Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

Но как-то деревенские мужики уже не верят этим мордастым городским «выходцам из народа», перевёртышам из партийных кабинетов. Послушают из приличия и по домам. Схлынула волна агитации, и остался один свой, учитель Ломакин, а он всё тянет и тянет со встречей. Стало его районное руководство тормошить, а он им говорит: «Ребята, у меня же язва. Я заранее предупреждал, что пить водку не могу. Может обойдёмся без этой встречи?»

— Да вы о чём говорите? Сейчас же не пьют, — понарошку удивляется районное начальство, — мы речь ведём о встрече.

— И я о ней, родной, — говорит кандидат Ломакин, — и чем это всегда заканчивается, тоже знаю. На людях не пьют, а по старой партийной конспирации, всё одно употребляют водочку.

Уговорили. Организовали ему в райцентре в Доме культуры встречу с народом. Встал он за трибуну, глянул в зал, а там битком. Шутка ли, свой кандидат, главное, — в пику городским. Заволновался, дело не шутейное. Говорит, как в том старом кино:

— Вот стою я перед вами, люди добрые, простой школьный учитель, коммунистами пуганый, демократами без зарплаты держанный, без лекарств живущий и думаю: зачем же вы меня избираете? Куда мою голову суёте, ведь я даже не юрист. Что я могу сделать, чем вам помочь, земляки мои дорогие? Ну, скажем, с пьяницами и местными жульём, как-то можно сладить. И всё.

А ему голос из зала поясняет.

— Зато ты, Михайло Василич, все законы знаешь, и про Ломоносова и про Дарвина, как жить по совести знаешь. Не робей.

И чем он приглянулся избирателям, так это тем, что был без свахи, доверенного лица, от него напрочь отказался. Оно же как? Чем хуже колесо, тем сильнее скрипит. И ещё, не бил себя в грудь, мол, всё сделаю. Вышел из-за трибуны, поклонился людям в пояс, как в старину на крестьянском сходе, вот и вся агитация.

Тот же Васька Гуськов орёт из зала:

— Ну что, деревня, за кого будем голосовать? За этих городских брехунов мордастых, или за своего деревенского?

— За Михайлу Василича-а! — блажит зал.

Тут районное руководство мигом сообразило, что быть ему в краевом Совете, а потому надо держать его сторону. Как раз подгадало время ужина, а по старой традиции кандидата «надо покормить». Только где организовать беседу по душам, как навести мостик на будущее? Тут тонкая психология: мы тебя полюбили чёрненького, а как станешь беленьким с мандатом, то не забудь, с кем хлеб-соль делил. Вот только как к нему подступиться?

Раньше при коммунистах было проще. Во-первых, — был всегда один кандидат, и во-вторых, — ему было легче угодить, от угощений не отказывались. Но это в застойные времена, а как сейчас? Куда везти кандидата? Да и Ломакин видит, что от «беседы» не уйти, предлагает, чтоб это было на нейтральной земле.

— Если это обязательно, то давайте к кому ни будь домой. К фронтовику-инвалиду или домой в многодетную семью. Заодно поглядим, как они живут, а ещё узнаем, как о них заботятся наши районные службы, и какие заботы у многодетных семей.

Только тогда мужики у власти были не глупые, мерекают что к чему. К фронтовику везти боязно, это народ боевой, что на уме, то и на языке. А с многодетными семьями у них рука уже набита. Работал у нас в колхозе на автозаправке Кузьма Мельников, выпить был не дурак, а ребятни полная хата. Когда к ним привозили гостей, в тот день ребятишки наедались досыта, а Кузьма пел соловьём. Благодарил родную партию, районных руководителей за счастливую жизнь. В общем, метод испытанный.

Михаил Василич этих тонкостей не знал, думал, что поглядит как живут, как заботится о них районная власть, по-свойски похлебает из общего котла, узнает проблемы и пожелания. Всё.

Но районные ребята были ушлые, они уже наперёд озаботились по всем вопросам. Кому надо, те только и ждали команду: куда выехать, что доставить и какой накрыть стол.

— Хорошо, — говорит ему районное руководство, — согласны на самую многодетную семью. Едем к Мельникову, только мы здесь пока малость потолкуем о делах, а ещё эту семью предупредим, а то неудобно хозяевам. Вы правильно решили, начинать надо с заботы о простых тружениках. Вы не будете против, если на эту встречу мы ещё пригласим редактора районной газеты?

— Да ради Бога, — согласился кандидат.

И пока они в кабинете некоторое время говорили о высоких материях и проблемах района, у Кузьмы дома навели полный порядок и инструктаж. Подключили даже РайОНО, с его фондом «оказания помощи нуждающимся многодетным семьям».

Наконец приходят к Мельниковым. Кандидат думал, что у многодетной семьи нищета, а здесь как в Греции — всё есть. Мебель добротная, только почему-то с инвентарными номерами, столы ломятся от закуски, ребятишки щеголяют в обновках, а на рубашонках-штанишках ещё не все этикетки сострижены.

Очень удивился Михаил Василич, сам думает, как же так? Вроде в школу ходят в заплатах, на босу ногу, в телогрейках, а тут супермаркет! Недавно родительский комитет проверял и говорил, что детские пособия не платят и ребятишки голодают. Иной раз скотскую зерновую дроблёнку с фермы замачивают, а потом на плите пекут лепёшки, или режут картошку, и на той же плите пекут. А тут! Да неужели это он в семье у Мельниковых?

Детей видимо начерно покормили, да маловато, потому они ходят кругами, но к столу их не подпускают, — потом поедят.

Дружно поздоровались с кандидатом. А его сопровождают всякие районные прихлебатели. Сели за столы. А на столах, мама родная! Всего навалом, а на противнях зажаренные молочные поросята. Чего уж мелочиться, выборы власти дело серьёзное!

Разлили водку в хрусталь, смотрят на кандидата, а он только грустно улыбнулся, и как гром среди ясного неба, их ошарашил:

— Ребята, а ведь у меня язва, я вам компанию составить не могу. Извините. Да вы пейте, чего уж тут модничать.

А ребята, как уже сказано, были ушлые, у них наперёд все хода просчитаны, к Кузьме едут не зря. Одним гостям пить стыдно, себя каждая сволочь считает порядочной. Потому у них был коронный номер, как любого трезвенника-язвенника заставить выпить. Ещё раз по-хорошему предложили влиться в коллектив, а кандидат лишь усмехается: «Нет! Пятнадцать лет ни капли спиртного!» Что ж, думают ребята, — не обижайся, кандидат.

Наступила очередь Кузьмы играть роль хлебосольного хозяина, и он даёт ребятне команду: «Стройся!» И вот что дальше происходило, это редко где увидишь. Все двенадцать ребятишек строятся рядком, лесенкой, от трёхлетнего Кешки, до пятнадцатилетнего Мишки, и у каждого в руках по стакану! Кузя каждому наливает водки пропорционально удельного веса и возраста, и, конечно, себе и жене Глаше. А Глаша, как гружёная баржа, уже опять на сносях, не иначе как двойней. Вот такой был метод убеждения строптивых депутатов различных рангов.