаря райкома, и ещё тычет пальцем в потолок.

Дед стал заводиться, вскочил, забрызгал слюной:

— Во-первых, — я не вас спрашиваю, а во-вторых…

— Много вы знаете о планировании, — перебил наш парторг.

— Я не понимаю? — прямо завизжал дедуля. — Да я лично с товарищем Лениным на съезде партии говорил!

— О чём? — уже кричит и Николай Никитич. — О политике? А тут не политика, а экономика! Это совсем другое дело.

Да как сцепились. Уже все члены бюро райкома на нас кричат, орут и ногами топают. В общем, меня приняли.

Закончился мой кандидатский стаж, и я уже член партии, а должности всё нет. Ждал, ждал и разочаровался, думаю зря вступал в партию. Помог как всегда, его Величество, случай.

В тот год лето было засушливое, Обское водохранилище не набрало положенного уровня воды, а зима пришла лютая. На колхозных фермах и в мастерских везде электрокотлы, тут и пошли перебои с электроэнергией. А раз не хватает воды, ГЭС ввела жёсткую подачу электроэнергии. Кое-как перезимовали, и вдруг кому-то в голову пришло — не построить ли свою ГЭС на Бии или Катуни? И всё завертелось! На телевидении «круглые столы», по радио и в газетах споры и дебаты «за» и «против».

Чтобы успокоить общественность, заручились поддержкой учёных из Новосибирского Академгородка. А тем что? Работа для них платная, вот и потрафили заказчику, — надо, значит всё обоснуем. Покумекали учёные немножко, и вот выдают прогноз-обоснование: «Строить можно. Экология не пострадает».

Наши обрадовались, этим заключением крикунов успокоили и сразу же запрягли геологов, гидрологов и проектировщиков. Те помотались по Горному Алтаю, и вот он приговор — строить на Катуни возле санатория Чемал! Самое удобное место для ГЭС.

В нашем управлении организовали инициативную группу из опытных специалистов, наобещали им огромную премию, только пусть они скорее подсчитают что надо, но главное — подсчитать экономический эффект. Я отказался от участия в этой работе.

Теперь огромная плотина с гигантским водохранилищем по руслу Катуни обязательно сменит микроклимат и погубит райский уголок. Жалко и горько от сиюминутной выгоды и ожидаемых последствий. Как-то зашёл я в университет к своему хорошему приятелю Володе Козыреву. Учёная голова, доцент кафедры прогнозирования и использования ресурсов. Разговорились.

— Ты не возмущайся, — советует он, — лучше сделай свои расчёты, спрогнозируй ситуацию и выступи с частным определением. Время у тебя навалом, я подберу нужную литературу, справочники. В мировой практике давно отказались от плотин, — это вчерашний день. Уже есть альтернативные проекты: вся Европа на реках ставит гидростанции, но только без плотин, без ущерба экологии. Там турбины монтируются по руслу быстрых рек, и ставь их сколько душе угодно. Выгода от этого огромная.

— Зря всё это. Думаю, разум победит и строить не будут.

— Ой ли? — сомневается учёная голова. — На людей действуют авторитет и цифры. Этих академиков надо по башке, по башке, причём, их же оружием. Только факты, одни цифры. Берись.

— Допустим, ты меня убедил. Только что толку, я же не Илья Муромец. Сунусь на телевидение или в газету, а там меня и слушать не станут. Ты что, только родился?

— Вот это как раз и не проблема. Выступай от группы независимых экспертов. Я подпишусь и ещё ребят с учёными степенями подберу. Представляешь, какой будет взрыв и резонанс!