Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

— Молодец! Так держать, Владимир Павлович. Ждём от тебя рекордов! Это твой первый экзамен. Постарайся его выдержать!

Подняли дух молодому агроному, как крылья дали. Он заочно поступил в аспирантуру и всё колдовал над разными опытами, а опытным полем для него стали около десяти тысяч гектаров колхозной пашни! Он всё с наукой увязывал, а экономика была на первом месте. И вдруг такая беда, что и врагу не пожелаешь.

— Если мы всё зерно продадим, то и тогда не хватит денег окупить затраты. Трудно было даже представить — около тысячи рублей за сушку одного процента влажности отработанного зерна! По законам науки, это было полное банкротство.

На районном элеваторе только руками разводят:

— Всё так. Вы посчитайте, сколько с нас дерут нефтяники, и в какую копеечку влетает каждая тонна дизельного топлива.

Председателем колхоза у нас был Рубцов Василий Иванович. Мужик толковый, из практиков, давно уже руководил колхозом. Тем более, фронтовик. Стал он успокаивать молодого агронома:

— Не переживай ты, Володя (между собой он агронома звал по-свойски, без отчества). Всё утрясется. Вырулим как ни будь.

— Уже утряслось. Загубил я колхоз. Всё полетело к чёрту. Все эти экономические выкладки вылетели вверх тормашками в трубу, вместе с зерном и дизельным топливом.

Вот такой был наш агроном, сердцем болел за колхозное добро, как за собственное. Вызывает его как-то председатель.

— Собирайся, едем на элеватор. — Говорит Василий Иванович. — Постараемся вырулить из этой экономической ситуации.

Поехали. А элеватор у нас мощный. Как только начали целину осваивать, так его и отгрохали. А директором там работал Пётр Фомич Старостин. Работал со дня его основания. Мужик хитрый-хитрый, из хохлов. У него давно всё отлажено и руководил он своим хозяйством играючи. У него свой режим и распорядок. А пил он всегда, но рационально, с умом и пользой для дела. И в алкогольном употреблении у него было три стадии.

Первая — до обеда он чуть опохмелялся и занимался делами. Вторая обычная норма после обеда: чуть добавит, а потом сидит, курит и чудит. Но иногда была ещё и третья стадия, правда, это редко, по особым случаям, когда душа с обиды или радости просила праздника. Тогда он куда ни будь уезжает и гудит. Тогда уж мимо себя никого не пропустит. Ко всем пристаёт, как репей цепляется, и всё норовит подраться. Представляете! Руководитель большого хозяйства, член партии, а с кулаками налетает на любого, если ему померещится, будто бы его не уважают. Сам зубами скрипит, кулаки сжимает-разжимает, глядит исподлобья, как уголовник. Поэтому его на День работника сельского хозяйства не приглашали — обязательно затеит драку и всё испортит.

Но при всех чудачествах, дело своё он вёл отменно, был на хорошем счету у начальства в крае. Вот такой он был человек.

Заходят к нему колхозники. Здороваются. А Василий Иванович уже предупредил агронома, чтоб в разговор не встревал, а больше слушал и учился народной дипломатии.

Директор элеватора уже был во второй алкогольной стадии. Поздоровались, поговорили про то сё, стали подбираться к главному. Тут надо было действовать без нажима и деликатно.

— Пётр Фомич мы к тебе приехали по делу. Уж больно много берёшь за сушку зерна. Из-за этого колхоз вылетает в трубу.

— А как ты хотел? Чтобы и зерно высушить, и была прибыль?

— Сбрось хоть на половину. Вся надежда только на зерно.

— Очень ты меня удивил. Хочешь сказать, что ты умный, а я дурак. У тебя будет прибыль, а у меня убытки. Так, что ли?

— Нет, нет! Я же по-хорошему приехал, поговорить, а не жаловаться. Я с просьбой лично к тебе, чтобы ты помог колхозу.

— По-хорошему, это другое дело. Пить будем?

— Будем. А иначе как можно договариваться.

— Это хорошее начало разговора. — Пётр Фомич достаёт из сейфа бутылку водки. Из закуски было два бублика, таких сухих, что не угрызешь, и, видимо, ими пытались не первый раз закусывать. Выпили и разговор начал потихоньку набирать обороты.

— Ну, так что говоришь? Дорого? Помочь?

— Дорого, Пётр Фомич Помоги. Для тебя и такого элеватора это пустяки, а для нас вопрос жизни или смерти. Кругом убытки.

— Ишь как запел. А мы ещё посмотрим, как ты себя будешь вести. Сейчас молодёжь пошла грамотная, стариков не жалуют.

— Хорошо буду нести. Я с лабораторией могу договориться, чтоб они влажность в накладных до нормы довели. Но они без тебя не могут. Они же тебя как огня боятся, — это Василий Иванович леща подпустил, знал слабинку Пётра Фомича.

— Правильно делают. Они у меня все вот где, — и Пётр Фомич сжал кулак. — Ну что? Условие моё ты знаешь — давай бороться, кто кого пережмёт, того и будут миллионы.

— Пётр Фомич уволь. Я же с тобой уже боролся, а вот с моим агрономом попробуй. Это тебе не я, старый хрен, а парень крепкий. Не гляди, что мал ростом, он в институте в баскетбол играл.

И тут на их счастье зазвонил телефон. Петр Фомич прикрыл трубку рукой и вполголоса говорит гостям:

— Идите покурите… Управление требует, не мешайте…

Вышли в коридор. Василий Иванович говорит Володе:

— Учти. Постарайся продержаться минут пять. Сможешь, значит, миллионы наши и колхоз на плаву. Понял? Это призовая ставка. И боже паси его побороть. Я с ним первый раз боролся, когда выпрашивал комбикорм, и сдуру, как хватил и прижал его руку к столу, а он и говорит: «Ах, да ты гордый! Хрен тебе, а не комбикорм». Так и не дал. Другой раз выпрашивал без фондов семена кукурузы. Стали бороться на руках, я чуть поднапрягся и и сдался: «Да ты меня совсем за старика считаешь? В поддавки? Хрен тебе, а не кукуруза». Так и не дал. Надо, чтоб он победил, но в упорной борьбе. Ну, я побежал к девчатам в лабораторию, а ты смотри не подкачай, у тебя сейчас будет призовая ставка.

Вернулся Василий Иванович через какое-то время и видит такую картину: сидят за столом друг против друга директор и агроном, оба красные от натуги, на шее жилы вздулись. Сопят. Володя всем корпусом завалился набок и сопротивляется из последних сил. Пётр Фомич «дожимал», остались какие-то сантиметры, но агроном сдавал первый экзамен в борьбе за урожай, и ждал команду. В бедняге сорок кило с сапогами, но держался. Шутка ли — на кону миллионы и аспирантура!

Василий Иванович кивнул ему, и тот сдался. Ах, как обрадовался Пётр Фомич! Ну, как дитя, честное слово.

— Ну, ты и упрямый, чёрт! Молодец! Редко кто против меня устоит, — а сам Володю по плечу похлопывает. — Хвалю.

Василий Иванович тут уж не зевал:

— Пётр Фомич, так переписывать анализы на влажность?

— Давай пишите! Чёрт с ними и с миллионами. Хороший у тебя парнишка. Он тебе надёжной заменой будет.

И тут, как и положено, директора элеватора с радости потянуло на третью стадию, но председатель сперва всё оформил в лаборатории, все подписал, только тогда и поехали на природу. Для такого случая было всё, что нужно для хорошей компании.